Тайная страсть Гойи - Екатерина Лесина

Татьяна же подумала, что через пару лет и собственную практику потянет.

Марина пришла без записи, уверенная, что примут ее в любом случае. И даже пыталась предъявить претензии, когда Танечка отказалась сворачивать сеанс ради нового клиента. Претензии Танечка выслушала, а потом спокойно сказала:

— Тетя Марина, будем откровенны, вы сами поленились записаться. Для вас, конечно, я бы подвинула расписание, перестроила, но не когда сеанс начат…

Танечка несколько опасалась, что ответ этот Марину не устроит, но она лишь махнула рукой и упала в мягкое кресло.

— Извини. В последнее время я такая нервная стала… Господи, Танька, поверить не могу, что это ты! Выросла… Очки, к слову, тебя старят.

— Это нарочно.

— Ну да. — Сама Марина выглядела моложавой, и в отличие от Танькиной матери, сия моложавость смотрелась почти естественной. Если Марина и ложилась под нож — а в этом Танечка была почти уверена, — то выбирала хирургов высокого класса. — Все мы кем-то притворяемся…

Она вздохнула, и в какой-то момент Танечка почти поверила, что Марине понадобились именно ее профессиональные услуги. Но та потянулась, щелкнула пальцами и сказала:

— А теперь послушай меня, девочка. Я тебя сюда устроила, я тебя могу и выгнать. Причем так, что ни в одно приличное место тебя не возьмут. Надеюсь, ты это понимаешь.

— Понимаю. Чего вы хотите?

Марина усмехнулась:

— А в тебе всегда мозги имелись, в отличие от твоей мамочки… Хочу я, чтобы ты меня прикрыла. У меня депрессия и все такое. Мне нужны сеансы, скажем, дважды в неделю часа по два… После меня никого не ставь в расписание, если вдруг задержусь.

Она окинула кабинет взглядом.

— Я буду приходить, потом, надеюсь, ты понимаешь…

— И кто он?

— А тебе дело?

— Нет. Но лучше знать, чтобы не подставиться… Принесите сюда другую одежду. Попроще. Очки и парик. Лучше с длинными волосами, и чтобы цвет волос отличался. Переодеваться будете здесь. Потом я вас выведу через служебный ход. Купите запасной телефон. Бросать будете здесь, но пока вас нет, у меня должна быть возможность связаться…

Татьяна говорила спокойно и деловито, и тон ее подействовал. Марина, которая вскинулась было, желая возразить, в конце кивнула.

— Умная девочка. Хорошо, так и сделаю. И никому, слышишь? Особенно мамаше твоей… Будет спрашивать… — Марина замолчала.

— Будет, — подтвердила Татьяна.

— Наплети чего-нибудь про депрессию или там… Не знаю, сама придумаешь.

С тех пор так и повелось.

Марина звонила.

Являлась.

Переодевалась в простенькое, Татьяной купленное платьице, пряталась за париком и очками и выскальзывала из центра. Приставленная охрана несколько раз пыталась проникнуть в кабинет, но получила жесткий отпор и успокоилась.

Спустя месяц Марина прикупила авто, естественно, не себе, Татьяне. Подержанный «Фордик» был недорогим, неприметным и удобным.

— Смотри, чтобы заправлен всегда был, — велела Марина, вручив ключи. И в порыве нежности даже погладил Танечку по голове. — Ты в деда пошла… Если бы и Галка такой была. Спрашивала?

— Спрашивала, — не стала отрицать Татьяна.

— А ты?

— Сказала, что у вас тревожно-депрессивное расстройство, что семейная жизнь не ладится, мужа вы не любите. И он к вам остыл. И вы опасаетесь развода… Стандартный перечень проблем.

И молодой любовник, номер которого выяснить получилось без особого труда, в них вписывался. За ним она наблюдала издали, прикидывая, как воспользоваться ситуацией.

Шантаж?

Мелко. И опасно. Марина — не тот человек, который станет терпеть… Да и выгода весьма сомнительна. Нет, не то чтобы Татьяна выгоды искала, скорее уж ей требовались хоть какие-то гарантии, что, когда пылкий роман закончится, Марина не поспешит убрать и невольных свидетелей ее измен.

Что до матушки, то к делам Марины, вернее, к семейной ее жизни, она испытывала какое-то болезненное любопытство, находя в выдуманных — а может, и не совсем выдуманных — проблемах, о которых Татьяна рассказывала будто бы с большою неохотой, утешение.

— Это потому, что она чужое взяла! — как-то заявила она Татьяне. — Он был моим! Он меня любил, так нет же, влезла!

Еще одна навязчивая идея, бороться с которой у Татьяны не было ни малейшего желания. И ввиду своей навязчивости, эта идея мешала воспринимать любые аргументы, которые бы ей противоречили.

