Бом Булинат. Индийские дневники - Александр Кашкаров

Высокогорное плато по дороге в Ле

Дорога на Шринагар

Потратили кучу времени, связывая тросик, но, в конце концов его одолели, и с руками, черными как у местных механиков, тронулись дальше. На втором перевале мы попали в настоящую суровую метель и вынуждены были остановиться, греясь у движков. Я с ужасом представил себе, как бы сейчас рулил в такую непогоду с тросиком газа, намотанным на палец, проделывая движения, напоминающие зимнюю рыбалку.

После аварии мой байк стал барахлить и грозил сдохнуть в любую минуту. Не знаю как, но мы все-таки одолели полпути за один день, и в густых сумерках остановились у хлипкого шлагбаума. За ним помещались четыре палатки и wine shop. В одной из палаток проживал полицейский, регистрирующий проходящий транспорт, в соседней палатке, с единственной газовой плиткой – владелец этого лагеря, две другие сдавались внаем запоздалым путникам.

Заслышав знакомый рев мотора, из-под тента выскочил взлохмаченный израильтянин и принялся размахивать руками. Ави, по прозвищу «колбаска» (своим вытянутым туловищем он действительно был похож на сардельку), рассказал, что вместе со своим приятелем тоже едет в Манали, и мы решили продолжать путь вместе.

Гомпа

Развалины Гомпа

Буддийские ступы у въезда в Гомпа

С темнотой начался настоящий мороз, и мы заползли в палатку, явно видавшую виды. Укутавшись в одеяла, коих тут была целая гора, осушили бутылку рома и провалились в сон. Еще не рассвело, как косматая голова Колбаски просунулась в палатку и объявила подъем. Выйдя наружу, я не узнал привычного пейзажа – все горы, прежде черно-красные, были в снегу.

Колбаска и его приятель исчезли из виду, прежде чем я сумел завести свой замерзший Энфилд. Счистив иней с сидений, и за отсутствием перчаток, одев по паре носков на руки, мы отправились следом.

Солнце только начинало освещать окрестные пики, погода стояла ясная, на небе ни облачка. На перевалах уже началась настоящая зима, кругом все было в снегу, на дороге гололед. Я вторично грохнулся, прокатившись несколько метров вместе с байком по сплошному льду. После Кейлонга дорога стала лучше и, спустя несколько часов, мы уже подъезжали к Манали.

Настоящее имя ЭмСи – Mehar Chand – отсюда инициалы и прозвище. В детстве его называли Pinu – chо́to págal[122].

По рождению ЭмСи имеет титул удельного князька, и у него куча родственников. Все коренные жители Олд Манали его родственники. Когда он заходит в Дургу – деревню, где живет его брат – все женщины от мала до велика касаются его ступней, а ЭмСи кончиками пальцев касается их макушек.

Его дядя – шаман – очень влиятельный человек в Манали, главный участник всех пу́джи[123] и знаком с кульским раджой.

ЭмСи не помнит даты своего дня рождения. Он уже четыре года подряд говорит, что ему «maybe twenty-five»[124].

У ЭмСи старая Wespa начала восьмидесятых, шестилетняя рыжеватая сука по имени Руби, жена – Шанти, и две дочки – Ранджина и Минакши, четырех и семи лет. Он подумывает о второй жене, но боится первой.

Мама ЭмСи

У него в отеле работает парень из Калькутты, Онил. Ему постоянно приходится искать бумажки для косяков и са́фи[125] для чилламов и вообще выполнять бесчисленные прихоти ЭмСи за пятьдесят долларов в месяц. ЭмСи может выкурить до тридцати чилламов за день. В бачке над унитазом ЭмСи прячет кулек гашиша. Иногда он таскает его на рынок в обычной авоське.

У ЭмСи потрясающая мимика, и он превосходный знаток местного горного радио[126]. А еще он автор местного жаргона. Впервые увидев ежика, которого притащили два заклинателя змей, ЭмСи воскликнул: «О-о! Iar-r-r-ra! Crazy mouse!»[127]. Теперь в Манали всех ежиков называют бешеными мышами. Когда он звонит соседу, Маму, то вместо «Namaste», говорит «Shalom, shalom baya!». Местным мясникам на рынке он говорит «Origato».

ЭмСи не верит, что Россия больше, чем Индия. Он никогда не выезжал из Манали, за исключением необходимых поездок в Кулу, после которых зарекся ездить в другие города. Когда он узнал, что в Москве живет почти пятнадцать миллионов человек, сказал: «О-о! Bencho!»[128]. С ЭмСи трудно не согласиться. Увидев фотографию деревенского дома в Костромской области, воскликнул: «O! Too match land… and empty, lande!»[129]. Он очень удивился, когда узнал, что в Москве трусы могут стоить две тысячи рупий, т. е. в принципе их можно поменять на барана.

Он считает, что паки[130] – плохие, а раджастанцы – «bencho!». ЭмСи – непризнанный философ. Он не может понять, что такое пессимизм, хотя близок к Шопенгауэру, а своими независимыми суждениями и афоризмами напоминает старика Диогена. Каждое утро он смотрит на горы, на восходящее солнце, а потом двое бенчо-раджастанцев делают ему массаж.

Все постояльцы его отеля получают клички, связанные с национальными чертами или манерой поведения. Так, поселившийся у него эстонец, уже на второй день получил имя Estonia, а на четвертый превратился просто в Stonia, так как все время был в состоянии сильнейшего обкура. Не совладав с именем тихого японца, ЭмСи именовал его просто Коничуа. Проходя мимо него, ЭмСи говорил: «Konichua! Why no making?»[131] – так он говорит всем, кто сидит без дела. Поселившийся у него американец показывался из комнаты только для того, чтобы попросить сделать музыку тише, за что был наречен «Sound Problem»[132]. Все находящиеся у ЭмСи получают также и другой дружеский титул: «Chotu Pagal». Говоря это, иногда ласково и весело, иногда резко и протяжно, утробно или оглушительно, озлобленно или снисходительно, ЭмСи способен выразить этим словосочетанием практически любое состояние своей души.

В жизни ЭмСи есть все, секс – это единственное, чего ему не хватает. Процесс этот он обычно именует «zigi-zigi» или «taka-taka» и открыто завидует своей похотливой собачке Руби, которая не знает отбоя от местных псов, сбегающихся к ней со всех концов деревни.

Завидя Руби с очередным псом, ЭмСи, покачивая головой и хлопая себя по бедру, всякий раз восклицает: «Rubi!!! All time making zigi-zigi!».

Весь день Руби проводит лежа на нагретом солнцем каменном полу открытой веранды. Собачка очень любит компанию и всегда норовит пристроиться поближе к людям, даже если для нее не хватает места. Стоит развалиться с книжкой в гамаке или устроиться на крыше, не проходит и нескольких минут, как является Руби.