Юся и Эльф - Екатерина Лесина

о том, чтобы подпустить кого-то к гнездовьям…

– С чего ты вообще взял, что это имеет отношение к драконам? – я ткнула пальцем в былинки, которые качнулись, но как-то вяло.

– Остаточные эманации силы.

Значит, имеет.

Я вздохнула и устроила голову на плече мужа. Драконы, некроманты… да пропади оно все пропадом. У меня выходной.

– И… – Драконы катиться не желали. – Как его оживить?

– Не знаю. Мою силу растение не принимает, – Эль отставил горшок, который тотчас оказался в заботливых объятиях малины. Плети зашуршали, утаскивая очередного страдальца в колючее нутро. Вот и как мне его оттуда выковыривать? Зазвенел эльфийский сиротка, и листья его мягко засветились в лунном свете. Звезда расчертила небосвод, а я вздохнула и сказала:

– Бочку в подвал спустишь?

– С капустой?

Я кивнула.

– Может… его куда-нибудь… кому-нибудь… передать?

– Кому?

А то я о том не думала. Но кому? Папеньке последним штрихом зловещего его плана? Или сразу императору? Императору я, быть может, и отдала бы, но что-то подсказывало, что вряд ли меня удостоят аудиенции. А бочка она бочка и есть.

С капустой.

Ночь выдалась дождливой.

Дождь начался с мягкого шелеста воды по оконному стеклу, продолжился частой дробью по крыше. Он успокаивал и навевал обманчивое ощущение, что мир за пределами дома вовсе прекратил свое существование, но так даже лучше.

Нет мира. Нет хлопот.

Разве что вот бочка, в которой почти утонула шкатулка, отправилась в подвал. Интереса ради я вытащила тонкую капустную нить, понюхала даже, пытаясь определить, изменилась ли она, но попробовать так и не рискнула. Лапа ворочалась, шевелила пальцами, скреблась о дно шкатулки, но предыдущие сотни лет показали, что шкатулка сработана на совесть. Глядишь, еще пару недель продержится.

Из подвала я выбралась с банкой малинового варенья.

Эль и Грен беседовали, и со стороны это смотрелось почти мило. Хотя подозреваю, речь шла не о том, как стол править. Я посидела рядом, честно пытаясь вникнуть в особенности процесса, который Глен гордо именовал клеточной печатью, но плюнула.

Было лень. Порой вот приключались такие, совершенно ленивые дни. И нынешний был явно из их числа.

Дождь шел. Малина зеленела, во всяком случае, мне показалось, что ныне она была куда как зеленее, чем вчера. Эльфийский сиротка покачивался, явно забавляясь с нитями дождя. Он собирал капли в ручейки, а их сливал в ручьи, устраивая водопад.

Было почти красиво.

Очистки совести ради я сунулась в колючее кубло, желая убедиться, что драконьи былинки все еще живы, но в горшке образовалась молодая поросль малины.

– Совести у тебя нет, – проворчала я.

На что малина поспешила уверить, что совесть у нее есть, просто рудиментарная. Отодрав колючки от брюк, я вернулась в дом.

И чем заняться?

От скуки я убралась, потом прилегла с книгой, а когда очнулась, обнаружила, что и супруг, и Глен исчезли. Вот же… и записки не оставили. И вот что мне теперь думать?

Я вышла во двор. Смеркалось.

Сумерки сгустились до того гадостного состояния, когда было непонятно, то ли существует вон та тень у забора, то ли мерещится она мне. И главное, совершенно непонятно, куда эту парочку понесло посреди ночи.

А мне что делать? Сидеть и ждать? Идти искать? И куда?

– А ты что скажешь? – поинтересовалась я у дерева, которое радостно зазвенело листвой, то ли пыталось успокоить, то ли, напротив, подталкивало к подвигу. – Вернется, уши оборву, чтоб неповадно было.

В звоне почудилась легкая укоризна.

– Оборву, оборву… Я тут волнуюсь, а они шляются. И не надо мне говорить, что и я тоже. Сама знаю, что я тоже, но это же еще не повод!

Малина отряхнулась от воды и расправила плети.

Надо же… а былинки – не такие и былинки. Хрупкий стебелек расправился, ощетинившись мелкими, но весьма пакостными с виду колючками, среди которых то тут, то там проглядывали седые, будто пылью припорошенные листочки. Впрочем, было растение – надеюсь, что все-таки растение, поскольку пара жуков, насквозь пронизанных колючками, намекали на хищную его природу, – еще довольно слабеньким. И побеги малины, сплетшие гнездо по краю, угрожающе зашелестели, стоило мне поднести руку к горшку.

– Да не собираюсь я его трогать!

Совсем страх потеряли.

Малина завозилась, явно пытаясь донести до меня какую-то очень важную мысль. Главное, горшок у меня не собиралась забирать, что уже хорошо.

– Юся… – этот тихий шелестящий голос во мраке заставил меня подпрыгнуть. Грозно зазвенело дерево, взвились плети малины, разворачиваясь во весь свой немалый рост. – Я не причиню вреда твоему дому.

Она стояла у ограды, разглядывая и сам дом, и двор с немалым интересом.

Она все еще была мертва, причем настолько, что даже в сумерках и издали ее сложно было принять за живую.

– Здравствуй, – я прижала горшочек к груди. – Что-то случилось?

Сомневаюсь, чтобы моя тезка ради собственного удовольствия явилась сюда. Да и то… как она вообще смогла преодолеть ограничение?

– Случилось, – ответили мне. – Я чувствую, как истончается ткань мира. И мертвые волнуются.

– Поверь, живые тоже далеко не спокойны.

Юся кивнула головой:

– Твоя кровь как нить.

Вот уж… не было печали.

– А то, что ты взяла, якорь.

– Вернуть? – говоря по правде, я даже обрадовалась. Как-то вот не вижу себя в роли хранительницы демонской конечности.

Но Юся покачала головой:

– Не хочу. Я устала от него раньше.

И вот подозреваю, что уговаривать бесполезно.

– Он приходил.

Уточнять, кого именно Юся имела в виду, я не стала.

– И чего хотел? – я присела на лавочку, и малина ревниво обвила ноги.

– Говорил, что я зря упрямилась. И что скоро я все равно буду вынуждена склонить голову. Если я сейчас принесу клятву, он меня не тронет.

– А ты?

– К сожалению, оторвать ему голову не получилось.

В сожаление я поверила охотно.

– Извини, что не приглашаю…

Она махнула рукой и поправила венок из неувядающих цветов, который несколько сбился.

– Ничего. Я не очень хочу. Я только предупредить. Он очень силен. И от него пахнет мертвыми. Пока слабо, но…

Процесс начался?

И мой папуля скоро станет личем? Или кем-то посерьезней, вряд ли его так уж привлекает сумеречное существование.

– Он думает, что справится. Он знает, что та вещь у тебя. И он ее получит, потому что иначе умрет.

Мило. Я бы даже сказала – очаровательно.

Эльфийское древо зазвенело, укрепляя меня в мысли, что дурные предчувствия на сей раз вполне себе обоснованны.

– Ясно…

– Еще он звал мертвецов. Они пока спят. Но если очнутся, то не уверена, что я сумею их удержать. И что захочу.

– Спасибо.

Не думаю, что