Безнадега - Стивен Кинг

Мальчишка угодил в западню.

3

Все у него получалось, пока дело не дошло до головы. Вот тут он и застрял. Щека Дэвида была прижата к полу, челюсть вдавлена в намыленный горизонтальный прут, а затылок – в вертикальный. Охватившая его паника черной пеленой застлала глаза. Дэвид слышал вопли отца, крики женщины, рычание койота, но звуки эти доносились как будто издалека. Голова застряла, он должен возвращаться в камеру, только вот сможет ли, ведь одна рука оказалась под ним…

Господи, помоги мне, подумал Дэвид. Не взмолился, просто подумал в испуге. Пожалуйста, помоги мне, не дай застрять, пожалуйста, помоги.

Поверни голову, приказал ему голос, который он иногда слышал. Не приказал, а, как обычно, бесстрастно посоветовал, словно считая достаточным сам факт того, что слова произнесены. И, как обычно, прозвучали они не в ушах, а в мозгу.

Перед мысленным взором Дэвида возник образ: руки, давящие на книгу с двух сторон, сжимающие страницы, хотя на книге уже был переплет. Получится ли так же и с головой? Дэвид понадеялся, что получится. Но сначала надо занять правильную позицию.

Поверни голову, сказал голос.

За спиной Дэвида что-то затрещало, потом послышался голос Маринвилла, удивленный, испуганный и сердитый одновременно: «Ты хоть знаешь, сколько это стоит?»

Дэвид извернулся, чтобы лечь на спину. Затем вытянул руки и уперся ими в прут.

Так?

Нет ответа. Как часто нет ответа. Почему?

Потому что Бог жесток, зазвучал в его голове голос преподобного Мартина. Бог жесток. У меня есть попкорн, Дэвид, почему бы мне не поджарить его? Может, мы сможем найти программу с каким-нибудь фильмом ужасов, даже с «Мамми»?

Дэвид оттолкнулся руками. Сначала ничего не произошло, но потом медленно, очень медленно намыленная голова заскользила между прутьями. В какой-то момент он перестал давить: уши вжались в череп, виски пронизывала боль, и Дэвид решил, что теперь он уж точно застрял и умрет в агонии, как еретик под пытками инквизиции. Но, застонав, уставившись в потолок вылезшими из орбит глазами, он изо всех сил надавил на прут, и голова двинулась вперед. Одно ухо он ободрал до крови, но из камеры выбрался. Голый, в зеленой мыльной пене, Дэвид сел. Голова гудела от боли, глаза ничего не видели.

О койоте он даже не вспоминал. Бог заткнул пасть этой твари мотоциклетной курткой. Содержимое карманов валялось на полу. В самой куртке зияла дыра. Кусок черной кожи торчал из пасти койота.

– Сматывайся, Дэвид! – кричал его отец. Голос Ральфа Карвера осип от слез и тревоги. – Скорее сматывайся отсюда!

Седовласый мужчина, Маринвилл, бросил на Дэвида быстрый взгляд:

– Он прав, парень. Сматывайся. – И Маринвилл вновь уставился на койота. – Иди сюда, красавчик! Поглядим, на что ты еще способен. Хочется посмотреть, как ты будешь грызть «молнии»!

Он с силой потянул куртку на себя, потащив за ней и койота. Тот упирался всеми четырьмя лапами, низко пригнувшись к полу и мотая головой из стороны в сторону. Очень уж ему хотелось вырвать куртку из рук Маринвилла.

Дэвид достал из камеры одежду. Пощупал джинсы: патрон на месте. Мальчик поднялся на ноги, и на какое-то мгновение окружающий мир поплыл перед его глазами, превратившись в карусель. Ему пришлось схватиться за прутья, чтобы не упасть. Биллингсли накрыл его руку своей. Очень теплой. Горячей.

– Иди, сынок. Время на пределе.

Дэвид повернулся и поплелся к двери. Голова трещала, пол уходил из-под ног, словно палуба корабля, попавшего в шторм. Дэвид споткнулся, но сумел удержаться на ногах, открыл дверь. Посмотрел на отца.

– Я вернусь.

– Не вздумай, – тут же ответил отец. – Найди телефон и позвони копам, Дэвид. В полицию штата. И будь осторожен. Не дай ему…

Громкий треск заглушил слова Ральфа Карвера. Дорогая куртка Джонни разорвалась пополам. Койот, не ожидавший столь быстрой победы, покатился по полу и тут увидел обнаженного мальчика у двери. Зверь вскочил и рыча бросился на него. Заголосила Мэри.

– Скорее, парень, за дверь! – выкрикнул Джонни.

Дэвид выскочил из комнаты и захлопнул за собой дверь. Спустя долю секунды койот со всего маху врезался в нее. Вой, ужасный вой заполнил тюремное помещение. Словно койот понял, что его надули, подумал Дэвид. Знал он и то, что коп, оставивший зверя за себя, вернувшись, будет очень недоволен.

Послышался громкий удар: койот вновь бросился на дверь. И опять вой. По намыленным рукам и груди Дэвида побежали мурашки. Перед ним была лестница, с которой сбросили его сестру. Если безумный коп не убрал тело, оно все еще лежит внизу, дожидаясь Дэвида, с открытыми глазами, в которых застыл вопрос: почему он не остановил мистера Большого Теневика, какой смысл иметь старшего брата, если тот не может остановить Теневика?

Я не могу спуститься, подумал Дэвид. Не могу, не могу, и все.

Но… тем не менее он должен спуститься.

Снаружи ветер дул с такой силой, что кирпичное здание поскрипывало, словно парусник в бушующем море. Песок, пыль летели в стены и наружную дверь. Снова завыл койот, их с Дэвидом разделял лишь дюйм дерева.

Дэвид закрыл глаза и сложил руки перед собой.

– Господи, это опять Дэвид Карвер. Я в такой передряге, Господи, в такой передряге. Пожалуйста, защити меня и помоги сделать то, что я должен сделать. Именем Христа молю Тебя. Аминь.

Он открыл глаза, глубоко вдохнул и схватился за поручень. А потом голый, второй рукой прижимая одежду к груди, Дэвид Карвер двинулся в ожидавшую его внизу темноту.

4

Стив попытался заговорить и не смог. Попытался вновь, и опять ничего не вышло, хотя с губ сорвался короткий хрип. Словно мышь пукнула за стеной, подумал он.

Стив чувствовал, что Синтия до боли сжимает его руку, но не реагировал на боль. Он не знал, как долго они простояли бы на пороге большого помещения в дальнем конце ангара, если б ветер не оторвал что-то снаружи и с грохотом не потащил оторванное по улице. Синтия ахнула, словно человек, которого чем-то ударили, и закрыла лицо свободной рукой. Когда она повернулась к Стиву, он увидел, что рука закрывает только половину лица, а один огромный, широко раскрытый глаз смотрит на него. Из глаза бежали слезы.

– За что? – прошептала девушка. – Почему?

Стив покачал головой. Он не знал почему, понятия не имел, в чем причина. Знал он другое. Во-первых, люди, которые это сотворили, ушли, иначе они с Синтией уже отправились бы к праотцам. Во-вторых, он, Стивен Эмес из Лаббока, штат Техас, не хотел бы оказаться здесь, если они вдруг надумают вернуться.