Принцесса где-то там - Сергей Сергеевич Мусаниф

из ножен, висящих на его правом боку, охотничий нож, и сразу же, чтоб надолго не откладывать и далеко не ходить, вогнала лезвие ему в бедро.

Так глубоко, как только смогла.

Сделав это, я отпрыгнула в сторону. Мясник взревел раненым (к сожалению, не смертельно) зверем, и вот только тогда я побежала.

Но не куда-то там в глубины пустыря, ибо ночная игра в салочки с маньяком по-прежнему не входила в мои планы. Я рванула в сторону его машины, где на полу до сих пор должен был валяться пижонский TTI Glock Combat Master Performance G36 покойного агента Смита.

* * *

Это был тоже тот еще план, и все что угодно, могло пойти не так. Начиная с того, что он банально мог запереть свою машину на ключ. Но в этом своем состоянии я уже была готова пробивать дверное стекло головой.

А даже если там не будет пистолета, то наверняка в кузове найдется какая-нибудь железка поувесистей…

Вполне возможно, что дальше в моей жизни будут пробежки и похуже, но пока это были самые трудные тридцать метров в моей жизни. А бегать ночью по пустырю босиком – это то еще занятие, и нет ничего удивительного, что не добежав до цели каких-то пару шагов, я споткнулась и рухнула на землю.

Это было неудивительно, может быть, даже предсказуемо, но все равно чертовски обидно. Так обидно, что поднимаясь на ноги, я чуть не взвыла от досады, а хлопот крыльев в ночном небе стал еще отчетливей, как будто неведомая птица летала кругами, сужающимися и приближающими ее к земле.

Я бросила короткий взгляд назад. Мясник шел за мной, волоча правую ногу и стараясь особо ее не нагружать, и жажда убийства была написана у него на лице, а в руках он держал испачканный в его собственной крови нож. Он снова что-то приговаривал, но мне было недосуг его слушать.

В три прыжка я оказалась у пикапа, обеими руками вцепилась в ручку пассажирской двери и рванула ее на себя. Дверь открылась, он не стал запирать машину.

Да и зачем это делать? Вряд ли бы на этом зловещем пустыре появились бы еще какие-нибудь злодеи…

Я бросила взгляд в область рулевого колеса – ключей от машины в замке зажигания не было, и нырнула на пол перед пассажирским сиденьем, и – вот оно счастье – пистолет оказался там, где он и должен был быть. Я взяла его в руки и сразу же ощутила, что он гораздо легче, чем должен был быть.

Мясник был уже недалеко, фора, которая у меня была изначально, оказалась съедена моим падением. Но он уже не торопился, ведь он был убежден, что переиграл меня. Не забыл про пистолет, вытащил из него обойму и положил на место.

Возможно, в одном из его сценариев я и должна была сюда побежать. Взяться за пистолет, обрести надежду и тут же ее потерять, убедившись, что он разряжен.

Наверное, Мясник воображал, что он – сама неотвратимость.

Только вот тупой урод не знал, что у меня есть запасная обойма.

* * *

Наручники здорово ограничивают твою свободу действий. Собственно говоря, для этого они и предназначены.

Я не могла одной рукой удерживать пистолет, а другой – лезть в карман за запасной обоймой. Пришлось положить пистолет на пол и лезть в карман обеими руками, теряя секунды в ситуации, когда от них зависела моя жизнь.

Наверное, финальным штрихом, иллюстрирующим мое невезение, было бы сейчас выяснить, что запасная обойма вывалилась из кармана, когда Мясник валял меня по земле, но тут в кои-то веки фортуна повернулась ко мне лицом, и обойма оказалась на месте. Пока я привычным движением вставляла ее на место и досылала патрон, последние отпущенные Мясником секунды истекли.

Он схватил меня за торчащие из машины ноги и одним рывком выволок на улицу, и я снова приложилась лицом о какую-то очередную железку.

Но пистолет из рук я не выпустила. Что сказал бы про меня инструктор по боевой подготовке из школы выживания Кларка? Я сегодня вечером и так наделала достаточно ошибок, и это было бы уже слишком.

– Тварь! – проревел Мясник.

Он был уверен, что я в его руках, что он все рассчитал, и что сейчас я расплачусь с ним за все, и, возможно, хотел насладиться этой минутой, поэтому не стал бить меня ножом в спину и дал мне перевернуться.

По затылку ведь всего охватившего жертву ужаса не прочитаешь.

Ну я и всадила пулю ему в башку.

А после того, как он упал, еще две, хотя никакого практического смысла в том уже не было.

Просто для удовольствия.

* * *

Я обыскала труп, нашла в кармане ключ от наручников, перемотала ободранные металлом запястья кусками ткани от остатков платья. Сил уже ни на что не было. Я даже не пошла проверять, какой именно набор лежал у него в том здоровенном ящике для инструментов, хотя меня и мучило профессиональное любопытство.

Ключи от машины обнаружились в том же кармане, но у меня не было никакого желания снова лезть в эту кабину и прикасаться к рулю, который он держал своими огромными лапами.

Запал иссяк, энергия кончилась, мне хотелось только одного – чтобы меня оставили в покое. Лечь на землю, поджав колени к подбородку, и лежать так до скончания веков, и чтобы все эти твари от меня отвалили.

И не думать о том, что произошло этим вечером, и тем более о том, что только могло произойти.

Но меня хватило только на то, чтобы сесть на землю, привалившись спиной к колесу «доджа». Левой рукой я поправила повязку на шее. Правая так и не хотела расставаться с пистолетом, в котором оставалось еще достаточное количество патронов.

По крайней мере, никакие невидимые птицы больше не летали у меня над головой и не хлопали своими крыльями. Где-то там, за пределами чертова пустыря, Город жил своей жизнью, но в тот момент мне не было до этого никакого дела.

Рев мотора случился много позже.

Я поднялась на ноги, все еще сжимая пистолет, и увидела, как на пустырь сворачивает какая-то машина. Цвет и марку определить было невозможно, ибо меня слепил свет ее фар.

Учитывая контекст этого вечера, по мою душу мог приехать кто угодно, так что я приготовилась к продолжению банкета, но не доезжая до «доджа» метров десять, машина развернулась боком и потушила дальний свет, и я опознала в ней