Ворошенный жар - Елена Моисеевна Ржевская

которые были под Ржевом, не было. Майор запаса Поплавский, бывший помначштаба 965-й сп».

«Дорогие товарищи, разрешите вас уведомить, что я гр-н участник Отечественной войны Советской Армии, служил в стрелковой дивизии 274-й и был на передовой линии под городом Ржевом, стояли в обороне на бывшем старом аэродроме возле реки Волги и задерживали натиск врага и делали натиск на врага до 3 марта 1943 года. А в 8 час. пошли в наступление через реку Волгу освобождать Ржев.

…Миня интересует такой вопрос, проживают кто-нибудь из граждан, каких мы освободили из церкви в гор. Ржеве, то пусть не поставят в труд сообщить мне, как ихняя сложилась жизнь в дальнейшем после нашего их освобождения, по нижеследующему адресу: Калининская область, гор. Белый, ул. Коллективная, дом № 6, Иванову Василию Никитичу, дорогие товарищи жду с нетерпением ваши отзовы.

Сотоварищевским приветом я инвалид отечественной войны к вам: Иванов. 2.11.1966 года».

4

Банкетные столы были составлены, как водится, буквой «П». И на главных местах — «отцы города», руководство обкома, генералы.

— За тех, кто мужественно сражался и пал на ржевской земле.

Мы выпили стоя, в тишине, и в какой раз за эти дни дрогнуло во мне, отозвалось горьким волнением.

— За воинов — освободителей города.

— Старинный верхневолжский город… Город, стоящий на перекрестке истории… — начал свой тост секретарь обкома. — Он долгое время был точкой приложения военных сил… Выпала честь защищать подступы к Москве… Ржевская исконно русская земля прославилась ратными и трудовыми подвигами… Ржев вернул славу крупного железнодорожного узла страны…

За ним поднимались другие. Напротив наискосок — Георгий Иванович Земсков. Глаза то прячутся за тугими скулами, то при малейшем наклоне головы — открыты. И вижу — он-то весь бугрится, не прилаживается к громкому застолью. С ним рядом — Черновский, бывший председатель горисполкома. Треугольник лица, погашенного, темного. А ведь еще недавно он выглядел по-другому. В прежние приезды в Ржев я заходила к нему в горисполком. Он слыл среди населения человеком, преданным городу. Ему верили. Но случилось — влюбился. Жена пожаловалась в обком. Его сняли, отозвали в Калинин, взыскали за «аморалку» и доверили лишь областное курортное управление. Ни любимого города, ни дела, ни той женщины. Разлученный, порушенный человек. Инфаркт. Он взял слово, поднявшись. Подрагивал бокал в руке.

— …Были одинокие трубы буржуек, торчащие из земли. Вот что лишь было… Низкий поклон тем, кто, не щадя себя, в тяжелейших условиях поднимал из руин город…

И голос немного вибрировал, и, может, оттого смолкла брякотня ножами, вилками, слушали в тишине. Он закончил, неожиданно срываясь в восклицание:

— Да значит же что-то немалое Ржев для людей, если его именем называются! — И сел, не глянув в мою сторону, хотя меня он имел в виду.

Заиграл оркестр. Вышла из-за стола жена почетного гражданина города — для многих здесь он Ваня, Ванюша, коренной ржевитянин, и родня вся здесь. А он — Герой Советского Союза, генерал в штабе Ленинградского военного округа. Прибыл на праздник, бодрый, красивый, свой. Нарядная, броская женщина, она, раскинув руки, скользнула в танце на пустую середину зала, сколотые слегка на затылке волосы распались по спине. И она здесь своя, Тома. Когда-то сюда, на отбитое у врага пепелище, юный комбат свез к матери свою беременную подружку, санинструктора, и ушел воевать на запад. Прижилась.

Выходили танцевать пары, потанцуют и вернутся к столу. А она неуемно, расточительно отдавалась собственному танцу, пластично, словно бы в дреме, а то вдруг порывисто, и выделялась несообразностью сольного номера, красиво сидящим на ней костюмом, статностью и не усмиренным годами азартом гульбы.

Земскова уже не было на месте, Я не заметила, как он поднялся, ушел. Оркестр играл, и все больше людей танцевало.

— А мы? — спросил мой сосед.

— Не. — Я покачала головой.

Я вспомнила: Мазин писал, как в первую весну освобождения на танцплощадке среди развалин молодежь до упаду танцевала. Но то все другое, все другое.

— Так не будем танцевать? — Лицо у соседа твердое, ноздрястое, черные щетинистые брови в пол-лба. Ну цыган.

— Не будем.

От звуков вальса, круженья пар я сильнее чувствовала сдавленность в груди. Ржев — непроходящая боль. Не отвяжется.

Явились в зал пионеры в белых рубашках и кумачовых галстуках. Оркестр смолк. Тома рухнула на стул. Ребята под аккордеон исполнили настойчивым речитативом:

Именем жизни клянемся:

То, что отцы не достроили,

Достроим мы.

То, что отцы не допели,

Мы допоем.

Мой сосед усмехнулся, шевельнул щетинистыми бровями.

— Выходит, нам пора уступать? — спросила я.

И мы рассмеялись, освобождая места за столом пионерам.

Глава восьмая

1

«И окоп свой солдату никак не сыскать»…

Так оно и есть. Но только в пределах городских окраин. А подальше, где весной на опушках тихих рощ заливаются соловьи и повсюду нежно цветут ландыши, где на замерших улицах спаленных войной деревень, безвозвратно погашенных вековых человеческих очагов, бойко налаживается тощий березняк, и на заброшенные поля, прежде ржаные, пшеничные, льняные и клеверные, наступает лес, и лиловеют острова вереска, и он кустится еще и по моховым здесь болотам, и густыми зарослями в сосновых борах, где на полянках у пеньков и под листочками иван-чая присыпано земляникой, и на холмах и на склонах частых здесь оврагов — везде незарубцевавшаяся земля. В этом завораживающем красотой мире того гляди ухнешь в заросшую кустарником траншею, то нарвешься на колючую проволоку или свалишься в воронку, оступишься в мелкий солдатский окопчик с выпроставшейся со дна молодой ольхой. Так что солдату тут свой окоп пока что еще сыскать можно. Поверх в траве — простреленные каски, осколки ржавого металла, мины, необезвреженные тоже. А копнет лопата, резанет плуг — покажутся кости убитых. На них — вся здешняя земля.

Юными паломниками на места нашей боевой славы предводительствует в Ржеве клуб туристов «Компас». К нему обращаются издалека то с просьбой разыскать могилу погибшего здесь на фронте отца, мужа, брата, то разузнать адрес пощаженного войной однополчанина. Председатель клуба, молодой энергичный паренек, и сам шлет во все концы любознательные запросы о том о сем, иной раз и докучливые.

«Здравствуйте, товарищ председатель Столяров! — отвечает ему Л. Берсенев из Харькова. — Письмо я Ваше получил, на которое сразу же даю ответ. Вы интересуетесь нашим ржевским партизанским отрядом… Отряд наш немцам делал большую неприятность, они за нами охотились, как кошка за мышем…

Дорогой тов. Столяров, мы песни тогда не пели, разговаривали вполголоса. Не было даже возможности побрыться, потому