Потапыч - Павел Юрьевич Беляев

свет и больше не погас. Чудовища брызнули в стороны в попытках скрыться от него. В коридоре для этого оставалось мало возможности из-за того, что всё было разбито и переломано. Поэтому некоторые твари поумнее тут же втянулись в палаты и притаились там. Остальные забились по углам, откуда только скалились, но больше старались спрятаться от палящих лучей в тени своих собратьев, нежели сопротивлялись.

Крыса лежала напротив столовой совершенно недвижимая. Даже бока не поднимались, что бы сказало нам, что она дышит.

Рядом с ней лежала Вика. Она хрипло дышала и, кажется, устала до того, что не было сил даже отползти подальше от этого чудовища.

Мы с Соней бросились к ней.

— Помогите, — хрипло сказала новенькая.

Мы действительно помогли ей. Частично. Как только Вика при нашем участии сумела взгромоздиться на колени, то на четвереньках быстро доползла до своей сестры. И только когда добралась, только тогда наконец расплакалась.

Мы с Соней тоже едва держались на ногах, я‐то уж точно. Однако мы всё равно выпрямились во весь рост и огляделись.

Честно говоря, я был уверен, что после победы над Крысой все эти существа исчезнут. Ну, то есть как в игре — когда ты расправляешься с боссом, то его миньоны пропадают сами собой. Эти же оставались здесь и временами пытались огрызаться своими лезвиями и зубами.

Кажется, так думал не я один, поскольку все ребята минуту в недоумении смотрели на чудовищ, будто ожидая, что вот ещё немного — и те исчезнут, но так и не дождались. Тогда, окрылённые главной победой, они снова бросились в атаку.

— Нет! — прокатился у нас над головами истошный крик. — Стоп! С-стойте!

10

Исход

1

Никто и не подумал прекратить. Скорее всего, просто не поняли, что остановиться предлагали нам — людям. И потому в чудовищ полетели осколки вперемешку с острыми обломками мебели.

— Да с-с… с… стойте г-оворю!

Крысоморфы и грызуны поменьше жались по всем углам и по-над стенами. Очевидно, их боевой дух был сломлен окончательно, потому что они огрызались и явно просто пытались выжить, но уже не нападали.

Хали-Гали выскочил просто из ниоткуда, как чёрт из табакерки. Это было невероятно, но он просил нас остановиться. И мгновением позже мы поняли почему — этот пацан по-прежнему собирался всех спасти.

И когда я говорю «всех», то имею в виду вообще всех!

Включая этих инопришеленских захватчиков.

Народ малость опешил, но нападать перестал. Удостоверившись, что боевые действия приостановлены, Хали-Гали заговорил. Из-за заикания говорил он долго, временами сбиваясь и набирая в грудь воздуха для следующего захода. Несколько раз его пытались перебить, но я, Мишка и Рита быстро затыкали таким умникам рот.

А Хали-Гали заявил, ни много ни мало, что эти существа, скорее всего, не являются злом сами по себе. Да, они ворвались в наш мир, да, они чуть нас всех тут не поубивали, но сделали они это не от хорошей жизни. Их мир по какой‐то причине погибает, а доведённый до крайности любой может совершить ужасные вещи. Тем более они все были обмануты своей предводительницей — Крысой, которая внушила крысоморфам, что иначе они не спасут свои семьи от вымирания. Таким образом этот «негодяй»-спаситель подвёл к тому, что между нами и косорукими, в сущности, не такая уж и большая разница. И в данный момент мы, по сути, занимаемся одним и тем же: пытаемся защитить тех, кто нам дорог.

Но дальше — больше, Хали-Гали предложил и вовсе объяснить пришельцам, что так дела не делаются. И благородная цель спасения своего вида должна достигаться не менее благородными методами.

Ну да, крысам он объяснять собрался. Ничего удивительного, что это его последнее заявление вызвало, так скажем, скепсис у человеческой стороны. И главным аргументом было сомнение в том, что с этими тварями в принципе о чём‐то можно договориться.

И это был очень хороший аргумент.

Но сладить с Хали-Гали оказалось не так‐то просто. Он предложил эксперимент, чтобы раз и навсегда установить истину. Мы были заинтригованы.

— Я об-бращаюсь с… с-ей… — от волнения он забуксовал на, в общем‐то, простом слове.

После нескольких попыток его одолеть Хали-Гали бросился к обломкам стола, под которыми всё ещё лежали письменные принадлежности. Быстро-быстро нацарапав карандашом прямо на чьём‐то рецепте речь, он всучил её мне.

Пришлось зачитать.

— «Я обращаюсь сейчас к нашим гостям из другого мира», — громко и чётко произнёс я. Да-да, там именно так и было написано — «гостям». — «Речь идёт о ваших жизнях, поэтому советую отнестись к этому серьёзно. Сейчас я предложу вам кое-что, что убедит нас в том, что вы достаточно разумны для того, чтобы с вами договориться. Если вы нас не убедите, то…»

— Вам кранты! — в азарте выпалил Глюкер.

Я кивнул, как бы подтверждая его слова, перевернул рецепт и стал читать то, что было написано с другой стороны прямо между строк самого предписания врача.

— «За всех нас говорил Дима», ну, то есть я, — поправился я. — «Теперь ваша очередь выбрать того, кто будет говорить за вас. От кого будет зависеть ваше общее будущее».

Обычные крысы попрятались за крысоморфов, а те в свою очередь заволновались. Через какое‐то время вперёд медленно вышел серо-бурый представитель с разорванным ухом. Рана была старая, что дало мне повод считать его ветераном.

Хали-Гали продемонстрировал чудеса находчивости: он объявил, что удар правой лапой-косой по полу будет означать «да», а левой соответственно «нет». И предложил существу ответить, понимает ли оно, что от него требуется. Тот стукнул правой.

— Да вы чё гоните? — тут же возмутились в толпе. — Он может просто наугад колошматить лапами! Как мы поймём, от балды он фигачит или это правда осмысленный ответ?

И это был хороший вопрос. Даже Хали-Гали задумался на пару минут. Крысоморфы терпеливо ждали нашего решения. Тот, который вызвался говорить, замер, как чучело. Наверное, чтобы лишний раз нас не нервировать.

— П-придумал! С-скажи, ты можешь оп… оп-ред-д… Понять, кто из нас с-старше?

Крысоморф ударил правой лапой.

Я понял идею Хали-Гали и, чтобы не тратить времени, сказал сам:

— Тогда покажи, кто здесь самый взрослый.

И чудовище безошибочно и без колебаний показало остриём косы на полицейского. Таким образом он доказал, что вполне разумен, понимает нас и с ним вполне можно вести диалог.

Через минуту мне в руку лёг список вопросов, которые следовало задать. Я начал:

— «Мы понимаем, что исключительно крайняя нужда, а вовсе не ваша злая воля, толкнула вас на