Трехручный меч - Юрий Никитин

Она поморщилась:

— Боюсь, у вас слишком сложные рецепты.

— Я знаю, — согласился я великодушно. — Все, кто пытался испечь гуся в глине по моему рецепту, лажанулись!

— Может быть, — сказала она невинным голоском, — что-то не так в самом рецепте?

Я сказал наставительно:

— В приличном обществе у женщины всего три обязанности: первая — быть красивой. Вторая — хорошо одеваться. Третья — никогда не перечить.

— И где вы такое место увидели?

— В мечтах, — вздохнул я. — Каждый мужчина — мечтатель, не знали?.. Красота требует жертв, и, глядя на вас, понимаешь, что немалых… А каждый из нас хотел бы на халяву, понимаете? Нет, не понимаете… Впрочем, не йоги горшки обживают, так что можно научиться и подвигам. Что это столько народу у вас здесь собралось, яблоку плюнуть негде!

— Мы часто обедаем вместе, — объяснила она. — А у вас каждый тащит в свою нору и там жрет, жрет, жрет?

Я посмотрел внимательно. Она ела спокойно, на губах ироническая улыбка, в глазах опасный огонек. В самом деле королева, ничем не смутишь, держит ситуацию под контролем. По крайней мере, уверена, что держит.

Я поднял кубок:

— За вас, Ваше Величество! Чем больше мы пьем, тем красивее вы, наши женщины. Сила женщин — красота, как сила — красота мужчин, верно?

— Полагаете, — отпарировала она, — мужчине красивым быть не обязательно?

— Расхожее мнение гласит, — ответил я, — что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны… и чуть богаче Рокфеллера. И вообще, мол, женщине все равно, какой породы рядом с нею обезьяна… Это правда?

Она сдвинула плечиками, мне показалось, что за спиной у нее на миг блеснули прозрачные крылышки.

— Не знаю. Я — королева, а это значит, что мне есть о чем думать поинтереснее, чем о всего лишь обезьянах, как вы говорите.

— О, — воскликнул я, — вы ж политик! Демократ пли… нет, вы ж королева, что значит — роялистка? Нет, монархиня?.. А подданные кричат «ура» и в воздух чепчики бросают?

— Чепчики, — сказала она сурово, — это неприлично.

Голова женщины должна быть прикрыта. А мужчина должен быть одет. Голыми ходят только животные.

Я перехватил ее взгляд на моем могучем торсе, напряг мышцы и поинтересовался:

— А если полуголый?

— Тогда получеловек, — мило объяснила она, — полуживотное. Короче, варвар. Вы это хотели услышать?

— Демократией и не пахнет, — определил я довольно. — Эт хорошо… Люблю злых.

Она дождалась, когда от гуся остались только косточки, и те я изгрыз, с наслаждением высасывая сладкий костный мозг, поинтересовалась осторожно:

— Ничего не случилось у моего любезного соседа… короля Гарторикса?

Что-то в ее голосе насторожило, я переспросил:

— Любезного? Вы его не очень любите?

— Так что случилось? — спросила она.

Я развел руками:

— Пустяк, Ваше Величество. Почему-то Властель Тьмы заинтересовался крохотным королевством вашего соседа. Дурак, наверное. У него ж другие и ближе, и богаче… Словом, он послал одного из своих слуг… или воинов, тот умыкнул, как узбек какой, у короля единственную дочь…

Она ахнула, щеки разом стали белыми, словно мрамор.

— Амелию? — переспросила она. — Как… как ее не уберегли?.. Бедная моя…

Она поперхнулась, но вино еще не затуманило мне голову, я спросил живо:

— Вы ее знали?

Она сказала резко:

— От Истгаллии до Филидонии всего три конных перехода!.. Мы соседи, как не знать друг о друге? Но как это случилось?

— Гм… — проговорил я важно, — киднепинг продумывается во всех деталях, так что вряд ли остались свидетели.

В смысле, живые. Мы столкнулись с фактом. Теперь вот я преследую этого тролля. Условий он пока никаких не выдвинул. Ну, в смысле, выкупа, пересмотра союзного договора Или освобождения террористов из тюрем. Может быть, легализации наркотиков или вывода войск… В любом случае мы должны настигнуть похитителя. И вступить в переговоры. И еще найти Генриха Синеглазого, это жених такой. Да не мой, а киднепинговой.

— Эта грязная тварь, — простонала она, — это животное похитило мою нежную трепетную сестру!..

— Похитители не имеют национальности, — одернул я сурово. — Неполиткорректно делать упор, что он тролль, а не человек. Ведь люди тоже и убивают, и воруют, и прелюбодействуют. Вообще, подчеркивать слово «тролль» — недемократично. Можно звать его, к примеру, афротролль. В смысле, гомотролль. Или — афрогенный американец.

Она слушала вполуха, взгляд отсутствующий, только на миг окрысилась:

— Да заткнитесь же!.. Тоже мне, варвар…

— А что не так?

— Болтливый больно.

— А может, я демократ? Или варвар-интеллигент?..

Она красиво заламывала руки, щеки стали белее мрамора, в глазах метались боль и сострадание. Я сказал дружески

— Да чего там дергаться? Сколько ехать до того гада?

— Недели две, — ответила она.

— Усего? — удивился я. — Тогда не о чем беспокоиться!

— Почему?

— Дык ему ж хуже!

— Троллю?

— Властелину Тьмы, если это для него! Или троллю, если воровал для себя. Непонятно? Давай на пальцах объясню, я-то вижу, что с уроков бегала. Хотя ты правда красивая, тебе можно быть такой… непонятливой.

Она сказала сердито:

— Говори же!

— Я не могу без разбега, — пожаловался я. — Мысль должна течь плавно, а ты ее порожишь, водопадишь… Словом, сейчас он привез ее в замок, а потом что…. Ну, подумай?

Она подумала добросовестно, даже намек на морщинку появился, но тут же исчез.

— Он запрет ее в самой охраняемой башне, — ответила рассерженно, — а сам пошлет гонцов во все края, созывая соседей на свадьбу.

— Вот-вот, — сказал я с торжеством. — Это две недели в один конец, две недели в другой. Приглашенные не смогут сразу же все бросить и пойти жаб давить… в смысле, отправиться на свадьбу, даже не сменив штаны. Им тоже на подготовку к отъезду понадобится пара недель, чтобы расставить управляющих так, дабы до их возвращения ничего не рухнуло и не сгорело. Словом, любая свадьба обычно откладывается на пару месяцев. Самое главное, что на это время всегда откладывается и свершение Главного Злодейства! Так что можно быть спокойным, в ближайшие два месяца Конец Мира не настанет.

Слуга по моему жесту налил вина в золотую чашу. Я лихо опорожнил, здесь очень легкое вино, у нас пиво крепче. Королева смотрела на меня испытующе, в глазах появлялось нечто похожее на уважение. Не совсем, конечно, уважение, такого хрен от женщин дождешься, но, похоже, увидела и безумно сверкающий блеск моего неповторимого интеллекта.

— Ладно, — сказала она, поднимаясь, — можете соснуть остаток ночи. Утром у вас нелегкий путь.