Расплата. Цена дружбы - Ярослав Зуев

– Тебя как зовут-то, кстати? – «У меня с этим, видать, проблемы».

– Любой.

Полковник закурил «честерфилдку», выпустив облако дыма в потолок. Как пробудившийся вулкан, только в масштабе.

– А ребенку сколько лет?

– Какому? – не поняла его женщина.

– Твоему. Какому еще?

– Одиннадцать. В пятый класс ходит.

– Девочка?

– Мальчик.

– Хорошо учится?

– Хорошо.

С каждым ответом становилось все очевидней, что он свернул не на ту дорогу. И, тем не менее, Украинский продолжил. Видимо, когда тридцать лет допрашиваешь, в определенном смысле разучиваешься слушать. Или слышать.

– Без мужа сынишку растишь?

Женщина какое-то время молчала.

– Почему же? – сказала она. – Замужем.

Полковник раздавил сигарету о дно хрустальной пепельницы.

– Муж не знает?

– Догадывается…

– Догадывается?

– Если у вас зарплата тридцать условных, а вы джип из автосалона пригнали, что окружающие подумают?

– Наверное, что я неплохо устроился, – пробормотал Украинский и замолк.

– А у меня муж неплохо устроился, – криво улыбнувшись, сказала Люба. – Инженером. Ходит на завод. Отмечается. Раз в неделю. Ждет манну небесную. А дом полная чаша. И знаете, какое место кормит его, сынишку и бабку пенсионерку? А вот это. – Она потрогала лобок.

– Давно ты в этом бизнесе? – отвернувшись, спросил Украинский.

– Больше года.

– А как попала?

– Да элементарно, можно сказать. Позвонила по объявлению «приглашаем на хорошо оплачиваемую работу молодых женщин». Мне сказали подъехать, имея при себе полотенце… Я подъехала. Трудовую, как ни странно, не спрашивали.

– Ты думала, какая-то человеческая работа?

Люба презрительно фыркнула:

– А она и есть самая, что ни на есть человеческая. Ближе некуда. И потом, какая еще «хорошо оплачиваемая», если вы учительница, а не президент нефтегазового картеля?

– А вы по образованию учительница? – Украинский автоматически перешел на «Вы».

– Младших классов.

– В школе работали?

– Почему работала? Я и сейчас там работаю. Сыну-то необязательно знать, с каких потов в холодильнике ветчина. Или бананы. Не так ли?

– А полотенце-то зачем? – спросил полковник, чувствуя, что этот вопрос будет последним.

– А вы сами догадайтесь.

– Ты по какому принципу баб отбираешь? – поинтересовался Сергей Михайлович у приятеля, отвечавшего за «чувственную», что ли, часть встреч старых товарищей по оружию. Приятель, кстати, трудился в УБОП.

– С фирмы вызываю, – удивился тот. – А что, что-то не так, Серега?

– Да все так. А что за фирма?

– Наша фирма. Надежная. Под прикрытием. Девушки проверенные. Раз в неделю гинеколог. Если нагрубила, там, или, не дай Бог, что украла, так мы ее в две секунды…

– Все в порядке, – заверил Украинский. – Просто стало интересно. Слушай, а полотенца им с собой полагаются?

– Какие полотенца, Серега? Ты вообще о чем?

– А, ладно, забудь, – отмахнулся Украинский.

– Я мигом, – сказала Лида, хлопая дверью в ванную комнату. Украинский заглянул в спальню. Отбросив краешек одеяла, присел на уголок. Всунул в рот сигарету, но заколебался, подкуривать, или нет. «Пора с табаком завязывать, пока еще не поздно».

Просидев минут пять, Сергей Михайлович переместился в гостиную. Прошелся из угла в угол, поймав себя на мысли, что робеет от предстоящей близости с женой, как какой-нибудь курсант-мальчишка. Чиркнул, наконец, зажигалкой. В комнате запахло табаком. «Сейчас отЛиды нагорит», – спохватился Сергей Михайлович, и, помахав, больше для виду, ладонью, отправился курить на балкон. По дороге его внимание привлек мигающий огонек автоответчика. «Оставьте меня впокое, – сказал Украинский огоньку. – Кто бы вы ни были, будь-то эта вертихвостка Мила, будь-то это недоумок Журба! Да хоть бы и сам министр внутренних дел! К чертовой матери! ВСЕ МОИ – СО МНОЙ». Шум воды в ванной оборвался. Лида, закрутив краны, вытиралась банным полотенцем. «А потом накрутит его на голову, как тюрбан». – Тут Украинский, при необходимости, и руку бы преспокойно поставил на кон. Прожив столько лет под одной крышей, невольно становишься телепатом. Он усмехнулся, невольно посмотрел на автоответчик, и улыбка растворилась на лице. Многолетняя привычка, с годами формирующаяся во второе «Я», иногда более могущественное, чем первое, призывала прослушать сообщение. «Что за мальчишество, в конце концов. Так, понимаешь, негодится, Сергей! Ну же, пока Лида не вышла. Крутани, ради мира во всем мире». Впрочем, в нем отчего-то крепла уверенность, что никакой мир его миру не светит. Сделав несколько длинных затяжек, Украинский отступил в неравной борьбе. Метнув сигарету через перила, вернулся к аппарату. Из ванной донесся щелчок отодвигаемого засова. Сергей Михайлович надавил клавишу воспроизведения. Лида заглянула в гостиную.

