Имя для ведьмы - Надежда Первухина

Я нежно-нежно провела ладонью по его сведенному судорогой лицу.

— Расслабься, любимый, вот так.

— Я не могу… Объясни мне, что с нами творится, куда и почему мы едем, я ничего не понимаю. — Ч-ш-ш… Объясню. А ты спи. И я во сне тебе буду объяснять. Ты голову мне на плечо клади, вот так…

Нежно-нежно провести ладонью по острым напряженным плечам, по уже сонно обнявшей меня руке, по коленям в мятых пижамных штанах… Почувствовать, как становится тяжелым погруженное в сон тело…

— Усыпила, — усмехнулся Баронет.

— Я боялась, что он сразу не выдержит столько впечатлений. Эта дура со своим зомби… Потом сквозь стекло шагать. Вы тут еще начали своими воспоминаниями делиться, от них и здоровый человек имбецилом себя почувствует… Ну да ничего. Зато теперь Авдей со мной.

— То-то и оно. Ой, не раз ему придется изумляться причудам своей жены!

— Я ему вовсе не жена. И вряд ли он после своей благоверной Наташи способен мечтать о прелестях семейной жизни. Впрочем, нам сейчас не до того.

— Это верно, — кивнул Баронет, везя нас на химкинскую конспиративную квартиру.

Покуда Авдей спал на стареньком продавленном диване в комнате, мэтр хотел было обсудить со мной на кухне стратегию и тактику грядущего дня. Но я решительно сказала «нет» и отправилась на диван, под бочок к своему драгоценному фантасту.

— Ты ненасытная женщина, Викка, — сказал Баронет. — Мужичок еще никакой, а ты уже набиваешься к нему греть постель…

— Вы, сударь, хам, к тому же вам завидно! Я — там — с ним буду на диване спать, а вы — на кухне, в мойке, в одиночку!

Мэтр устало улыбнулся.

— Умница, девочка. Ладно, иди отдыхай. Обещаю, что не буду мешать. Может, вам хороших снов навеять?

— Ваше Истинное Имя — Оле Лукойе?

— И это тоже. Иди, иди…

… Говорят, по позе, в которой человек спит, можно судить о его характере, настроении, отношениях с начальством и даже о восприятии окружающего мира. Авдей спал на спине, закинув руки за голову, весь такой прямой, уверенный, спокойный, хоть лепи с него аллегорическую статую «Скрытая мощь». Излишняя худоба, правда, все портит…

Я кое-как примостилась рядом, свернулась калачиком. Уверенности в завтрашнем дне — ноль. Сомнений и тягостных раздумий — положительное множество.

Опять Наталья упрямо стоит на моем пути, прочно ассоциируясь у меня с образом этакого неистребимого врага. Глупо, конечно, так о ней думать. Кто-то направляет ее, кто-то ведет. Вот если б изгнать из нее демонов, она оказалась бы обессилевшей, морально сломленной и лишенной памяти женщиной… Но демонов заклинает только тот, кто вызвал…

И вообще, разве это важно сейчас? Когда рядом тот, кого и ждала, и вожделела, и тряслась за каждый его волос, и готова была ради него на все…

Так почему же я не решаюсь сейчас хотя бы просто его обнять? Не решаюсь… или не хочу?

«А ты уверена, что он стоит твоей жертвы?»

Почему вдруг вспомнились эти слова бабы Кати?

Я же не перестала его любить? Именно теперь, когда уже все позади и мы вместе… Или Сила, поселившаяся в сердце, сгодится лишь для всяческих боен и смут, но не оставляет место для просто любви?

Любовь, этот последний дар последнего Призванного, когда уголья лесного костра вспыхивали для нас, как далекие звезды…

Я еще сумею стать счастливой.

А возможно, и мы.

С этой мыслью я засыпаю, крепко обняв Авдея и уткнувшись лбом в его колючий подбородок. И на этот раз не хочу никаких снов.

— … Ты понимаешь, что этот клятый диван скрипит как ненормальный?! А в соседней комнате…

— Да хоть монастырь и группа продленного дня в соседней комнате!!! А то твоему знакомому непонятно, чем могут заниматься нормальные мужчина и женщина!

— Ты можешь не кричать как сумасшедший?! Да что ты делаешь?!

— Мы что, дети малые, Вика? Ты… стесняешься меня?

— Да не тебя…

— Может, мы все-таки перестанем тратить время на разговоры? Вика…

Эффективное классическое средство заставить женщину замолчать в любой дискуссии — запечатать ей рот поцелуем так, чтоб не то что на слова — на мысли сил не осталось!

— Стаскиваем простыню на пол, — заговорщицким шепотом предлагает Авдей. — Уж пол явно не скрипит.

И мы оказываемся на полу, абсолютно сумасшедшие от страсти и счастья обретения друг друга. Мое исцеляющее воздействие на спящего Авдея, оказалось, имело дополнительный, но весьма приятный эффект… Но если б не Баронет за стенкой! Если б все не так торопливо, по-походному… Да что это я все жалуюсь, сама ведь этого и добивалась!

Возможно, что за окнами уже был день. Или утро, или вечер, какая разница! Главное было здесь и сейчас.

И если кто-то полагает, что согласно неписаному закону современной беллетристики сейчас последует подробное описание того, как мы торопливо стаскивали одежду друг с друга (обязательно горячими от страсти ладонями, жадно и нежно…) и сплетались в объятиях, то этого кого-то я вынуждена разочаровать. И не ждите от меня всех этих технических подробностей насчет параметров длины (в см), твердости (по Роквеллу) и энергии (в кДж), а также громкости (в децибелах) и продолжительности стонов (в секундах). Зачем поверять нудной алгеброй любовного романа нашу с Авдеем замечательную гармонию! И незачем читателям знать, что вытворяли с моим телом ласковые пальцы возлюбленного… или его настойчивый язык… Тот, кто в жизни реально постиг, что такое страсть, сочтет никчемными и бледными любые литературные описания. А тому, кому не довелось растрачивать себя в любовном огне, сколько ни рассказывай — все равно до конца ничего не почувствует и не поймет…

— А стихи ты мне будешь читать?

— Сколько угодно, милая! Но то-о-олько не сейчас…

— Это почему же?

— У меня после… такого абсолютно отсутствуют все мысли: и в прозе, и в рифму.

— Это позволяет мне сделать вывод о том, где у тебя все мысли содержатся…

— Мучительница… Что ты делаешь… Можно я буду просто тобой любоваться?

— Просто? Любоваться?!

— Ну… Да…

— По-моему, это называется несколько иначе, чем «просто любоваться»…

Только окончательно придя в себя, мы услыхали сердитое и явно нарочитое покашливание Баронета в кухне. Ничего. Подождете, сударь. Как мою мамочку-скромницу соблазнять, так вы успели. И никто над вами не кашлял!

— Я только хочу напомнить, — громогласно донеслось из кухни, — что скоро полдень, а у нас еще масса дел, среди которых самое простое и неопасное — покупка костюма и белья для Авдея, поскольку он гол как сокол!

— Не надо так шуметь. — примирительно сказала я, выплывая в кухню на запах кофе и потягиваясь, словно сытая кошка. — Прямо сейчас все и будем решать. Составим план, напишем список…