Бесполезно было доказывать, что папаша бросил мамочку задолго до своего знакомства с Мариной.

И что с тех пор о мамочке и не вспоминает.

Да и вообще… зачем?

Как ни странно, но после того короткого разговора Марина прониклась к Танечке доверием. Однажды она вернулась со свидания раньше обычного, нервозная, злая даже.

— Сволочи… Все мужики сволочи!

— Он вам изменил? — поинтересовалась Татьяна.

— Кто? А… Стасик. Никогда не думала, что он способен на верность. Тот еще ублюдок, но харизматичный… Возомнил себя великим живописцем. Я про мужа своего… Когда ж он сдохнет, наконец!

Это пожелание было высказано от чистого сердца.

— С-скотина, поставил наружку, подозревает… Параноик несчастный. Выпиши мне чего-нибудь, чтобы паранойю вылечить.

— Лекарствами она не лечится. Вообще плохо лечению поддается, — заметила Татьяна.

Выходит, папочка держит Маринку на поводке.

— Да? Тогда что-нибудь такое… — Она махнула рукой.

— Вроде вашего зелья?

— Что?!

Вскочила. Побледнела, но почти сразу взяла себя в руки, улыбнулась кривоватою улыбочкой.

— Мамаша проболталась?

— Вы никогда не обращали на меня внимания, — спокойно объяснила Татьяна. — Обсуждали свои… дела… Я слушала. Поэтому не надо, тетя Марина, отрицать. Что было, то было…

— Твоя правда. — Она вздохнула и обмякла в кресле. — Если бы ты знала, как устала я от всего этого… тайны, тайны… Он ведь тоже знает. Ты ему сказала? Я тогда поразилась, откуда он… А это ведь ты! Продала, да?

— Мне нужны были деньги, чтобы учиться. — Татьяна не имела причин отрицать правду. — Вы ведь не думали обо мне.

— Я и не должна была. У тебя мать имеется.

— Ну да, конечно. — Татьяна положила руки на стол. — А квартиру, которая была и моей в том числе, вы продали… Что-то своей доли я не помню. Ваши же дела… Вы ведь никогда не интересовались теми людьми, которых убивали. Вас их судьба не заботила. Почему меня должна была заботить ваша судьба?

Она ждала, что Марина станет возмущенно отрицать или оправдываться, или ударится в слезы, она же откинулась в кресле и вытащила из сумочки сигареты.

— Логично. Каждый сам за себя. А Галка этого так и не поняла. Знаешь, сколько раз я думала убить его? Представляла, как подливаю яд… Или подсыпаю… Пара капель в одеколон, и никто бы не догадался.

— И что останавливает?

— У меня ничего не осталось. Это раз. И он меня держит. Это два. Если с ним что-то случится, деньги отойдут дорогим детишкам… А они от меня избавятся охотно. Тем более когда получат ту запись… Знать бы, где он ее хранит.

Это она произнесла задумчиво.

— Тот пакет уже давно устарел, — заметила Татьяна. — Там изначально не было ничего более-менее важного… Запись вашей беседы? Так можно заявить, что речь шла о розыгрыше или что запись поддельная, а голоса лишь похожи. Качество отвратное и ни одна экспертиза не докажет, что это и вправду была ты. Далее, вещи с отпечатками? Тебе супруг когда-то давал потрогать, и вообще, если дело дойдет до суда, деньги решат вопрос.

— Деньги… Где бы еще их взять? Нет, он не жадный, но крупные суммы привлекут внимание. А мелочовку откладывать — это не по мне. Разве что завещание…

Она щелкнула пальцами, пытаясь поймать какую-то свою мысль.

И та мысль давно мучила Марину, не давала ей покоя. Она была столь очевидна, что Татьяна решилась ее озвучить:

— Где одно завещание, там и другое. Надо лишь заставить его написать.

— Как?

Конечно, нехорошо использовать служебное положение в собственных целях, но…

— От паранойи я не вылечу, однако подобрать препараты, которые…

— Ты убила отца! — Варвара не выдержала, подскочила к Татьяне и вцепилась ей в волосы. — Дрянь! Какая же ты дрянь! Убила папу!

— Уберите эту дуру! — завизжала Татьяна, пытаясь вырваться.

Алина вжалась в кресло, надеясь, что про нее забыли. И зачем Макс заставляет ее смотреть на все это? Почему не разнимет их?

— Господи, — выдохнул Егор в сторону. — Я не знал… Я столько всего не знал!

— Интересно, если я правильно поняла, — а вот Евгению услышанное натолкнуло на совсем иные мысли, — то завещание можно признать недействительным…

Девушек все-таки разняли.

На лице Татьяны появились свежие царапины. Варвара же лихорадочно облизывала разбитые губы, дергала плечом, пытаясь скинуть руки Макса, который держал осторожно, но крепко.