Не время для героев - Илья Соломенный

памяти всех остальных! Ялайский пепел!.. Действовать нужно быстро! На задворках сознания мелькает вопрос — почему у этого "кого-то" не получилось сразу избавить меня от воспоминаний? Почему только я помню пропавших?!

Позже! Над этим буду думать позже!

Обратиться за помощью я могу лишь к одному человеку. Спрыгнув с кровати и не обращая внимания на сильнейшую головную боль, подскакиваю к столу, выдвигаю ящик и достаю книгу Беренгара. С грохотом бросаю её на отполированное дерево и раскрываю примерно посередине.

— Ну же, ну же!

Уже привычный гул, яркая вспышка света, желудок подскакивает к горлу — и я переношусь в знакомый зал.

Но на этот раз не один.

— В сторону! — выкрикивает Беренгар, едва я появляюсь перед ним.

Рефлексы делают своё дело — я бросаюсь влево, выполняя команду ещё до того, как осознаю её.

Перед Сейнорай появляется круг, состоящий из переплетённых, незнакомых символов. Меньше чем за удар сердца они наливаются синим светом и устремляются ко мне!

Точнее — мимо меня.

За спиной раздаётся дикий визг, я слышу хрустальный звон. Успеваю обернуться и увидеть тёмные клубы, опутанные сетью, в которую трансформировалось заклинание Беренгара. Дым бьётся внутри стягивающихся золотых нитей, пытаясь вырваться наружу, но продолжается это недолго.

Сейнорай совершает пасс рукой — и сеть разрезает дымчатую сущность на сотни частиц. Они практически мгновенно растворяются в воздухе.

— Проклятье! Ялайская гниль… — хриплю я, поднимаясь на ноги. Меня изрядно шатает, но головная боль отступила.

— Ты сегодня решил привести гостей? — с усмешкой спрашивает учитель, стряхивая со своей мантии невидимые пылинки.

— Я… Простите, Сейнорай. У меня проблемы.

— Это я уже понял, — кивает Беренгар. Щелчком пальцев он призывает кресло и усаживается на него. Расслабленно перекидывает ногу на ногу. — Кто-то явно нацелился заразить тебя проклятьем. Что случилось, Таскалор?

— Кажется тот, кто заставляет всех забыть о пропавших студентах академии, добрался до меня! По крайней мере — попытался…

Я рассказываю о неожиданно настигнувшей меня головной боли. Выслушав, учитель кивает:

— Проклятье, как я и говорил. Какое именно, не скажу, но очевидно, это что-то из школы разума.

— Чернокнижник! — выпаливаю я. — Он узнал, что я не забываю о пропавших, и решил это исправить! Но… Почему я помню тех, кого все забыли?

— Думаю, это связанно с природой твоего дара, Хэлгар.

— Хотя бы в этом повезло. Но это заклинание пришло сюда за мной! И когда я вернусь…

— Я больше чем уверен, что тот, кто его наслал, попробует сделать это снова.

— Ялайский пепел!

— А у тебя интересная жизнь, Таскалор, — с уважением замечает Беренгар, поглаживая бороду. — Прямо как у меня в молодости! Неизвестные враги, интриги, учёба, магия, любовь, непонимание, загадки… Эх, вот же были времена!

— При всём уважении, Сейнорай — но у меня сейчас что-то не получается радоваться! Что мне делать с этим… Проклятием?!

— Нейтрализовать, конечно, — пожимает плечами учитель. — Но так как ты не владеешь многими направлениями дара Аулэ… Вариантов у тебя немного.

— Что можно сделать?

— Использовать свою кровь. Эта субстанция — мощнейший носитель энергии, с её помощью можно сделать очень многое. Но нужно быть аккуратным.

— Магия крови, — цежу я сквозь зубы. — Я ведь уже говорил — за такое в моём мире казнят без промедления. Это магия тьмы!

— Казнят, только если узнают, я правильно помню? — хитро сверкнув синими глазами, спрашивает Беренгар. — Разумеется, если ты предпочитаешь забыть всё, что случилось, можешь бездействовать.

Я молчу, не зная, что на это ответить, а Сейнорай продолжает:

— На самом деле, пользоваться силой крови не сложно. Нужно лишь освободить текущую в твоих венах жидкость и накачать её контрмерами, а затем дождаться, пока тот, кто направляет проклятие, коснётся тебя им.

Он принимается чертить в воздухе символы, вспыхивающие один за другим алым светом.

— Таким образом, ты свяжешь своего противника с его же заклинанием, и оно ударит обратно в него, будто отскочивший хлыст. Это же, кстати, работает и с разными тварями, призванными из мира вечной луны, с созданными Айн-Дхейне мертвецами, имеющими крупицы дара Аулэ, и другими созданиями, которые могут нанести тебе урон не только грубой силой.

Символы вспыхивают ярче, откладываясь у меня в памяти, но я трясу головой и твёрдо заявляю:

— Нет. Путь крови — это путь тьмы. Я не могу просто взять и начать пользоваться такой магией!

— Мы ведь уже говорили об этом, Таскалор, — укоризненно качает головой Беренгар. — Тебе нужно учиться контролировать свой дар, иначе та его часть, которую ты называешь тёмной, так и будет вырываться из тебя бесконтрольно, принося вред окружающим. А с этими практиками…

— Нет! — повторяю я чуть резче, чем собирался, и тут же беру себя в руки. — Нет. Простите, Сейнорай, но нет. Нельзя ли научиться тому, чем вы только что развеяли это проклятье?

Беренгар улыбается.

— До такого тебе ещё расти и расти, Хэлгар. Путы Аквилы поддаются не всякому Сейнорай, не говоря уже о Таскалорах. Впрочем, думаю, у меня есть для тебя другой вариант.

— Какой? — спрашиваю с надеждой.

— Защитный амулет. Он, конечно, не убьёт наславшего на тебя проклятье, но закроет от него на некоторое время.

— Надолго?

— Зависит от силы твоего врага, — пожимает плечами Беренгар.

— И что нужно для этого амулета?

— Правильный поток защитной энергии. Можно использовать любую — стихию, жизнь, свет, тьму, смерть — всё, что угодно, даже твои Иллюзии.

— Что означает “защитный поток”? — ухватываюсь я за эту фразу.

— Ты должен представить, что энергия, которой ты насыщаешь амулет, будет образовывать вокруг тебя щит. А затем преврати это представление в реальность. Только не в виде заклинания, а запечатай в амулете. Материал сам поможет тебе, когда ты настроишься. В будущем сможешь подзаряжать его на любой нужный объём энергии.

— Звучит вроде несложно, — киваю я. — Но, видимо, материал специфический?

— Можно сказать и так, — усмехается Беренгар.

* * *

Когда лопата утыкается в крышку гроба, раздаётся гулкий звук. Я вздрагиваю и оглядываюсь — не слышал ли кто?

Ночное кладбище выглядит… Мёртвым. Вокруг ни души, лишь изредка слышно хлопанье крыльев случайной птицы, да ветер шумит в кронах деревьев. Людей, разумеется, нет — меня окружают лишь надгробия, памятники