Великое Нечто - Дмитрий Емец

У Лирды для майстрюка готов был и другой сюрприз. На бегу она перестраивала молекулярную структуру своей формы, чтобы самой стать бомбой и разлететься в ослепительной вспышке, когда майстрюк схватит ее. Она погибнет, но отомстит чудовищу!

Дворняга прыгнула сзади и сшибла ее с ног. Подбежавшая Дымла прижала к своей груди голову Лирды.

— Успокойся! Он только этого и добивается! Хочет, чтобы ты сама пошла к нему в лапы.

— Пусти меня! Я взорву его и себя! Мой конец будет и его концом!

— И концом нашего рода, не забывай! Ты последняя, кто сможет познать Великое Нечто! Последняя из живых мрыгов!

Но Лирда плохо слышала ее. Такой всепоглощающей ненависти, как к этому майстрюку, она не испытывала никогда и ни к кому. А майстрюк словно нарочно старался раздразнить ее все больше и больше. Он парализовывал жертву, заставляя ее забыть обо всем и переступить черту здравого смысла. К шару, бывшему недавно Грзенком, подплыл еще один и принял очертания женской особи мрыга с маленьким золотистым обручем на правом щупальце.

— Узнала? Я твоя прабабушка Дымла… Это то, что стало со мной. Когда ты станешь шаром, мы будем вместе: ты, Грзенк и я! — сказало чудовище мертвенно-равнодушным голосом, некогда таким знакомым и родным.

Лирда застыла в оцепенении. Это было невероятно: никто из мрыгов не подозревал, что космический стервятник сохраняет память своих жертв. Мертвая материя помнила все свои прошлые превращения и весь накопленный ею за жизнь опыт. Одна надежда, что опыт и память, сохраняемые шарами, были исключительно плотскими. Материя помнила, как она ела, спала, совокуплялась, помнила боль и наслаждение — но ничего иного для нее не существовало.

Майстрюк не мог видеть Бнурга и Дымлу, стоявших теперь рядом с Лирдой, — материя видит только материю, Иллюзорных миров для нее не существует. Это Лирда поняла, когда Дымла вскочила и помчалась навстречу чудовищу.

Дымла словно окунулась в зыбкое мягкое тесто, прошла свою бывшую материю насквозь, а майстрюк даже не заметил ее. Голос, убеждавший Лирду встать и подойти к нему, нисколько не изменился.

— Слейся со мной, и ты станешь седьмым шаром! Ты будешь вместе со мной и бабушкой — ты спасешь нас. Ты не представляешь, как нам плохо без тебя! — молил, жалобно кривя рот, шар-Грзенк.

Он принял облик Чингиза Тамерлановича Батыева и пополз к Лирде по воздуху на окровавленных коленях. Это было ужасное и жалкое зрелище, сердце у Лирды замирало от боли.

Шарри и Бобби звонко лаяли на майстрюка. Досадуя, что они ему мешают, пожиратель ударил псов силовым лучом. Собак подбросило, перекувырнуло и, как тряпичных кукол, забросило за сарай.

Это было ошибкой пожирателя. Безжалостный удар отрезвил Лирду еще и потому, что его нанес именно тот шар, который только что был Грзенком.

Лирда, незаметно приближающаяся к майстрюку, теперь вздрогнула и в ужасе попятилась к дому.

Поняв, что внушение не удалось, и боясь потерять преимущество, все шесть шаров майстрюка разом бросились на девушку. Но в момент, когда шары должны были ее настигнуть и сомкнуться, Лирда вдруг исчезла. На земле осталась лежать лишь ее пустая одежда.

«Неужели добыча ушла в Микромир?» — всполошился майстрюк.

Из Микромира нет возврата, и всякий попадающий туда остается там навечно. Микромир подчинен своим собственным законам, главный из которых — закон постоянства форм. Майстрюку пришлось бы долго скитаться по его клеточным лабиринтам, прежде чем он нашел бы свою жертву.

Но тут по дороге, разбрызгивая грязь, в сторону леса молнией промчался быстрый легкий гепард с пятнистой шкурой. Майстрюк бросился в погоню, но его шары явно уступали жертве в скорости. С каждой секундой гепард уносился все дальше.

Вдруг из-за поворота, слово по заказу пожирателя, выскочил мотоцикл. На мотоцикле, пригнувшись к рулю, ехал белобрысый парень без шлема. Майстрюк сбил его силовым ударом, так что парень перелетел через руль и шлепнулся в грязь. Мотоцикл упал и запрыгал по дороге, колеса его продолжали вращаться. В ту же минуту точно такой же белобрысый парень, как тот, что барахтался сейчас в грязи и тряс головой, ничего не понимая, прыгнул в седло и помчался за гепардом. На лбу парня сверкал единственный яркий глаз.

