Бледный убийца - Филип Керр

– Послушайте, Гюнтер. С вашей клиенткой приключился несчастный случай. Она стала наркоманкой.

– Как это случилось?

– Я лечил ее от депрессии. Она потеряла любимого человека. И принимала больше кокаина, чем требовалось. Впрочем, по ее виду это было совершенно незаметно. Когда я понял, что она становится наркоманкой, было уже слишком поздно.

– Что же с ней произошло?

– Однажды она пришла ко мне в клинику очень расстроенная и сказала, что по соседству со своим домом нашла работу, очень хорошую работу, и чувствует, если я ей немного помогу, она сможет ее получить. Сначала я отказался. Но она очень настаивала, и я в конце концов согласился. На некоторое время я оставил ее одну. Думаю, она очень давно не принимала наркотиков, и ее обычная доза оказалась для нее слишком велика. Должно быть, она захлебнулась рвотными массами.

Я ничего не сказал. Не подходящая обстановка. Месть совсем не сладка. Ее истинный вкус – горечь, а потом, вероятнее всего, жалость.

– Что вы собираетесь делать? – нервно спросил он. – Ведь не убьете же вы меня? Послушайте, это и вправду был несчастный случай. Разве вы можете убить за это?

– Нет, – сказал я. – Не могу. За это не могу. – Я увидел, как он с облегчением вздохнул и шагнул мне навстречу. – В цивилизованном обществе не полагается хладнокровно убивать людей.

Только мы жили в гитлеровской Германии, где царило еще большее варварство, чем во времена язычников, перед которыми так преклонялись Вайстор и Гиммлер.

– Но за убийство всех тех несчастных девушек кому-то придется это сделать.

Я направил пистолет ему в голову и выстрелил, сначала один раз, потом еще несколько.

Со стороны узкой извилистой дороги Вевельсбург выглядел как типичное вестфальское селение со множеством изображений Девы Марии на стенах, у обочин дорог и домиками, наполовину каменными, наполовину деревянными, словно сошедшими со страниц волшебных сказок, перед которыми лежали там и сям детали сельскохозяйственных машин.

Я был уверен, что здесь вполне можно встретить что-нибудь сверхъестественное, поэтому не очень удивился, когда, остановившись, чтобы спросить, как проехать к школе СС, увидел крылатых грифов и рунические символы, вырезанные или написанные золотом на черных створках и переплетах окон. Мне показалось, что я очутился в мире ведьм и колдунов, и я был почти готов к встрече с уродиной, появившейся в проеме двери, окутанной клубами дыма и запахом жарящейся телятины.

Девушке было не больше двадцати пяти, и если бы не огромная раковая опухоль, поглотившая половину ее лица, она выглядела бы даже привлекательной. Я замешкался на какое-то мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы она разозлилась.

– Ну? Чего уставился? – спросила она, при этом ее раздутый рот сложился в гримасу, обнажившую потемневшие зубы и что-то еще более темное и неприятное. – Ты знаешь, который час? Что тебе нужно?

– Простите за беспокойство, – извинился я, стараясь смотреть на ту часть лица, которую не обезобразила болезнь, – но я немного заблудился и надеялся, что вы покажете мне дорогу к школе СС.

– В Вевельсбурге нет никаких школ, – отрезала она, с подозрением разглядывая меня.

– Школа СС, – повторил я растерянно. – Мне сказали, что она где-то здесь...

– А, это! – резко оборвала она меня и, повернувшись, указала на дорогу, ведущую к подножию холма. – Вон туда. Сначала повернешь направо, потом – налево. Вскоре после этого увидишь огороженную с одной стороны узкую дорогу, которая поднимается вверх по склону. – Злобно смеясь, она добавила: – Школа, как ты ее назвал, там, наверху. – С этими словами она захлопнула дверь.

Хорошо жить в деревне, подумал я, направляясь к «мерседесу». У сельских жителей гораздо больше времени на простые радости.

Я нашел эту огороженную дорогу и, поднявшись на машине вверх по склону, въехал на мощенную булыжником площадку.

Теперь я понял, почему эта девушка с почерневшим ртом так забавлялась. То, что открылось моим глазам, было так же похоже на школу, как зоопарк на ярмарку домашних животных или собор на зал для приемов. Гиммлеровская школа на самом деле представляла собой внушительных размеров замок с башнями, увенчанными куполами, одна из которых угрожающе нависла над площадью, словно гигантская каска прусского солдата.

Я подъехал к маленькой церквушке, невдалеке от которой стояло несколько армейских грузовиков и штабных машин. Они располагались у входа, как мне показалось, в караульное помещение замка, находившееся в его восточном крыле. На мгновение молния осветила небо, и я увидел весь замок в черно-белом освещении.

