Я учился жить... (СИ) - "Marbius"

Глеб лежал в своей кровати и смотрел в потолок. Совершенно верно истолковав робкие намеки Макара, он решил притвориться старым и немощным и признался, что после дороги думает только об отдыхе, поэтому если Макар не против, то они перенесут все игрища на выходные. Макар был только за и, поколебавшись, предложил, что он вообще не будет Глебу мешать отдыхать и поспит в гостевой спальне. Произнесено это было виноватым голосом и сопровождалось бегающими глазами. «Конечно, - согласно кивнул Глеб, взъерошив его волосы. – Я как раз хотел как следует выспаться. Все эти перелеты были очень утомительными». Макар приободрился, даже расщедрился на короткий поцелуй и сбежал. Глеб постоял, отрешенно глядя ему вслед, и пошел к себе. Он пытался как-то определиться, что ему думать, и пока он стоял под душем, когда натягивал пижамные штаны, и позже, когда улегся и уставился в потолок. Наиболее вероятной причиной для такого неловкого поведения Макара он признавал случайную интрижку с каким-нибудь сокурсником – слишком очевидно он не хотел говорить именно о своих одногруппниках, хотя и по поводу преподавателей, и по поводу учебного процесса бурчал вполне бесцеремонно. Парнишкой Макар был горячим, в этом Глеб имел возможность неоднократно убедиться, и секс для него был пусть и не первостатейным, но очень важным пунктом в обеспечении адекватной жизнедеятельности. При этом ни особой изощренностью, ни внятными пристрастиями он не обладал, компенсируя отсутствие опыта энтузиазмом и энергичностью. Глеб попытался определить, как он относится к такой возможности, и долго искал в себе недовольство, ревность или оскорбленное самолюбие. Наконец он вздохнул и закрыл глаза. Как говорится, не пойман – не вор, пока еще ничего определенного сказано не было, поэтому и с принятием решений можно повременить.

Стас неожиданно обрел в Макаре отменного наперсника. Этот прохиндей отличался удивительной бесцеремонностью, за которую его хотелось придушить, и за которую он был благодарен. На невинный вопрос об Илье, заданный совершенно небрежным тоном, Макар развернулся, выгнулся под невероятным углом и вперился прямо ему в глаза своими блудливыми глазищами.

- А поцчему вас это интересует, ясеневый вы наш? – гадким голосом протянул он. – Поцчему вас интересует банальный непритязательный парикмахер из банального непритязательного района? Неужели вы решились доверить свои романтические кудри какому-то непосвященному?

Стас от всей души треснул его по плечу, скрипнул зубами и пересел за соседний стол.

- Э нет, подожди! Сказал «А», говори и «Б», а также «В» и дальше по тексту, - Макар тут же бросился за ним. – Давай колись: вы того этого?

- Ты совсем придурок?! – взъярился Стас и огляделся. – Думай, что несешь! – прошипел он, почти уткнув свой нос во вздернутый, осыпанный веснушками нос Макара, совершенно органично сидевший под злорадными и донельзя любопытными болотными глазами.

- Так я думаю, Ясинский, ты чо! – Макар горделиво выпрямился рядом с ним. – И не боись, нас никто не слышит. Страшно далеки мы от народа. Ну так давай, колись, ну давай, давай!

Макар ерзал на месте и награждал Стаса тычками, которые по его искреннему убеждению должны были простимулировать оного на душевный стриптиз.

- Да что ты пристал? – огрызнулся Ясинский. – Он тоже мотоциклами увлекается, вот я и хотел позвать его на слет. Прокатиться, все дела.

- Ты дурак малахольный, Ясинский. И тебе не Ясинским надо зваться, а Дуболомским, - осуждающе покачал головой Макар. – Прокатиться.

- А что? – недовольно спросил Стас.

Макар замялся.

- Учти, мне это у тети Наташи в кафе рассказали, - угрожающе зыркнул он на Ясинского. – Проболтаешься – в волосы репья натолкаю.

- Да ладно, что я, совсем, что ли? – притворно возмутился Ясинский, сосредоточенно глядя на него.

- Ну, там такая история мутная. Типа его друг разбился на мотоцикле. Сам Илья вроде был в отлучке, а тот друг упился в хлам и чего-то уселся на мотоцикл. Ну и все. – Макар пожал плечами. – Теперь сам не ездит, и очень не любит, когда пьянчужки вроде тебя из себя героев строят.

