Стальная петля - Роман Глушков

Я наконец-то обнаружил того, кого искал, когда просмотрел примерно две трети представленных фотографий. Опознать на нечетких снимках Жорика в окружении дюжих узловиков в таких же, как у него, доспехах было сложно. Понятия не имею, удалось бы мне это в итоге или нет, если бы не приор Глеб. Поначалу – а все фотографии шли в строгой хронологической последовательности – он и примкнувший к нему Ипат стояли и беседовали отдельно от остальных собратьев. Так продолжалось до тех пор, пока брат Глеб не вытянул руку и не указал пальцем на самую большую группу сталкеров, столпившуюся в отдалении от приора и гостя. После чего действие на презентуемом мне слайд-шоу заметно оживилось, и я сумел воссоздать для себя по смазанным, отрывочным кадрам дальнейшую участь брата Георгия.

Пустить приору пыль в глаза и выдать себя за кого-либо другого он явно не мог. Жорику доводилось бывать в Сосновом Бору, а значит, его здесь хорошо знали. Придя в сознание и выяснив, что с ним стряслось, Дюймовый наверняка сумел изобрести какую-нибудь правдоподобную легенду о том, что с ним приключилось. Если не растерялся, вероятно, соврал, что шел по следу Дьякона и угодил впросак. Или же, ничтоже сумняшеся, просто выдумал себе кратковременную амнезию. Подобная напасть иногда случалась у сталкеров, переживших синдром «долгого невозвращения».

Почему я так уверен, что у Жорика не было настоящей амнезии? Это более чем очевидно. Когда у церкви нарисовался Ипат, Дюймовый явно почуял неладное и ретировался за спины братьев, надеясь, что бывший командир не заметит его в толпе. Мнемотехник, возможно, и впрямь не заметил бы, как, впрочем, и я не сумел вычислить своего компаньона на первых фотоснимках. Но когда приор Глеб направил в сторону спасенного им собрата свой указующий перст, судьба вновь перестала благоволить бедолаге Жорику.

Разумеется, приор устроил ему подлянку отнюдь не нарочно. Больше походило на то, что Глеб решил поведать гостям о том, почему он и его бойцы захватили церковь, и без задней мысли указал на виновника недавнего переполоха. После чего, надо думать, был обескуражен бурной реакцией Ипата, когда тот взбеленился и, замахав руками, тоже взялся тыкать в Дюймового пальцем.

Нечеткие фотографии не могли в полной мере передать всю силу ярости мнемотехника. Но у меня хватило воображения, чтобы представить, как он, брызжа слюной, орет на растерявшихся братьев, чтобы они не мешкая хватали коварно затесавшегося в их ряды изменника. Также было нетрудно вообразить и посуровевшее лицо приора, который, рискуя собой и своими бойцами, самоотверженно пришел на выручку, как выяснилось, гнусному предателю.

Вскорости – или, говоря точнее, на следующем снимке – двуличный ренегат был пойман, повален наземь и скован наручниками. Иными словами, вернулся в то стреноженное состояние, в каком он провел половину минувшей ночи и все сегодняшнее утро. История повторилась, однако вопреки наблюдению классика фарсом она и близко не пахла. Конечно, если только не считать за фарс купание в дерьме, из которого Жорик в минувшие двое суток почти не вылезал. А выныривал он оттуда лишь затем, чтобы глотнуть воздуха и снова окунуться с головой в засасывающую его зловонную трясину.

На последнем показанном мне Железной Леди изображении Дюймовый был еще жив и следовал под конвоем в сторону резиденции приора Глеба вместе с ним и его людьми. Гости же, взяв небольшое подкрепление, двинули по следу, оставленному гнавшимся за мной бронезавром. Который был подбит Маргой три часа назад, когда только что прибывшие в Сосновый Бор Ипат со товарищи и их дракон пробирались из «тамбура» к здешней штаб-квартире Ордена. В тот момент я находился от них не более чем в двухстах шагах и, не скрывай меня бурелом, точно попался бы на глаза барражирующему в небе биомеху.

Брату Георгию опять крупно не подфартило. Крутой нрав приора Глеба был в Пятизонье притчей во языцех, и он мог без лишних церемоний расстрелять ренегата прямо у стен Неопалимой Купины. Но теперь, когда Жорика препроводили в орденскую резиденцию, я почти не сомневался, что обманутый мной приор удумал сполна отыграться на Дюймовом за свое унижение.

Это значит, что вместо банального расстрела Жорика ожидала особенная экзекуция. И я был почти на сто процентов уверен, что знаю, какая именно. О да, знаю! И уж лучше бы Дюймовый принял смерть от руки Дьякона, ибо тот убивал пусть мучительно, зато наверняка. А злостные отступники Ордена, согласно его традиции, отправлялись исполнять особую миссию туда, откуда им возврата уже не было. Что в равной степени обещало им и верную гибель, и вечные муки, подобные тем, какие мы испытываем при телепортации.

