Случайная свадьба - Анна Грейси

Схватив ее за предплечье, он развернул ее к себе лицом.

— Но ты, черт возьми, не можешь выйти замуж за человека, который годится тебе в дедушки! Это просто непристойно!

Она раздраженно вырвалась из его рук.

— Будь любезен, не стыди меня. Что я делаю, тебя не касается, Нэш Ренфру. Это моя жизнь. И мой выбор.

— И твое тело будет неумело ласкать, пуская слюни, старик.

Она отвернулась, пытаясь скрыть невольное содрогание, вызванное его словами. Нэш заметил это и обрадовался.

— Признайся, что ты не хочешь выходить за него замуж.

— Я ничего признавать не буду! — вспыхнула она. — Это мое решение. А теперь прошу тебя...

Она замолчала и отошла в другой конец комнаты. Повернувшись к нему спиной, она стояла, явно собираясь с последними силами. Когда она повернулась, на ее лице не было никаких признаков эмоций.

Она подошла к Нэшу и спокойным, вежливым тоном сказала:

— Прощайте, мистер Ренфру. Я желаю вам всего наилучшего в вашей жизни.

И протянула руку.

Он смотрел на руку, словно это была живая змея. Если он возьмет руку, это будет означать, что он согласен с тем, что она с ним порывает.

Черта с два! Не позволит он ей уехать и выйти замуж за какого-то мерзкого старого козла из-за того лишь, что он, Нэш Ренфру, погубил ее репутацию.

— Ладно. В таком случае я женюсь на тебе! — услышал он собственный голос.

Глава 16

Сказав: «Ладно. В таком случае я женюсь на тебе!» — он словно брызнул ей в лицо ледяной водой. Он произнес эти слова в гневе, возмущенно, как если бы она умоляла его жениться на ней.

После этого он выглядел каким-то встревоженным, словно шокировал этими словами не только ее, но и себя. Или вовсе не собирался говорить их.

Он придал своему лицу выражение вежливого ожидания, запоздало спрятав подальше гнев и ревность — то, что это было не что иное, как ревность, она отлично понимала, — и перед ней предстало лицо дипломата, ожидающею ее реакции на его необдуманное, явно незапланированное предложение руки и сердца, о котором он, очевидно, сразу же пожалел.

Ей хотелось расплакаться... нет, лучше дать пощечину этому несносному мужчине!

Поделом ему было бы, если бы она приняла предложение.

Он ждал: лицо непроницаемое, все эмоции под контролем. Работа дипломата — лгать в интересах своей страны. Он профессиональный дипломат, она была уверена в этом.

Он занимался с нею любовью с такой нежностью и страстью, что окончательно лишило покоя ее абсолютно беззащитное сердце, однако в какой-то момент она все-таки сумела понять, что он действительно думает. И это глубоко ранило ее сердце.

Как бы сильно она ни хотела его — а, видит Бог, она его очень хотела! — она была слишком гордой, чтобы принять его предложение выйти за него замуж, которое он явно не собирался делать. Тем более что она знала, какие требования он предъявляет к своей будущей жене: она должна получить соответствующее воспитание и иметь необходимые связи. У нее же ничего подобного не было.

Пусть брак с мистером Хьюмом был бы жестом отчаяния, она при этом приносила в жертву только свое тело. С Нэшем она поставила бы на кон все: тело, сердце и душу.

Он ждал, наблюдая за ней с этим ужасным, непроницаемым выражением лица.

Если бы она приняла его предложение, воспользовавшись охватившим его чувством вины и ревности, чтобы поймать его в ловушку, такое выражение лица она видела бы у него всю оставшуюся жизнь — дипломатически вежливое и абсолютно непроницаемое. Это не только разбило бы ее сердце, но превратило бы его в пыль.

Она гордо взглянула на него.

— Неужели ты думаешь, что я приму всерьез подобные слова, которые ты сказал под воздействием обиды, словно швырнул их передо мной в грязь, чтобы я их подобрала?

Он открыл рот от удивления.

— Благодарю вас, мистер Ренфру, но я не принимаю ваше предложение. Свое решение я уже приняла. Прощайте.

Мэдци повернулась к нему спиной, чтобы он не заметил, что она с трудом сдерживает слезы.

— Понятно, мадам, — сказал он напряженным тоном и выскочил из коттеджа.

Она ему отказала, думал Нэш, сердито шагая туда, где привязал своего коня. Она ему отказала. Отчитала его и выгнала, словно какая-нибудь герцогиня.

Само собой разумеется, он испытал облегчение. Он не собирался делать ей предложение. Он и сам не знал, что на него нашло.

Ему хотелось ускакать отсюда галопом, забыв об этой унизительной истории с отказом, но его конь устал. Двух безумных скачек— туда и обратно — было вполне достаточно для одного утра. Отъезд непринужденной рысцой не давал успокоения.

Он попытался вычеркнуть из памяти ошеломленное выражение ее лица. Он напомнил себе, что все равно ничего бы из этого не получилось, что Мэдди слишком неопытна и наивна для той жизни, которую вел он, у него было тяжело на душе, но это, конечно, объяснялось тем, что он недоволен собой, а вовсе не ее отказом.

Хотя ее отказ причинил острую боль.

Что она там сказала? «Не принимаю ваше предложение... брошенное в грязь...»

Что за вздор! Он ничего не швырял в грязь.

С ним поравнялась женщина средних лет, ехавшая в легкой тележке, запряженной собаками. Рядом с ней на сиденье стояла корзина с цветами. Она улыбнулась ему с явным намерением начать разговор. Еще одна проклятая арендаторша?

— Как поживаете, мадам? — сердито пробормотал Нэш и поехал дальше.

Браку с ним Мэдди предпочла брак с похотливым старым козлом втрое старше ее!

Это был не просто укол самолюбию. Это была глубокая рана. Чреватая гангреной.

Какая-то собачонка выскочила из фермерского домика и принялась злобно лаять на него.

«Ладно. В таком случае я женюсь на тебе!»

Боже милосердный, неужели он и впрямь так сказал? Таким тоном? Женщине, с которой занимался любовью, которая потрясла его своим теплом и щедростью? Которая спасла ему жизнь, лечила его раны и заботилась о нем так, как никто никогда в жизни о нем не заботился.

Чурбан! Где его краснобайство дипломата, которым он всегда славился?

Беда в том, что он привык иметь дело с мужчинами и вести с ними переговоры. Он понимал мужчин. Мужчины были логичны, а если не вполне логичны, то их мысли можно было без труда прочесть, потому что они действовали под влиянием эмоций, которые были ему понятны, таких как жадность, эгоизм, жажда власти.

Тогда как женщины... Он никогда не понимал женщин. Он держал их на почтительном расстоянии, флиртовал, избегая каких-либо серьезных намерений, позволяя себе время от времени легкомысленную интрижку с какой-нибудь особой женского пола, которая руководствуется в жизни такими же принципами, как и он. Но в его отношениях с женщинами не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего подлинные чувства. Он всегда с самого начала четко объяснял свою позицию. Он позволил Мэдди Вудфорд подойти к нему ближе, чем любой другой женщине в своей жизни.