– Я… – начала она, но Мила Сергеева, из динамиков, перебила:

– Сергей Михайлович, просьба как можно быстрее со мной связаться… срочно нужна помощь!

Украинский, поникнув, уставился в пол. Когда же он поднял глаза, то обнаружил, что жена впервые изменила себе, обернув полотенцем тело. В полутьме оно напоминало экстравагантное вечернее платье, шокирующе короткое и с вызывающим декольте. Волосы Лиды распушились под воздействием воды и шампуня, а немного располневшие ноги украшали милые ямочки на коленях.

Супруги молча смотрели друг на друга. Автоответчик щелкнул, снова заговорила Мила. По голосу чувствовалось, что она взволнована:

– Сергей Михайлович! Встреча перенесена на сегодня. Восемь вечера, улица Братская, 10/10. На Подоле. Сейчас предупрежу Протасова. Звоните на мобильный. Только на мобильный, Сергей Михайлович…

Лида вымученно улыбнулась:

– Тебе нужно ехать? Когда?

Украинский сверился с часами:

– Похоже, прямо сейчас, Лида.

– Ну, езжай. Значит, не судьба…

Через пятнадцать минут Украинский сидел в «Мерседесе», держа курс на город. Зажимая плечом мобильный, он наспех инструктировал подчиненных. Слава Богу, майор Торба был на месте, и это здорово упрощало задачу. Сергею Михайловичу не терпелось переговорить с Милой, но, она словно под землю провалилась. Это действительно было так. Мила спустилась в метро.

Мила Сергеевна даже перевыполнила лимит, предоставленный Паше в качестве передышки. Она дала не час, как они договаривались, а без малого почти два. И вовсе не от того, что раздобрилась ни с того, ни с сего. Около пяти Мила перезвонила по оставленному Поришайло номеру, и убедилась, что счет ООО «Кристина» пуст. Чего, впрочем, и следовало ожидать. Стало очевидным, что все дороги сходятся к Паше, и либо он убедит своих хозяев рассчитаться, либо это сделают без него. Исходя из этих соображений, она и оттягивала звонок. Угрозы в ее исполнении прозвучали, а повторение угроз – признание слабости. «Теперь будут говорить наши ружья», – грозились герои Фенимора Купера. Мила была солидарна с ними. Беда заключалась в том, что Главное Ружье, то есть полковник Украинский, находился вне зоны досягаемости телефонной компании. Мила предпочла бы разойтись по-хорошему, но шансы на это таяли с каждой минутой. «Ладно. Скоро банковский день закончится», – пробормотала она, и уселась перед телефоном. То ли ее где-то услышали, то ли просто так совпало, но он сразу ожил. Мила сняла трубку.

– Алло, Мила, это вы?

– Да, Паша, это я. «А кому, спрашивается, здесь быть…»

– А я вас набираю, а соединения нет. – Его голос заметно оживился. Это был неплохой знак, но Мила предпочитала не тешить себя надеждами, чтобы потом не разочаровываться.

– Я никому не звонила.

– Мила, все в порядке! Ваши деньги обнаружились. Вот, спешу сообщить.

– Где же они были? – флегматично осведомилась госпожа Кларчук. Накопившийся стресс не позволял ощутить облегчение.

– Лежали, вас дожидались. Все как положено, в виде кэша. Неразбериха из-за наезда получилась… вы же представляете, как оно, под огнем? Напутали, как я и думал. То есть надеялся. Фух. Ну, слава Богу.

– Где они? – спросила Мила, подразумевая гору банкнот.

– В безопасности, Мила, в безопасности. Я скоро за ними еду. Вы сможете сегодня со мной встретиться, чтобы мы этот вопрос закрыли?

– Где и когда?

– На Подоле… – Паша замешкался, очевидно, вычисляя в уме. – Часа через два будет в самый раз. Мила сверилась с часами. Было почти шесть часов вечера.

– В двадцать ноль-ноль?

– Совершенно правильно. В восемь часов.

– Почему так поздно? – насторожилась госпожа Кларчук.

– Выдача большая. Пока посчитают. Оформят бумаги. Дай Бог, чтобы к восьми успеть.

– Давай адрес, Павел.

– Вы улицу Братскую знаете? Сразу за Контрактовой площадью. Рядом с военно-политическим училищем. Найдете?