С молитвой о тебе - Татьяна Алюшина

Он перечитал письмо снова:

«Здравствуй, Коля!

Прости, что вот так, письмом, понимаю, насколько это трусливо и непорядочно, но встретиться и поговорить я не смогла. Боялась, что, увидев тебя, передумаю!

Я обманула тебя, Николай, ни в какую деревню я не уехала и никакая моя помощь Ларисе Васильевне не понадобилась, у нее все в полном житейском порядке.

Я улетела в Москву и пишу тебе сейчас отсюда, из интернет‑кафе.

На прошлой неделе, когда ты уже улетел, мне позвонила Ксения Петровна и сообщила, что меня берут работать в Венскую Высшую школу музыки, преподавать, и что мне необходимо срочно начинать оформлять документы.

Мне тяжело было принять такое решение и уехать от тебя, и, если бы ты был рядом, я не уверена, что сделала бы выбор в пользу Вены. Это хорошо, что ты находился далеко и твое присутствие не мешало мне быть объективной, решая свою судьбу.

Ты очень много для меня значишь, ты единственный мужчина, Крайнов, с которым я хотела и решилась связать свою судьбу!

Но у меня есть Дар, за который я несу ответственность и обязана его оберегать, и есть свое предназначение в жизни, которое, согласись, никак не монтируется с жизнью в поселке «Метель»! А такой шанс, как работа в Венской консерватории, дается один раз в жизни, и я просто не имею права его упускать! И, как бы я ни хотела быть с тобой, Николай, но моя работа и призвание требуют умения и решимости отказываться от личного счастья.

Надеюсь, ты меня поймешь.

На следующей неделе я получу визу и все документы, билет в Вену у меня на руках. Я подписала договор с риелторской фирмой, они будут сдавать мою квартиру, с работы я уволилась. Так что все дела в этом городе я завершила.

Все, что у нас с тобой произошло, было непередаваемо прекрасно, и я благодарю тебя и Бога за это и сохраню в памяти на всю жизнь. Спасибо тебе за все, Крайнов!

Прости меня, если у тебя получится, и постарайся понять.

Я желаю тебе большого счастья и найти достойную, замечательную женщину, которой не надо будет выбирать между тобой и своим призванием.

Прости!

Может, у тебя получится не очень меня ненавидеть.

И, пожалуйста, не надо пытаться связаться со мной и искать меня, я не хочу с тобой встречаться и разговаривать, мне это больно.

Прости еще раз.

Кира».

Крайнов встал, сходил за телефоном, набрал ее номер и услышал голос оператора: «Абонент недоступен».

Что значит «не доступен»?

Он нажал вызов еще раз — с тем же результатом.

Крайнов снова прочитал письмо, и по мере осознания в груди начало замерзать сердце — а ведь это не шутка! Кира написала это всерьез!!

Кира лежала, свернувшись калачиком на кровати, и умирала душой — такое явное ощущение, словно где‑то внутри образовалась дыра, через которую вытекает душа!

Господи! Какая глупая, нелепая и трагическая цепь случайностей продырявила в ней эту дыру!

Первым звеном в кандальной цепи судьбы явилась метель! Смешно, горестными слезами смешно!! Та метель, что свела их с Колей, послужила началом отсчета этих звеньев!

Ксения Петровна не смогла прилететь, и понадобилось снять на пленку выступление учеников Киры! Вторым звеном явился Слава — безответственный оператор, который, упиваясь своим профессионализмом, уловив красивую картинку, не удержался и снял Кирино выступление, и не потрудился вспомнить свое обещание, и уж тем более сдержать его!

Третьим звеном стал редактор телевидения, который смонтировал репортаж, вставив в него и кадры с Кирой!

Четвертым — столичный канал «Культура», который, делая годовой отчет, выбрал именно этот репортаж!

И пятым, что у какого‑то криминального вымогателя обнаружилась тонкая душевная организация с тягой к прекрасному и к регулярному просмотру канала «Культура», что вообще за пределами понимания!

Одно зацеплялось за другое, сковываясь в цепь, на которой, как при пытке, подвесили Киру!

Ей было так плохо, как никогда в жизни, как она представить не могла! Болело все тело, она не помнила, когда ела в последний раз, и желудок сводило голодными спазмами, сил не было не то что двигаться, а даже шевелиться и дышать!

Она заползла в свою «нору», свернулась калачиком, укрылась с головой одеялом. Теперь Кире хотелось только умереть — не двигаться, ничего не делать, не думать, просто дышать, пока дыхание не остановится!

«Нет!» — четко и громко сказал какой‑то голос внутри нее.

«Что нет?» — продираясь сквозь паутину болезненного опустошения, удивилась Кира.

И поняла «что»! Где‑то в самой глубине еле тлел огонек надежды, не затушенной до конца лампадкой — она может еще встретиться с Колей и все объяснить!

Ведь когда‑нибудь этот кошмар закончится! Не будут же эти сволочи бегать за ней всю жизнь! А может, их арестуют, или они махнут на них с отцом рукой, устав носиться по всей стране! Но это должно, обязано закончиться! И тогда…

Они еще могут встретиться, и она хотя бы увидит Николая!

И сознание зацепилось за эту робкую, почти погасшую надежду, и Кира заставила себя двигаться!

Сначала скинуть одеяло! Сесть в кровати — голову повело, повело по кругу, в какую‑то темную точку. Она зажмурилась, тряхнула головой, спустила ноги с кровати.

Нет! Так не пойдет!! Ей понадобятся все силы и здоровье, чтобы добраться до Москвы и не попасться этим козлам!

Заставляя себя двигаться, Кира сварила гречневый суп, поела, кое‑как дошла в крошечный душевой закуток — мыться сил совсем не осталось. Держась одной рукой за стену, каким‑то образом умудрилась помыть голову и повозить по телу мылом.

Стало полегче. Двигаться она уже смогла без постоянных мысленных окриков. Болело в груди — боль ухватила жесткой лапкой за горло, сдавила сердце и легкие так, что трудно было дышать! Но с этой болью придется теперь жить и привыкать к ней! А вот слабость — с этим надо разобраться, иначе она преподнесет себя преследователям на тарелочке, грохнувшись где‑нибудь в обморок!

«Завтра, — решила Кира, — завтра она поедет в платную клинику, сдаст все, какие только можно, анализы, у них есть такая услуга, без направления врача делать платные анализы. А послезавтра пойдет к врачу! Силы и здоровье нужны! Как бы больно ни было, а еще бега предстоят через четверть страны!»

Телефон звонил с регулярностью раз в десять минут, Крайнов не отвечал и не обращал внимания на то, что от вибрации трубка перемещается по стеклянной поверхности к самому краю стола.

Он прочитал письмо Киры, наверное, уже раз сто. Сидел на диване, смотрел в экран ноутбука. Когда тот гас, стучал пальцем по панели, вызывая картинку обратно, и снова читал.