Это место, в котором было что-то от фильмов ужасов, явно не предназначалось для непрошеных гостей. Так называемая школа напоминала дом Дракулы, Франкенштейна, Орлака и всех оборотней, вместе взятых. В таком месте лучше появляться, вооружившись пистолетом, заряженным девятимиллиметровыми головками чеснока.

Почти наверняка в Вевельсбургском замке было достаточно живых и вполне реальных монстров, и не стоило беспокоиться о воображаемых, я нисколько не сомневался, что Гиммлер мог дать любому доктору Х сто очков вперед.

Но можно ли доверять Гейдриху? Я задумался об этом. В конце концов я решил, что надо ставить на его непомерные амбиции, и, поскольку я предоставлял ему средство уничтожения противника в лице Вайстора, у меня нет иного выхода, как отдать имеющиеся у меня доказательства в собственные руки этого убийцы.

Часы на башне пробили полночь, когда я пересек площадь и проехал по перекинутому через пустой ров мосту к воротам замка.

Из каменной будки появился эсэсовец, взглянул на мои документы и махнул рукой, чтобы я проезжал.

Перед деревянными воротами я остановился и два раза посигналил. Во всем замке горел свет, так что вряд ли я разбудил кого-нибудь – живого или мертвого. В воротах открылась небольшая дверь, и навстречу мне вышел эсэсовский капрал. Тщательно изучив мои документы при свете фонаря, он пропустил меня в сводчатый проход, где я снова повторил свои действия и предъявил документы, только на этот раз молодому лейтенанту, очевидно, начальнику караула.

Есть только один способ договориться с эсэсовскими офицерами, которые выглядят так, как будто сошли с одного конвейера, где их обеспечили нужным оттенком голубых глаз и светлыми волосами, – это превзойти их в наглости. Поэтому я вспомнил только что убитого мною человека и смерил лейтенанта таким надменным взглядом, перед которым не устоял бы даже принц Гогенцоллерн.

– Я – комиссар Гюнтер! – рявкнул я. – По чрезвычайно срочному делу, затрагивающему безопасность рейха. Об этом следует немедленно поставить в известность генерала Гейдриха. Сейчас же доложите ему о моем прибытии. Насколько срочно я ему нужен, вы можете судить по тому, что он даже сообщил мне пароль для прохода в замок во время заседаний Суда Чести. – Я произнес пароль и увидел, что наглость лейтенанта померкла под натиском моей.

– Позвольте особо подчеркнуть деликатность моей миссии, лейтенант, – сказал я уже тихим голосом. – Крайне важно, чтобы в данный момент только генерал Гейдрих или его адъютант знали о моем присутствии здесь, в замке. Весьма вероятно, что на заседание проникли коммунистические шпионы. Вы понимаете?

Лейтенант коротко кивнул и нырнул в свою комнату к телефону. Я в ожидании прошелся по краю мощеного двора под холодным ночным небом.

Изнутри замок казался меньше, чем снаружи. Он имел три крытых крыла, соединенных тремя башнями, две из которых были увенчаны куполами, а на третьей, с зазубренным верхом, красовался эсэсовский флаг, громко хлопающий на сильном ветру.

Лейтенант вернулся и, к моему удивлению, встал по стойке «смирно», щелкнув каблуками. Вероятно, то, что ему сказал Гейдрих или его адъютант, подействовало сильнее, чем мой начальственный тон.

– Комиссар Гюнтер, – с уважением произнес он, – генерал заканчивает ужин и просит вас подождать в гостиной. Это в западной башне. Прошу вас следовать за мной. Капрал позаботится о вашей машине.

– Спасибо, лейтенант, – поблагодарил я. – Но сначала я бы хотел взять с собой некоторые важные документы, которые я оставил на переднем сиденье.

Захватив папку с историей болезни Вайстора, письменным признанием Ланге и его письмами к Киндерману, я проследовал за лейтенантом через мощеный двор к западному крылу. Откуда-то слева слышалось пение. Пели мужчины.

– Похоже на вечеринку, – заметил я холодно.

Мой сопровождающий что-то невнятно промычал. Еще бы, любая вечеринка лучше, чем ночной караул в ноябре. Мы прошли через тяжелые дубовые двери и попали в огромный зал.

Во всех немецких замках полно готической мишуры, тевтонские вояки кичились тем, что жили в таких местах; каждый арийский задира инквизитор окружал себя множеством символов беспощадной тирании. Помимо тяжелых ковров, гобеленов и скучных картин, здесь скопилось столько доспехов, мушкетов и развешанного по стенам холодного оружия, что можно было бы с успехом воевать с королем Густавом Адольфом и всей шведской армией.