Атомная бомба - Владимир Губарев

Но с плутонием лучше всего обращать через стекло… На 25-м заводе мы получали раствор плутония с небольшим количеством «осколков», а вот 35-й завод — новый — значительно более совершенный. Уже механизация и автоматизация была, ошибки учтены — тут мы получали двуокись плутония. Это уже килограммы материала, и мы передавали его дальше «по цепочке».

— Я снова спрошу об авариях, потому что именно в эти минуты люди получали огромные дозы?

— На радиохимическом заводе, насколько я знаю, была всего одна самопроизвольная цепная реакция. Пострадал очень серьезно один инженер. К сожалению, такие цепные реакции случались на 20-м заводе, та, где идет работа с металлическим плутонием.

Апенов: Не надо путать самопроизвольную цепную реакцию и ядерную аварию. Последних, к сожалению, было много. К примеру, по проекту все должно быть герметично. Но поначалу вентили стояли с сальниковыми уплотнителями, стеклянные линзы для контроля и так далее. И вдруг сальники не выдерживают, стекла лопаются. Дело в том, что аппаратура работает в условиях сильного облучения, и свойства материалов от этого сильно изменяются. И радиоактивные растворы выбрасывало из аппаратов. При таких ядерных авариях по воздуху были загрязнения, в сотни тысяч раз превышающие нормы, и вся эта «грязь» поступала в легкие людей. Защита была, но она несовершенна. Особенно страдали работники 25-го и 20-го заводов.

Бородин: Плутоний концентрируется в легких. При 40 наноКюри облучение организма в год составляет 15 Бэр. Отсюда и раковые заболевания. У нас многие погибли как раз от них…

Константинов: Я получил лучевую болезнь через год после начала работы. Но других не было, а потому я продолжал заниматься своими приборами и аппаратурой. На какое-то время нас выводили на «чистое производство», но затем мы возвращались.

Апенов: Все-таки медицинский контроль был регулярным. Постоянно брали кровь. Если ее формула менялась, то работника сразу выводили с производства. Формула крови восстанавливалась, и мы снова возвращались на прежнее место. Надо различать внешнее и внутреннее облучение. Если источник снаружи, то это ты на пляже лежишь и на солнышке греешься. И совсем иное, если надышался пылью, если источники попадают в легкие. Наконец, заключительная стадия: плутоний находится внутри тебя, в тканях, в костях. Нанокюри — это слабое излучение, но источник находится внутри организма и «работает» непрерывно. Медики установили сейчас порог — 20 наноКюри. И человека сразу же выводят с «грязного» производства. Раньше норма была 40 наноКюри. Ну а у тех, кто работал на первом этапе, естественно, гораздо больше.

Бородин: До 54-го года по признакам лучевой болезни у нас на комбинате было порядка 10 тысяч человек. В 90-м году — две с половиной тысячи «лучевиков».

… Игорь Васильевич Курчатов сгорел в ядерном пламени в 57 лет. Ефим Павлович Славский прожил 93 года…

Почему не приехал Эйнштейн?

Кому именно принадлежит идея о конференции по теоретической физике в Ленинграде, установить так и не удалось. Вероятнее всего, тому из крупных ученых, кто не принимал участия в «Атомном проекте». Но тем не менее президиум Академии наук СССР, на котором обсуждалась эта идея, посчитал разумным и полезным такую международную конференцию.

Шел 1947 год, а потому все, что в той или иной форме касалось ядерной физики, в обязательном порядке согласовывалось с Л.П. Берией. Именно к нему и поступило письмо из Академии наук о намечавшейся на июнь конференции в Ленинграде.

Руководитель «Атомного проекта» сразу же поручил Первому главному управлению при СМ СССР высказать свою точку зрения. Судя по всему, Берия (а, следовательно, и Сталин) считали политически верным и выигрышным пригласить в Советский Союз Эйнштейна, Оппенгеймера, Лоуренса и других ученых с мировыми именами. Однако что по этому поводу думают наши физики?

История не сохранила данных о том, с кем именно советовался М.Г. Первухин, когда он готовил ответ своему «шефу». Ясно, что в своем письме он излагал «коллективное» мнение. Более того, ему удалось переубедить даже президента АН СССР С.И. Вавилова, и тот изменил свою точку зрения.