- А что за друг? – Стас разозлился на себя за то, как ревниво это прозвучало. Макар с огромным интересом уставился на него.

- Во как даже? – зачарованно произнес он. Стас руками показал, что сделает с шеей Макара, если тот не прекратит паясничать. Руки у него были крупные, шея Макара поместилась бы в них без остатка, и комично сглотнув и поджав губы, он тихой скороговоркой сказал, зыркнув по сторонам: - Друг, просто друг, а не то, что некоторые пошляки думают. – И добавил ехидно: – Некоторые пошляки теперь что, совсем в мужскую дружбу не верят?

- Да пошел ты, - рефлекторно огрызнулся Стас, отрешенно глядя перед собой. Макар хмыкнул и довольно откинулся на спинку стула. Ситуация забавляла его все больше и больше.

Макар, который из-за своей бедовой головы был вынужден еще и квартиру Ильи убирать, был просто счастлив выяснить, что хозяин квартиры тоже дома. Он гордо дефилировал по квартире в одних боксерах и даже побриться не удосужился.

- У тебя очередной приступ нелюбви к жизни? – Макар внимательно оглядел его и нагло вперился прямо Илье в глаза. – Или ты решил соблазнить меня твоими восхитительными кривыми волосатыми ногами, твоей шикарной грудью второго размера и твоим сексуальным брюхом?

Илья задумчиво поскреб подбородок.

- А ты против? флегматично поинтересовался он.

- Я за просто так не отдаюсь! – гордо вздернул нос Макар.

- А за блинчики? – томно промурлыкал Илья.

Макар приблизился к нему.

- А если я соглашусь? – злорадно спросил он.

- Чур меня! – Илья отстранился. – Ладно, ушел я. Буду футбол смотреть. Будешь заканчивать - свистни, чтобы я блинчики напек.

- Посвистуна нашел, - буркнул Макар и вздохнул. – Нет, такое ощущение, что ты специально свое стойло к моему приходу загаживаешь. Смотри не поседей за то время, пока я твои Авгиевы конюшни чищу.

- Работай, работай, мой маленький, но неубиваемый друг, - небрежно помахал рукой Илья и величественно удалился. Макар грозно нахмурился, а потом злорадно ухмыльнулся.

Макар свистнул, когда закончил уборку. Тихонько подкравшись к увлеченному матчем Ильей, заложив два пальца в рот, оглушительно и прямо в ухо. Оказывается, Илья обладал весьма обширным словарем виндиктивной лексики и продвинутыми комбинаторными способностями. Макар, спрятавшийся от гнева в ванной комнате, похихикивал, слушая очередную тираду.

- Юпитер, ты сердишься, - он приоткрыл наконец дверь и высунул из образовавшейся щели свою голову, – а значит… И вообще. Что за претензии? Уточнять надо, как именно свистеть, - невинно сказал Макар, довольно улыбаясь.

- Сейчас я тебя выставлю нахрен, Меркурий хренов, и сам сожру все блинчики, - угрожающе произнес Илья.

Макар грустно осмотрел его фигуру.

- Да, в тебя мой недельный рацион влезет, еще и на пирожное место останется, - печально признал он. – Окей, договорились. В следующий раз буду художественно высвистывать меццо-пиано три зеленых свистка желтого цвета.

- Вот так, - сурово произнес Илья, величественно кивнул головой, поддернул боксеры и пошлепал на кухню. – На мотив пятого каприза Паганини. Метнись в магазин за конфитюрами, посвистун, а я пока тесто разведу.

- Побегуна нашел, - буркнул Макар, но побрел натягивать кеды.

Блинчики были вкусными, а с конфитюрами, чаем и легкомысленно-задушевной беседой – вдвойне. Макар, однако, только что не ерзал от нетерпения, так ему хотелось наконец получить достойный повод для маленькой диверсии. И он его получил. После обсуждения очередного ЧП Илья пренебрежительно сказал:

- Чего ты буйствуешь, Самсонов? В реальной жизни катастрофы случаются зело редко на сто тыщ душ населения. Это же не твоя жизнь, в которую ты эти катастрофы с хомячьим рвением приволакиваешь.

Макар обиженно засопел, но остатки стыда не позволяли ему огрызнуться.

- Кстати, как поживает твоя жизнь? – с интересом посмотрел на него Илья. Макар засопел еще усердней и буркнул: