Красавица и босс мафии - Лола Беллучи

слушать, он просто сидел и слушал все, что я говорила, хотя большая часть того, что вылетало из моих уст, была неинтересной. Вероятно, для такого человека, как он, все, что я говорила, не казалось интересным.

Мысли летают в моей голове, как стая бесцельных птиц. Они крутятся вокруг меня, но я не даю себе времени привязаться ни к одной из них, пока мои ноги идут по траве, грязи и булыжникам, бесцельно шагая. Я понимаю, что зашла слишком далеко и что здания, которые я вижу из окон, исчезли, только когда меня выводит из задумчивости ржание лошади.

Я хмурюсь. Рафа сказала мне, что Витторио разводит здесь лошадей, но она понятия не имела, где находятся конюшни. Сегодня найти одну из них не составляет труда. В центре круглого белого деревянного загона стоит животное с абсолютно темным и блестящим мехом. Цвет настолько глубокий, что кажется, будто на животное вылили порцию ночи.

Я прислоняюсь к дереву в нескольких метрах от него и, спрятавшись за ним, завороженно смотрю на него, пока не слышу голос, громкий и твердый, как всегда, и не понимаю, что лошадь не одна.

Витторио стоит посреди арены, и впервые я вижу его вне традиционного костюма-тройки.

Дон одет в узкие брюки и сапоги до колен. Обычная белая рубашка прикрывает его торс, а на голове — шляпа, защищающая от солнца. Животное подходит к нему, дважды обойдя загон, и наклоняется, почти кланяясь, а я улыбаюсь. Он не просто разводит лошадей, он их тренирует.

Я должна остановиться, когда мои глаза, воспользовавшись расстоянием, обходят человека сверху донизу, останавливаясь на каждом шагу, не боясь быть пойманными.

Помню, когда я впервые увидела Витторио, мне стало интересно, как выглядит его тело без всей этой одежды, ведь когда он был одет, он был почти как мускулистый Супермен из фильма "Лига справедливости".

Я также помню, как всеми фибрами своего тела я чувствовала, что меня тянет к нему, в то время как каждый живой нейрон в моей голове говорил мне делать прямо противоположное. Со всем, что было потом, красота при взгляде на него просто отошла на второй план. Однако если бы у греха была форма, то это был бы Витторио Катанео: соблазнительный, поглощающий, смертоносный. И потребовалась всего одна ночь в его обществе без отвлекающих факторов, чтобы это осознание стало главным героем короткого списка того, что я знаю о Доне Саграда Фамилия.

— Это ты так пытаешься скрыться? — Голос Витторио звучит еще громче, когда он поворачивается ко мне, заставая меня врасплох.

В идиотском рефлексе я оглядываюсь, ища кого-то позади себя, но никого нет. Мне не нужно зеркало, чтобы понять, что я покраснела. Черт, Габриэлла! Я закладываю руки за спину и мелкими шажками направляюсь к белой ручке.

— Доброе утро, — приветствую я, когда между мной и манежем остается всего несколько шагов, размышляя, стоит ли подходить ближе. Будет ли лошадь беспокоиться? Не вторгнусь ли я в его пространство, если сделаю это? — Он такой красивый!

— Ты любишь лошадей, Габриэлла? — Спрашивает он, и животное двигает головой, как будто знает, что мы говорим о нем. Витторио поднимает руку и поглаживает шею животного.

— До сегодняшнего дня я видела только тех, что на улице, в зоопарке или по телевизору. Не знаю, нравятся ли они мне, но это красивые животные.

— И умные, — говорит он, и, словно в подтверждение, лошадь встает, демонстрируя себя. Я смеюсь.

— Как его зовут?

— Галард.

— Галард. — Повторяю я, проверяя звучание. — Что это значит?

— Я не знаю, — просто отвечает он, и я моргаю, прежде чем рассмеяться. Витторио смотрит на меня как на сумасшедшую.

— Разве ты не должен знать, что означает имя твоего питомца?

— С чего бы это? — Я открываю рот, чтобы ответить, но, осознав, что ответ, который я собираюсь дать, это то, что люди обычно знают, закрываю его. Витторио не похож на других людей, в нем нет ничего такого. — Что ты здесь делаешь, Габриэлла? — Спрашивает он, не глядя на меня, когда я молчу. Дон дает указания животному, которое рыскает по краям круга, в который оно заключено.

— Я просто гуляла, и оказалась здесь случайно. Он сердится?

— Галард все еще не самый общительный, и я даже не думаю, что он им станет.

— А зачем ему это нужно? — Витторио поворачивает свое лицо, до этого сосредоточенное на движениях лошади, ко мне. Он смотрит на меня на протяжении двух из всех кругов Галарда. — Не все рождены для того, чтобы над ними доминировали, — объясняю я, и уголок губ дона складывается в небольшую улыбку.

— Однако некоторые люди, похоже, созданы именно для этого, — говорит он, и по моему позвоночнику пробегает неожиданная дрожь. — Не хочешь ли ты познакомиться с остальными, Габриэлла?

— А разве есть другие? — Мои плечи поднимаются от глубокого вздоха.

— Пятеро.

— И все они такие же, как Галард? — Я снова перевожу взгляд на лошадь.

— По-своему, — отвечает он, и я прекрасно понимаю, что он имеет в виду.

— Я бы с удовольствием познакомилась с остальными.

ЧАСТЬ 2. СПАСЕНИЕ

ГЛАВА 31

ГАБРИЭЛЛА МАТОС

Я наклоняю голову, когда нахожу на кухонном столе газету, и оглядываюсь по сторонам. Потому что, хотя я и видела экземпляр в руках Витторио в Риме, в доме я его не видела, хотя наблюдение за тем, как дон завтракает каждый день, стало еще одним моим ритуалом.

Кроме того, сегодня я была на кухне и уверена, что раньше ее здесь не было. Я пожимаю плечами и продолжаю идти к холодильнику, не собираясь брать в руки страницы, однако фотография на обложке газеты не позволяет мне придерживаться первоначального плана.

Это я.

Мое лицо на обложке итальянской газеты, да еще и в двойном экземпляре. Я моргаю, ошеломленная, но все же не протягиваю пальцы к газете. На одной фотографии я на мероприятии в Риме, на другой в ресторане несколько ночей назад, на последней я иду в ванную.

Я смотрю на газету, как будто у нее выросли ноги, и она пришла сюда одна, как будто у нее были тайные намерения поставить себя на пути моего взгляда. Когда неодушевленный предмет, очевидно, никак не реагирует, я все-таки беру ее в руки.

Разворачиваю страницы и начинаю читать текст, расположенный в столбцах. Я хмурюсь, когда слишком много незнакомых слов затрудняют чтение. Из текста я понимаю, что всем интересно, кто я, откуда и, прежде всего, какие у меня отношения с виноградным магнатом Витторио Катанео.

Я продолжаю прокручивать строки вниз,