В письме Первухина на имя Берии не рекомендовалось проводить такую конференцию, так как:

«1. Наши ученые-теоретики не готовы к тому, чтобы делать открытые, заслуживающие внимания ученых доклады по вопросам ядерной теоретической физики.

Имеющиеся же у них достижения в этой области связаны с секретными работами и доложены быть не могут.

2. Большая часть крупных ученых, указанных в списке, а именно: Эйнштейн, Оппенгеймер, Лоуренс, Кондон и др., вряд ли получит разрешение у своих правительств на выезд в СССР. В случае же приезда некоторых ученых они не смогут сделать доклады по интересующим нас вопросам из-за боязни нарушить закон, изданный в США, о порядке сохранения секретных данных по атомной энергии…»

Казалось бы, ситуация очевидная и аргументы убедительны, но опытный партийный босс М.Г. Первухин прекрасно понимает, что его письмо может не понравится как Берии, так и «Хозяину»: а вдруг у них иная информация?! Как известно, западные ученые могут свободно ездить туда, куда они считают нужным, да и перед СССР еще не был опущен «железный занавес» с той стороны… И в своем письме Первухин делает весьма своеобразное предложение:

«Чтобы способствовать развитию теоретических работ, ведущихся нашими учеными физиками-теоретиками, было бы целесообразно пригласить в разное время в течение сентября-октября месяцев 1947 года некоторых иностранных физиков-теоретиков для прочтения открытых лекций узкому кругу физиков.

Желательно пригласить для указанной цели следующих ученых:

Паули — Швейцария Бор — Дания Дирак — Англия Жолио-Кюри — Франция.

Президент Академии наук СССР тов. Вавилов согласен с указанным выше предложением о замене созыва конференции приглашением в СССР отдельных ученых для прочтения лекций».

Эйнштейна и Оппенгеймера так и не решились пригласить в СССР Не исключено, что они приехали бы…

Говорит ли А-бомба по-немецки?

Домыслов, легенд и мифов об участии немецких специалистов в «Атомном проекте СССР» столь много, что создается впечатление будто именно они сыграли решающую роль в создании у нас атомного оружия.

Это не так. Но и преуменьшать их вклад в развитие атомной промышленности в СССР не следует: он весьма значителен. Не случайно, что после испытания первой атомной бомбы доктор Н.В. Риль стал Героем Социалистического Труда. Вместе с Курчатовым, Зельдовичем, Харитоном и другими советскими учеными и специалистами. Многие инженеры и ученые из Германии были награждены орденами и Государственными премиями.

Итак, в какой же степени «Атомный проект СССР» говорил по-немецки?

Из «Отчета о состоянии работ по проблеме использования атомной энергии за 1945–1946 годы», направленного И.В. Сталину:

«Большая часть крупных ученых-физиков при нашем вступлении в Германию выехала в Западную зону Германии, где и находится до сих пор.

Однако некоторые ученые первой величины и большая группа профессорского и докторского состава осталась в нашей зоне, равно как и значительная часть оборудования научных физических учреждений…»

Ситуация в Германии была очень тяжелой. А потому некоторые немецкие ученые, получив приглашение поработать в Советском Союзе, с радостью согласились. Среди них были профессор Герц и конструктор Арденне, физики Стенбек и Тиссен, профессора Фольмер, Доппель, Позе и другие.

Среди военнопленных также оказалось немало специалистов, связанных в прошлом с ядерной физикой и радиохимией. Некоторые из них предпочли работать «на воле». впрочем, контроль был достаточно жесток: об этом позаботился сам Л.П. Берия. Еще в августе 1946 года он отдал четкое распоряжение:

«…Иметь в виду необходимость установления регулярного контроля за выполнением немцами заданий (как по качеству, так и по срокам).

Лица, успешно выполняющие задания, должны представляться к премиям, а лица не работающие, манкирующие работой, должны быть изъяты из институтов и направлены в лагеря».

Инструкции своего шефа 9-е Управление МВД СССР, в распоряжении которого находились немецкие специалисты, выполняло последовательно и четко, а потому немногие вернулись в лагеря, предпочитая работать с полной отдачей сил. И это сыграло свою роль.

Документы «Атомного проекта СССР» дают возможность точно знать, чем именно занимаются специалисты из Германии. В частности, те материалы, которые легли на стол И.Б. Сталину. Естественно, обманывать его не могли…