Дмитрий Лихачев - Валерий Попов

«При всей ее деловитости и аккуратности, — вспоминал Лихачев, — Вера всю жизнь спешила, словно знала, что время ее ограничено — со всеми ее статьями, диссертациями, поездками за границу. И как много она успела! Когда мы с мамой ездили по Волге — в каждом музее были Верины ученицы, и говорили о ней с уважением и благодарностью.

Вера и дома работала как автомат — быстро накрывала на стол, быстро убирала со стола, быстро мыла посуду. Когда на Пасху шли в Шуваловскую церковь к могилам родственников, убирала их… И погибла она по-своему прекрасно — спешила на родительское собрание».

В парке Лесотехнической академии, возле которого, на Втором Муринском, жила вся семья Лихачевых, есть место, где много гаражей, автобаз. Там Вера и погибла — обходила спереди стоявший у тротуара грузовик и попала под легковую машину.

«Я больше всего боялся за девочек, — пишет Лихачев. — Учил их, переходя улицу, смотреть сначала налево, потом направо… Налево она не посмотрела. А направо уже не успела посмотреть!»

Когда погибла Вера, Лихачевы-старшие были в поездке… Очевидцы вспоминают, как их привезли на машине к дому, как они вышли и медленно пошли под руку — немолодые уже люди.

Александр Рубашкин вспоминает, как его сестра-медик, вместе с мужем-реаниматологом, жившие в том же доме, пытались привести Лихачевых в норму. Лихачев отказался смотреть на мертвую Веру до похорон.

Лихачев вспоминал: «Вера и Мила (Мила тоже стала искусствоведом, работала в отделе Древней Руси Русского музея. — В. П.) благодаря своим красным музейным книжечкам проводили нас всех в музеи, в дом Китаевой, в Павловске — на выставки костюма, портрета, мебели… Вера с Юрием Ивановичем и Зиной ездили в Пушгоры».

Вспоминаются более ранние записи Лихачева: «Интеллигентность создается незаметно, воспитывается в разговорах, в выборе мест для прогулок, в замечаниях по поводу виденного».

По воспоминаниям лихачевской сотрудницы Н. Ф. Дробленковой, горе было всеобщим:

«Как трагический финал последних „проработок“ Лихачева прозвучало для всех нас известие о внезапной смерти 11 сентября 1981 года дочери и соавтора Дмитрия Сергеевича, Веры Дмитриевны Лихачевой. Она была сбита машиной, которая внезапно вынырнула из-за угла, как будто именно ее и поджидала. В этом году вышла четвертая ее книга „Искусство Византии IV–XV веков“, но уже с некрологом Г. К. Вагнера.

Хоронили Веру Дмитриевну на Комаровском кладбище. Накануне мне передали просьбу Дмитрия Сергеевича прийти с фотоаппаратом. Однако день был пасмурный, моросил мелкий дождик, лесное кладбище было слишком темным: и хотя я, заливаясь слезами, отсняла всю пленку, ни одного кадра не получилось. В памяти нашей Вера Дмитриевна Лихачева навсегда осталась живой.

Дмитрий Сергеевич держался спокойно, но когда первый ком земли упал на крышку гроба, раздался его стон и он быстро пошел к воротам кладбища…»

Лихачев сам нарисовал крест для могилы Веры по северным русским образцам. Захотел делать его из дерева: если поставить мраморный — будет ли теплым?! Потом целовал крест: теплый! Натирал крест воском — и дождь скатывался с него… Сейчас они лежат рядом.

Памятник на могиле В. Д. Лихачевой на Комаровском кладбище. Крест по северным русским образцам выполнен по наброску Д. С. Лихачева. Рисунок И. А. Бартенева. 1983 г.

Записки Лихачева в «тайной папке» начаты уже после смерти Веры и ее похорон.

«…На Вериных похоронах шел дождь. И под дождем над головами и зонтами собравшихся летала какая-то большая птица».

«…Синицы прилетали, когда я был на кладбище и думал о Вере… Перед отъездом в Узкое (санаторий Академии наук. — В. П.) я ходил на кладбище, и я громко обращался к Вере: „Слышишь ли меня?“ — и просил ее помочь воспитать Зиночку счастливым и хорошим человеком. Прилетела маленькая птичка и трижды издала писк, похожий на приглушенный звонок».

Лихачев, расчувствовавшись, уходит от своего строгого научного восприятия, позволяет себе отнюдь «не научные» наблюдения:

«Однажды на дачу зашла знакомая, знавшая Веру с детских лет — и вдруг птица со всего размаху ударилась о стекло нашей спальни. Но не упала, сделала круг и снова ударилась в стекло, упала и лежала, как мертвая. Но ожила».

Открылась больная, кровоточащая лихачевская душа. Лихачев в этих записях так откровенен, что рассказывает даже свои сны:

«…Сажусь в машину с Зиной, и вдруг вижу — не Зина, а Вера!»

…Дочка Зина, действительно, очень похожа на маму!

Другая запись Лихачева:

«…B 1982 году на поминки 11 сентября во сне появилась Вера. „Будут пирожки с мясом!“ — но слово „поминки“ не сказала… словно не хотела признавать, что ее уже нет… На Комарове кое кладбище приехал целый автобус от Академии художеств… Могила была очень красивая, и Игорь Александрович Бартенев восхищался крестом (деревянным)… Были пирожки с капустой, самодельная вкусная семга, миноги, индейка, рыбное заливное. Все очень хорошо говорили о Вере. Подчеркивали ее воспитанность, ум, такт, лучезарность, женственность, приветливость к людям, к молодежи и ученикам. Когда выходили ее книги и статьи, они всегда поражали серьезностью. Не подозревали в ней столько воли, смелости, способности к борьбе и умения сохранять спокойствие. Ее хорошие отношения с иностранными учеными объяснялись ее женственностью, воспитанностью, умением себя держать, интеллигентностью. После печальных тостов, когда пора уже было уходить, поднялся общий интересный разговор. Лучше всех о Вере говорили — Дмитриев, Юзбашьян, Медведев, Гривнина, Бартенев (сказывается все же дворянское воспитание)».

Еще одна запись Лихачева:

«Сегодня 2 мая. В этот день Вера всегда выносила кресло в сад — даже если еще лежал снег. Садилась в кресло и, закрыв глаза, загорала. Когда не смотрели на нее, лицо ее делалось скорбным и усталым. Сколько ей пришлось пережить!»

И Дмитрию Сергеевичу — тоже.

…Написание истории семьи Лихачевых продолжил автор не совсем «ожиданный»: внучка Зина. Наверное, неслучайно мудрый и проницательный Лихачев именно ей завещал свою «тайную папку». И записки Зины явно подсказаны «тайной папкой», завещанной ей. Именно она продолжила описание семейной жизни Лихачевых — так же пронзительно и откровенно, как ее дед.

Нелегко в детстве остаться без мамы. Трагедия ужасна еще и тем, что не заканчивается сама собой, а неизбежно прорастает в будущее, губит и его. Наблюдательнейший Даниил Александрович Гранин рассказывал мне: «Когда мы узнали о несчастий, собрались с Риммой и поехали к Лихачевым. Дмитрий Сергеевич сначала не мог говорить. Потом все же взял себя в руки и заговорил — о том, какая замечательная была Вера: умная, талантливая, красивая, как ее все любили и уважали. Он говорил очень долго — и вдруг Мила встала и вышла из комнаты».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});