Поэтому, если назавтра у приора Глеба не было запланировано иных, более важных и неотложных дел, ему предстояло торжественно провожать брата Георгия на поиски Священного Узла. И путь, которым было суждено пройти Жорику, начинался отнюдь не в Андерсенграде – у здешнего «тамбура», – а намного западнее. Прямо в мутных водах Финского залива…

Именно там, а не в Неопалимой Купине было суждено навеки кануть тайне, которую компаньон мне так и не раскрыл. Разве только он выдаст ее приору Глебу, попытавшись выменять у него на Грааль собственное помилование. Последнее я был, к сожалению, не в силах предотвратить, а вот спасти Жорика от смертельного купания мог попробовать. Все зависело лишь от того, как на это посмотрит мой винтокрылый помощник.

– Помнишь, Марга, тот день, когда мы впервые очутились в Зоне? – спросил я, закончив просмотр драматичного слайд-шоу. – И тех людей, которых мы попытались тогда спасти, но ничего у нас не получилось?

– Так точно, – отозвалась Железная Леди и не преминула уточнить: – Но если вы требуете предоставить вам подробный отчет о той операции, должна вас разочаровать: большая часть моих данных за тот временной период уничтожена и не подлежит восстановлению.

– Теперь это не имеет значения, – отмахнулся я. – Дело в другом. Скажи, ты сожалеешь о том, что нам не удалось помочь группе капитана Баграмова?

– В тот день мы столкнулись с незнакомым и многократно превосходящим нас по силе противником, – сказала Марга, – и потому потерпели закономерное поражение. И хотя, анализируя его, я не нахожу в нем нашей вины, оно вынуждает меня признать несовершенство моих технических систем и вооружения. И, как следствие этого, мою полную непригодность для осуществления подобных боевых операций в будущем. Мне неизвестно, что такое настоящее сожаление или огорчение, но факт, что я оказалась неспособной оказать помощь группе «Альфа-12», накладывает отпечаток на весь модельный ряд вертолетов «Ка-85» «Пустельга». Что чревато для нас множеством негативных последствий, какие я также не в состоянии предотвратить. Это обстоятельство почти укладывается в смысловые рамки толкования слова «сожаление». А значит, я могу ответить на ваш вопрос положительно: да, мне жаль, что мы не сумели спасти капитана Баграмова и его людей.

– Завтра или в крайнем случае послезавтра у тебя и у меня будет шанс доказать, что нас еще рано списывать со счетов, – заметил я. – Человек, которого я собираюсь избавить от возмездия тех негодяев, которые держали тебя под несанкционированным контролем, владеет крайне ценной для меня информацией. Да хоть и не владей он ею, все равно было бы несправедливо, имея возможность спасти ни в чем не виноватого человека, не воспользоваться этим. Ведь на самом деле не он предал своих братьев, а они обошлись с ним самым гнусным и недостойным образом. У нас с тобой не хватило сил прикрыть группу спецназа, так давай попробуем защитить хотя бы одного безмозглого остолопа, тем более я тоже причастен к той неприятности, в какую он угодил… Но сначала, будь другом, загрузи, пожалуйста, еще раз файл «Семья». А то, не ровен час, опять с тобой рассоримся, и кто еще подарит мне потом в этом гадюшнике столь дивный вечер ностальгических воспоминаний?..

Глава 14

Будь я матерым шпионом, возможно, мне удалось бы засечь «хвост» сразу, как только я покинул госпиталь на машине покойного Чертухова. Тем более что следовавший за мной огромный черный внедорожник «Тигр-1000» особо и не таился. Но я был настолько вымотан и издерган, что совершенно не догадался оглянуться и проверить, все ли в порядке. А подозрительный джип, похоже, «пас» меня от самых госпитальных ворот. По выезде из них я вроде бы заметил краем глаза припаркованный у тротуара точно такой же автомобиль. Заметил и не придал этому значения, за что в скором времени едва не поплатился жизнью как своей, так и моих близких…

Точнее сказать, изначально внедорожник следил не за мной, а за капитанской «Ладой-Каприфолью», поскольку вряд ли мои преследователи ожидали, что я сбегу из госпиталя живой и на своих ногах. Зато они вполне могли караулить кого-либо из уничтоженной мною шайки вымогателей. Это означало, что ехавшие в «Тигре» ублюдки были в курсе того, что нынешней ночью с территории госпиталя будет вывезен крайне ценный груз и кто именно должен его вывезти. Очень даже вероятно, что сразу после этого Кукуеву, Чертухову и Коркину предстояло передать алмазы людям в черном джипе, с которыми у них заранее была такая договоренность.