Видя, что большая кошка уже близко от леса, майстрюк прибавил газу и понесся наперерез по скошенному полю. Два шара, составлявшие ноги мотоциклиста, отделились от чудовища, оставив на сиденье только вцепившийся в руль обрубок, и взмыли над полем, направляясь по следу хищника. Мотоцикл, подскакивая на ухабах, мчался вперед.

Пожирателю почти удалось отрезать гепарда от леса, и два его шара-наблюдателя стали пикировать на него сверху, но гепард резко свернул, сделал огромный прыжок в сторону и, перескочив через ограду выгона, ушел в ельник.

Хищник сгоряча направил мотоцикл следом. Колесо зацепило выгонный столб. Мотоцикл перевернулся.

Обрубок стремительно вылетел из седла, но уже в полете его туловище распалось на отдельные шары. Низко пикируя над лесом, чудовище высматривало среди деревьев спину бегущего гепарда. Но вскоре тот затерялся в зарослях. Шары, в азарте гнавшиеся за добычей, собрались в цепочку. Скользкая гусеница из шести сегментов медленно поползла по воздуху по направлению к Гнилому болоту.

Головной сегмент гусеницы, имевший в основе пространственно-определительный шар, извивался. Его телепатические окончания реагировали то на один, то на другой участок леса. Но пока добыча передвигалась с такой скоростью, что уследить за ее перемещениями майстрюк не мог. Он бросался в одно место, но гепард оказывался уже в другом.

Пожирателя утешало, что ни одно живое существо не способно долго выдержать такой сумасшедшей гонки. Очень скоро новая форма Лирды выбьется из сил, и тогда он ее убьет.

Примерно в то же время Корсаков и Бурьин возвращались из леса после неудачных поисков.

Тропинка, петляя, завела их в ельник. Земля тут была посыпана густым ковром хвои, сквозь которую не пробивалось ни травинки. Нижние колючие ветви загораживали проход так, что приходилось пробираться под ними чуть ли не ползком.

— Зачем здесь тропинка? Какой дурак, интересно, здесь ходит? — удивился Бурьин. Корсаков хмыкнул, предоставив Никите самому отвечать на свой вопрос.

— Знаешь пословицу? В березовом лесу хочется жениться, а в еловом удавиться.

— Жениться и удавиться — одно и то же. — Бурьин с досадой обломил сухую ветку. — Эй, ты чего?

Внезапно Алексей остановился и напряженно впился взглядомв крошечное пятнышко, мелькавшее между тесно стоявшими еловыми стволами.

— Ты видел? Что-то желтое и пятнистое!

Бурьин насмешливо покосился на него:

— Тогда жираф. Кто у нас еще желтый и пятнистый?

— Да вот же! Смотри!

Из-за поваленного дерева выглянула морда большой кошки. К приятелям, крадучись, направился гепард. Уши у негобыли прижаты, туловище напряжено, а на худой спиненад лопатками поигрывали связки мышц. В кошачьих, с золотистыми зрачками глазах гепарда светилась некая мягкая задумчивость.

С ловкостью самца гориллы Никита сломал сухую елку и, выставив ее острый конец вперед, попятился. Когда гепардподошел близко, Бурьин сделал выпад и пуганул его елкой. Гепард удивленно остановился.

— Отходим, только медленно, не спеша, — прошептал Корсаков, ощущая, что хищник внимательно, будто бы даже с тоской и тревогой, смотрит на него.

Приятели долго пятились, пока наконец гепард не скрылся.

— Да, — стирая со лба пот, произнес Никита, после того как они отдышались. — Мы с тобой явно не мцыри. Это была не рысь?

— Рысь меньше. И у нее кисточки на ушах. Это был гепард… Бедняга, как он здесь оказался? Сбежал из зоопарка?

— Или свалился с луны, — расхохотался Никита, не подозревая, насколько близок к истине.

Гепард некоторое время трусил на небольшом расстоянии от приятелей, а потом остановился и прилег под разлапистой елью. «Не узнали. Даже он не узнал, — подумала Лирда. — Впрочем, так и должно было произойти. Земляне настолько приучили свой глаз видеть не внутреннюю сущность, а внешнюю форму, что это отразилось на свойствах их мышления».

Вспомнив о майстрюке, Лирда сотворила нескольких гепардов-фантомов и пустила их бегать по лесу. Один из этих фантомов забежал в центр Пскова и был там застрелен, еще двоих уничтожил майстрюк, а последний фантом оказался настолько приспособленным к местным условиям, что даже где-то задрал козленка.

Хотя новая форма Лирды была легкой, быстрой и ловкой, она тяготилась ею. Ей снова хотелось вернуться к прежней форме девушки, к которой она успела так привязаться. Даже странно, насколько сильным бывает порой притяжение формы. Можно подумать, что все они, вся древняя цивилизация мрыгов когда-то населяла планету, подобную этой, и каждый из них принадлежал к одному из многочисленных ее видов: прадедушка Бнург был собакой, Дымла — роковой женщиной или гетерой, а Грзенк — орланом-белохвостом… Но мало ли что придет в голову гепарду!