Изгнанник (LExilé) - Жюльетта Бенцони

— Вам не кажется, что сейчас самое время предупредить Элизабет? Если она сможет вернуться домой к Рождеству, это будет для нее огромной радостью! Вспом

ните, отец, вы обещали мне, что мы вернемся к этому разговору.

— Я знаю, что у тебя отличная память, Артур. И ты, разумеется, не забыл, что я просил тебя позволить мне самому заняться твоей сестрой.

На этот раз пришел черед Адама вступить в полемику.

— Можно подумать, будто речь идет о государственной тайне, — заметил он с добродушной улыбкой, компенсировавшей резкость его слов. — Артур прав, отец! Рождество — это волшебный повод для примирения и для восстановления семьи! Для всех нас это любимый праздник, и без Элизабет...

Раздраженный Тремэн, у которого к тому же не нашлось достаточно аргументов, решил прикрыться своим плохим настроением.

— Вы сговорились, как я посмотрю? Если хотите знать, то именно ваша сестра должна сама выбрать подходящий момент для своего возвращения! Не рассчитывайте на то, что я буду валяться у нее в ногах!

— Об этом речь не идет! — воскликнул Артур. — Или вы по-прежнему в ссоре с Элизабет и просто солгали нам после вашего возвращения из Парижа!

— Все! Достаточно!

Гийом резко поднялся из-за стола, швырнул салфетку и широкими гневными шагами направился к двери, оставив господина Брента и его учеников наслаждаться десертом без него. Наставник счел себя обязанным сделать мальчикам выговор.

— Я шокирован тем, что вы позволили себе разговаривать в подобном тоне с вашим отцом. Особенно вы, Артур! Вы должны понимать, что не стоило атаковать его именно сегодня, когда мы все так рады выздоровлению мисс Лорны. Как и мы все, он, без сомнения, тоже испытывает большую радость... Зачем вызывать у него неприятные воспоминания?

Он не успел договорить, а Артур уже вскочил, побледневший как полотно. Его глаза метали молнии.

— Это Элизабет вы называете «неприятным воспоминанием»? Я давно знал, что Лорна превратила вас в своего обожателя, но не догадывался, что она сделала из вас глупца! Если вы любите ее до такой степени, вам остается только вернуться в Англию вместе с ней! И я не намерен вам мешать. Но прошу вас сделать это до Рождества! Приезд драгоценной мисс Тримейн испортил нам прошлый праздник, и мне бы хотелось провести будущее Рождество с Элизабет!

Он, в свою очередь, вышел из столовой под ошарашенным взглядом Джереми Брента и удивленным взглядом Адама. Последний попросил передать ему тарелку брата.

— Если Артур отказывается от десерта, это его дело. Но я бы счел преступлением, если бы выбросили такую прекрасную яблочную меренгу!

И он принялся совершенно спокойно поглощать долю Артура, как будто никакого неприятного разговора за столом и не было.

Небо словно желало подбодрить Лорну и помочь ей вернуться к жизни. Довольно сильный восточный ветер очистил его от облаков, и солнце сияло так ярко, когда Китти раздвинула портьеры в спальне молодой женщины. Туда только что вошел врач. Белина, присматривавшая за больной с часу ночи, спустилась на кухню, чтобы позавтракать.

Свет разбудил Лорну. Она несколько раз зевнула и хорошенько потянулась. Не заметив Анбрюна, она улыбнулась Китти.

— Я голодна! — объявила Лорна. — Принеси мне чай, тосты, конфитюр и ветчину.

— Отлично! — заметил врач. — Я вижу, что аппетит к вам возвращается. Это хороший знак.

Приветливое лицо мисс Тримейн мгновенно нахмурилось.

— Что вы здесь делаете? Насколько мне известно, я вас не приглашала.

— В тот вечер вам это было не под силу. Вам срочно требовался врач, и раз вы себя хорошо чувствуете, значит, я не так плохо вас лечил!

— В тот вечер? Когда это было?

— Восемь дней назад, в прошлый вторник. Сегодня четверг.

Анбрюн решительно взял ее запястье, чтобы проверить пульс, но Лорна выдернула руку, пощупала свой живот и радостно воскликнула:

— Мой ребенок! Он родился! Быстрее! Пусть мне его принесут! Я надеюсь, это мальчик?

Врач и Китти обменялись встревоженными взглядами. Никто из них не предвидел подобной реакции. Нежным голосом Анбрюн спросил молодую женщину:

— Вы совсем ничего не помните из того, что произошло?

— Я знаю, что очень сильно испугалась... Потом мне было больно, но это нормально, когда рожаешь. К чему все эти глупые вопросы? Ответьте же мне, наконец, это девочка или мальчик?

— Ни то, ни другое. Вы никого не родили по той простой причине, что вы не были беременны. Я понимаю, что в это непросто поверить, потому что у вас были некоторые симптомы. Но у вас была так называемая истерическая беременность. Вы понимаете то, что я вам говорю? — добавил Анбрюн, увидев, что Лорна оцепенела.

Ее глаза расширились, рот приоткрылся, она быстро и тяжело задышала и вдруг сорвалась с места. Растопырив пальцы, Лорна буквально подпрыгнула в кровати и попыталась вцепиться в горло врача.

— Не беременна! — в ярости вопила она. — Вы хотите сказать, что воспользовались тем, что я была без сознания, и украли у меня ребенка, который никому здесь не нужен! Убийца! Разбойник!

Китти поспешила закрыть окно, открытое ею чуть раньше, чтобы проветрить комнату. Крики Лорны могли услышать даже в деревушке. Потом камеристка бросилась на помощь врачу, хотя тот мог и сам постоять за себя. Ему и в самом деле удалось прижать молодую женщину к подушкам.

— Позовите сюда Белину, Лизетту... Короче, кого-нибудь! — приказал врач. — Ее необходимо успокоить, а это будет нелегко. Где господин Тремэн?

— На конюшне, полагаю. Я не видела, чтобы он выходил оттуда, — ответила Китти. — Мне сходить за ним?

— Нет. Я пойду сам. Лежите спокойно, мисс! Этот... случай мы должны с ним обсудить. Делайте то, что я вам сказал!

Камеристке не пришлось далеко ходить. Лизетта, Потантен и Валантен уже бежали на помощь, привлеченные криками. Они сменили Анбрюна, который смог отпустить Лорну; продолжавшую осыпать его оскорблениями, и отправиться на поиски своего друга.

А Гийом на конюшне столкнулся с небольшой проблемой, перед которой его поставил Николя, первый лакей: Артур пришел примерно на час раньше Гийома и попросил оседлать ему лошадь. Он объявил о своем намерении отправиться в Варанвиль.

— В этом-то как раз нет ничего необычного, — объяснял лакей. — Я только понять не могу, почему он не взял Селима!

Подарок Гийома, Селим, красивый золотисто-рыжий конь, был самым драгоценным сокровищем Артура. Он обожал это прекрасное нервное животное, с которым отлично ладил.

— А Селиму, — добавил Николя, — это совсем не понравилось. Он потом бушевал не меньше четверти часа.