С молитвой о тебе - Татьяна Алюшина

Уведомление о смерти. Смерти всего значимого в его жизни, потому что именно сейчас выяснилось, что он, Николай Крайнов, стал другим! Встретив Киру, он стал другим, целым, сросся с ней душой и телом, и мыслями, порывами, жизнью!

И получил от нее уведомление об убийстве половины его!

За эти часы он снова, как тогда после травмы, прошел пять ступеней смерти!

Отрицание! Да ладно, это какая‑то нелепая шутка! Вот всего этого просто не может быть! Не мо‑жет!!

Гнев! Да какого хрена?! Что за мутатень?! Она что, издевается?! Письмо написала?

Но и гневаясь, он даже мысленно не мог обозвать Киру мерзкими и грязными эпитетами.

Торг! Да ладно, Кир! Ты просто напугалась и не хотела меня обидеть! Он ее найдет. И они договорятся. Если действительно ей так приспичила эта Вена, то хрен с ней, поедет он с Кирой в эту гребаную Вену! На такой расклад она же согласится!

Уныние! Какая Вена, Крайнов?! Кому ты там нужен? Ты женщине любимой не нужен, поэтому она так легко и просто от тебя отказалась. И действительно, на кой фиг ты ей сдался? Она права, лучше так все закончить, чем рассусоливать сопли! Все понятно — ты в своем медвежьем углу сидишь, в игрушечки играешь: охота, рыбалка, егерь, етить его! Что ты ей можешь дать?

Примирение! Кира права — так будет лучше. У нее действительно призвание и талант, — он же сам слышал и видел, какой у нее талант — и его надо реализовать. А если бы она вышла за него и потом сбежала, он вообще смог бы это пережить? Ладно, пусть так!

Крайнов снова хлопнул пальцем по панели, возвращая картинку.

Пережить и сейчас не получалось! Ныло сердце, очень хотелось плакать от боли и непонимания, и было так тошно, что не хотелось жить! Первый раз ему не хотелось этой жизни!!

Аглая, совсем уж растревожась, посмотрела на экран телефона.

— Глеб! — позвала она. — К нему надо идти! Что‑то случилось!

— Что с ним могло случиться? — спокойно спросил Генералов, подойдя к жене.

— Он третий час не берет трубку! — нервничала Глашка. — Я уже раз двадцать ему звонила!

— Так, спокойно, что ты разволновалась? — попытался успокоить он жену.

— Да я уже три раза поднималась в мансарду! — кипятилась Аглая. — У него свет горит только в кухне, и никакого движения! Гораций спущенный бегает!

— Иди одевайся! — поцеловав Глашку, распорядился Генералов. — Проще и быстрей будет сходить, чем успокаивать тебя.

— Алтай! — позвала Глашка, первой входя на участок.

Гораций радостно кинулся к ним, жалуясь, что хозяин куда‑то запропастился. Аглая автоматически потрепала его по лобастой башке и поспешила в дом.

— Коля! — позвала она, входя в незапертые двери, и ломанулась в комнату, заметив там Николая, не реагировавшего на их появление. — Коля, что случилось?

Она поспешила к другу, снимая на ходу шапку, шарф, расстегивая пуховик.

— Коля? — подошла она к нему.

Крайнов не ответил, оставаясь в той же позе и неотрывно глядя на экран.

— Коля? — перепугалась Глашка и потрясла его за плечо.

Он повернул голову, посмотрел на нее невидящим, черным взглядом бездонных, глядящих внутрь себя глаз.

— Привет, — тускло сказал Крайнов и повернулся обратно к экрану.

— Ты почему на звонки не отвечаешь? — допытывалась, страшно перепугавшись его странного состояния, Аглая.

— Глаш, подожди, — придержал ее за руку Генералов и указал на письмо, светящееся на экране.

Они склонились оба и начали читать.

— Нет! — твердо заявила Глашка и даже отстранилась от экрана, от этой «черной метки». — Нет, она не могла такое написать!

— Но написала, — низким охрипшим голосом произнес Крайнов.

— Нет, Алтай, Кира так не могла поступить! — заверила Глашка и потребовала подтверждения: — Глеб, скажи!

— Для начала давайте включим свет, — спокойненько предложил Генералов, — и разденемся.

Он силой уволок за собой Глашку в прихожую, помог ей снять верхнюю одежду, разделся сам, достал тапочки, помог снять сапожки, и все останавливал торопящуюся жену:

— Спокойней, Аглая.

— Да как спокойней?! — возмущалась беспредельно она. — Ты видишь, что с ним!

— Сейчас разберемся, — ровным тоном пообещал он.

Свет они включили, и Генералову удалось попридержать жену и убедить ее сделать им всем чай. И только потом, с чашками чая, они прошли в комнату и сели рядом с Николаем на диван.

— Коль, выпей, — всунула ему в руки чашку Глаша и попросила жалостливо: — Ну посмотри на меня!

Он взял чашку, посмотрел тем же взглядом на подругу и уведомил пустым хриплым голосом:

— Все хорошо, Стрелка. Она в Вену уезжает. Ей надо. Она правильно делает.

— Да ты сбрендил! — сорвалась на громкое возмущение Глашка. — Даже если это и так, Кира никогда бы не сделала такой подлости и грязи! — Она отставила свою чашку на стол, ухватила Крайнова двумя руками и тряханула с силой. — Ты что тут похороны устроил! Неужели ты не понимаешь, что Кира никогда с тобой так не поступила бы?!

— Что ты меня трясешь, — почти нормальным голосом спросил он и убрал ее руки. — Поступила, не поступила, откуда ты знаешь?

— Да вы себя со стороны видели?! — бушевала Глашка. — От вас же искры во все стороны летели! Она глаз от тебя оторвать не могла и все дотрагивалась кончиками пальцев, отойти от тебя на метр не могла! Ты что, Алтай, совсем поглупел? Кира сильный, красивый человек и любит тебя безмерно, она бы никогда не сделала такой подлости! Глеб, скажи ему!

— Насколько я смог узнать Киру, — поддержал жену Генералов, — в ней нет ничего гнилого, двойного и расчетливого. Согласен с Глашей, не могла она так поступить. Тут что‑то другое.

— Что другое? — прохрипел устало Крайнов. — Что может быть другое? Я вот сидел и думал, и додумался до того, что, может быть, тоже так поступил на ее месте. Если б у меня был такой Дар, как у Киры, и меня поставили перед выбором. Я спрашиваю себя: смог бы я, глядя ей в глаза, сказать, что отказываюсь от нее? Не написал бы я письмо? Проще и не так больно. А ты говоришь «другое».

— Ну и что ты себе ответил? — поинтересовался Генералов, преспокойненько отхлебывая чай из кружки.

— Нет, — выдохнул Крайнов и устало потер лицо ладонью. — Я бы от нее не отказался ни за что. От работы — может быть, а от нее — нет!

— Ну вот, я же говорю, здесь что‑то не так! — обрадовалась Глашка. — Она бы тоже от тебя не отказалась ни за что, уж поверь мне!

Николай промолчал. Впрочем, его вид говорил сам за себя — он не соглашался с подругой, пережив за эти часы свое индивидуальное чистилище и приняв действительность такой, какой она ему представлялась.