Искусная ложь - Екатерина Владимирова

Кто, Господи Боже, додумался надеть на нее это?! И почему никто не додумался одеть ее в ее собственную сорочку? Точнее, у нее была пижама, старенькая, уже значительно поношенная пижама приятного светло-голубого цвета. В ней она чувствовала бы себя гораздо увереннее! И, конечно, она не боялась бы выйти из комнаты, грозясь наткнуться на кого-нибудь в таком виде!

«Что же делать?..» подумала Фейт раздраженно, а потом: «Черт бы побрал этого Дэниэла Райена! Без него дело явно не обошлось!»

Фейт немного постояла на месте, переминаясь с ноги на ногу, прошлась по комнате. Подошла к окну и выглянула на улицу. Внизу простирался огромный бассейн с небесно-голубой водой, шезлонги, маленькая беседка, многочисленные клумбы с цветами. Но ни одного человека вокруг! Вымерли все, что ли? Или Дэниэл всех выгнал, чтобы его тайну никто не разгадал раньше времени? А кто же тогда разговаривал?

Фейт отошла от окна с недовольным выражением на лице, прошлась по комнате и опять подошла к двери. Не сидеть же здесь вечно до тех пор, пока кто-нибудь о ней не вспомнит и не явится проверить, не умерла ли она тут в одиночестве!

Девушка решительно вздохнула и потянула ручку двери на себя. Та подалась, и Фейт распахнула дверь и вышла в длинный коридор. Глупо, конечно. Нужно было хотя бы накинуть на себя что-нибудь. Дэниэл жутко разозлится, если увидит, что она разгуливает по дому в таком полуобнаженном виде. Но он же во всем и виноват! Не нужно было одевать ее в эту сорочку, которая вообще ничего не скрывает!

Раздраженная, раздосадованная и недовольная Дэниэлом, Фейт направилась в сторону, которую считала местом, откуда раздавались голоса. Если там находится ее чертов муж, она выскажет ему все, что о нем думает. И только пусть попробует заткнуть ей рот! Она была так зла на него, что готова была совершить все, что угодно. Она готова была пойти на самые крайние меры, вплоть до угрозы нового побега. И тогда он ее никогда не найдет.

Фейт все шла и шла, а конца коридору не было видно. Где она, черт возьми? В доме или в средневековом замке? Может быть, она изначально пошла неверной дорогой? Голоса больше слышны не были: ни с той стороны, куда шла она, ни с противоположной.

Она что, заблудилась?!

Фейт тяжело вздохнула. Она понимала, что нужно позвать кого-нибудь. Кто-нибудь да придет ей на помощь, может, горничная или дворецкий. Правда, она не знала, есть ли в доме Дэна горничные или дворецкий, но полагала, что должны быть. Ведь Дэниэл… Как это выразиться? Ну, миллионер, он принадлежит к высшему свету, и у него должны быть слуги в доме! Только почему-то никого она еще не встретила.

— Эй, — позвала девушка, шагая вперед — Кто-нибудь есть?..

Эта идея показалась ей глупой. Зачем она зовет кого-то? И кого она зовет? Не появится же перед ней сейчас сам Дэниэл? Все, погуляла по дому, и хватит.

Фейт повернулась назад, чтобы вернуться в комнату, но врезалась во что-то. Вернее, в кого-то. От испуга она не закричала, а просто зажмурила глаза.

Она чувствовала, кто стоит перед ней. Она знала, что будет именно так. Ведь по-другому быть и не могло. Она же в доме Дэниэла Райена!

— Милая, я думал, ты спишь. А ты решила погулять по дому? — он говорил это в самое ее ухо, потом наклонился, поцеловал в шею и прошептал: — Или ты искала меня?

14 глава

— Мне не нравится, что все так смотрят на меня, — прошептала Фейт на ухо мужу.

Если бы Дэн мог, он бы расхохотался. Но вместо этого, он просто сказал:

— А чего ты ожидала, родная моя? — он сильнее сжал ее руку — Ты стала одной из Райен!

— Вот уж честь, действительно! — съязвила Фейт.

Дэниэл усмехнулся. Он просто обожал, когда она язвила ему. А еще он обожал их споры. Обожал, когда она кричала. Ее глаза становились темно-зелеными, щеки пунцовыми, а соблазнительный рот открывался, что позволяло Дэниэлу прекратить спор тем способом, который он любил больше всех, — поцелуем!

— Еще раз усмехнешься, будешь улыбаться беззубой улыбкой! — устало пригрозила Фейт — Это я тебе обеспечу, будь уверен!

Дэниэл не удержался, он расхохотался. Не дав Фейт возможности исполнить ее угрозу, он схватил ее в охапку и поцеловал. На глазах у гостей и родителей. И ему было совершенно все равно, что они все об этом подумают. Он сделал то, чего хотел в этот момент больше всего на свете. Черт возьми, он просто поцеловал свою законную жену!

Как же он мечтал об этом! С самого утра. Нет, он мечтал об этом давно, с того самого дня, когда она впервые проснулась в его нью-йоркском доме, и он обнаружил ее в коридоре. Она бродила по дому. Что-то искала. Скорее всего, кого-нибудь из слуг. На ней была сорочка, которая была велика ей на целый размер, и, к его величайшему изумлению, открывала его взору ее небольшую грудь. Хватило одного взгляда на нее, чтобы он завелся.

Как странно. Какая-то невзрачная серая мышка, вовсе не красавица, смогла завести его одним лишь видом своей маленькой груди и испуганным взглядом зеленых глаз. Никакой красавице до нее этого не удавалось сделать. Он всегда контролировал ситуацию. Всегда, до того самого момента. Он, черт побери, хотел свою жену! Он жутко ее хотел. До боли в висках, до учащенного сердцебиения в груди, до легкого покалывания где-то во всем теле, до спазма, сдавившего горло. Он тогда понимал, что, если не получит ее сию же секунду, то просто сойдет с ума…

— Дэниэл, — попыталась отстраниться Фейт.

Зря она проговорила это, проговорила ему в губы. Это подействовало на него, как красная тряпка на быка. Без всякого притворства. Сейчас ему было плевать на все, даже на месть, которую он сам для себя придумал, но еще не отказался от нее. Ему нужна была эта женщина. Его женщина. Его жена. Нужна была, наверное, всю жизнь. Но сейчас она была нужна ему особенно сильно. Его женщина, только его!

Дэниэл что-то невнятно пробормотал, простонал и прижался к ее полураскрытым губам с еще большим пылом, чем прежде. Плевать на все и на всех! Лишь бы ощущать ее тело рядом со своим, чувствовать ее дыхание на своих губах, слышать, как стучит ее сердце. И больше ничего не надо.

— Дэниэл, — проговорила Фейт и снова попыталась отстраниться — Дэниэл, пожалуйста. На нас смотрят.

Дэниэл вздохнул, но не отпустил ее. Боялся, что она сбежит?

— Пусть смотрят, мне не жалко.

— Дэниэл!

Как странно, она очень редко называла его «Дэн», как называли почти все. Она ограничивалась официальным «Дэниэл», словно она не была его женой, а он ее мужем. Но он знал, понял за те две недели, что он узнавал ее, что, когда она называла его Дэном, то очень на него сердилась. И тогда простое официальное «Дэниэл» стало для него роднее и ближе.