Харьков 354-286 - Константин Минаков

— Знаешь Лёха, грунтовая дорога, в объезд тракторного, просуществовала до 60-х годов, а ты грязи удивляешься. Сам же видел, что асфальт только в центре и в начале Краснооктябрьского района есть. А остальные районы – по сути деревня. И между заводами асфальта нет. СТЗ тому примером – смотри, нормальная дорога только возле проходной есть. У нас, блин, и сейчас кое-где так же. Точнее будет так же. В смысле в 2008 году… А черт… Ну ты понял меня.

К счастью, наш автобус уже был на асфальте, поэтому мы смогли продолжить путь, оставив водителя тягача горевать над загубленной машиной.

— Саня, а почему мы через завод едем? — спросил я товарища.

— Потому что в объезд вокруг завода ехать долго, да и не проедем мы там после дождя.

— Мрачно.

— А ты что думал, в сказку попал? Привыкай, если в XXI веке дороги хреновые, то с чего они в XX должны быть хорошими?

Мы пересекли завод, и выехав через другую проходную, которая как объяснил Бондарь, назвалась нижней, из-за того, что выходила на сторону Волги, свернули налево на улицу шедшую вдоль заводской стены. Затем, проехав около трёхсот метров, автобус свернул направо, на маленькую улочку, с одной стороны которой стояли одноэтажные бараки. Машина подъехала к последнему из этих зданий и остановилась

— Всё, приёхали. Выгружайтесь, — громко сказал водитель, и подал пример, первым выйдя из автобуса.

С Бондарем мы выходили последними, помогая Лиде нести её вещи. Наконец мы оказались перед входом в здание, и я смог его рассмотреть. Это был длинный одноэтажный дом с глинобитными стенами голубого цвета и невысокой, примерно в метр высотой, красной черепичной крышей. Вход находился по центру барака и представлял собой обычные двухстворчатые двери перед которыми было крыльцо с небольшой лестницей по бокам.

На звук подъехавшего автомобиля из барака, навстречу нам вышел мужик с уже ставшим родным малиновым околышем на фуражке.

— Здравствуйте товарищи. Я капитан Сердюк Сергей Валентинович. Буду курировать вас всё то время, что вы проведёте в нашем городе. А сейчас я прошу вас пройти в дом. Нечего торчать на улице.

Мы послушались капитана и вошли в барак. Внутри него, по обе стороны от входа, тянулся длинный коридор, одна стена которого была несущей стеной здания, а вторая представляла собой деревянную перегородку, не доходящую до потолка примерно на полметра, в которой были сделаны дверные проёмы, закрытые занавеской. В центре барака, перегородки не было, и находилась своеобразная прихожая, являющаяся Красным уголком и Ленинской комнатой одновременно.

— Прошу, расходитесь по комнатам, товарищи, — сказал Сердюк.

— Это где вы тут видите комнаты? — возмущённо набросилась на капитана Лида.

— Ну вот, перед вами, — повёл рукой капитан.

— Какие это на хрен комнаты? Это даже не коммуналка, — продолжала возмущаться Лида, — здесь даже дверей нет, не говоря уж о том, что стены до потолка не доходят.

— Девушка, но других апартаментов у нас нет, — немного растерявшись от напора Лиды ответил Сердюк.

— Ладно, чёрт с вами. А туалет у вас где? — поинтересовалась наша спутница.

— Как и везде, на улице, — сказал капитан.

Зря он так сказал. Честное слово. Потому что, видимо, новость про сортир доконала нашу очаровательную спутницу, и она выдала такой загиб, что даже мы с Саней покраснели.

— Вы, наверное, смерти моей хотите, — чуть успокоившись, сказала девушка, — а умываться где?

— Так вон же, умывальники стоят в концах коридора, — на этот раз для разнообразия, и для того, чтобы отвлечь Лиду от загрустившего Сердюка, отвечал я.

— Сами умывайтесь в своих рукомойниках и в сортир на улицу ходите. А я не доярка, я инженер. У меня, между прочим, высшее техническое образование есть, — причитала наша красавица, — я сюда приехала не коров пасти, а танки разрабатывать. Гады вы все и сволочи. Вот вы кто.

— А вот о танках, Лидия Ивановна, кричать не стоит, — машинально ответил Сердюк.

— Лида, если вам понадобится уединение, то просто скажите нам. Мы вполне можем часок на улице погулять. Вы только в дождь нас не выгоняйте, и всё нормально будет, — ехидно сказал пожилой мужик, которого я ещё в поезде видел в одном купе с девушкой.

Почему мы гады и сволочи, я выяснять не стал, а просто помог вконец расстроившейся девушке занести вещи в её "комнату", которую Лида, несмотря на плач, выбрала так, чтобы не дуло от входа и не было слышно воды из умывальника. Оставив всхлипывающую Лиду распаковывать сумки, я вернулся в Красный Уголок, где продолжалась беседа с Сердюком.

— Вам будет предоставлено трёхразовое питание в заводской столовой, — продолжал ранее начатую мысль Сердюк, — завтрак в 7:40 утра, обед в 12:30, ужин в 18:30. Могу вас обрадовать, столовая находится возле нижних проходных, так что далеко идти вам не придётся. Тем не менее, прошу не опаздывать. На обед сегодня вы уже опоздали, а вот на ужин я за вами зайду в 18:00. Заодно выдам ваши пропуска. Прошу быть готовыми к этому времени. Я вам сразу и небольшую экскурсию по заводу устрою, — сделав паузу, Сердюк продолжил, — к сожалению, товарищи, мы были вынуждены поселить вас в этот барак, в связи с, — он на секунду запнулся, подбирая формулировку, — с определёнными трудностями. Могу вас заверить, что в течение недели мы найдём вам более подходящее жильё.

Распрощавшись с нами на этом, Сердюк вышел из помещения, а мы начали заселяться. Не сговариваясь, мы с Бондарем выбрали соседние с Лидой комнаты. И я вошёл в помещение, в котором предстояло жить минимум неделю. Окно с пёстрыми занавесками, стены серого цвета, возле окна кровать с панцирной сеткой и тонким матрасом, ватным одеялом и подушкой без наволочки. Рядом стол с табуретом и тумбочка. Не густо, прямо скажем. Я привык к большему комфорту. Ну да ладно, будем осваиваться.

Я положил сумку на пол, повесил куртку на гвоздик, исполняющий роль вешалки и, с грустью посмотрев на измазанные в грязи туфли, полез доставать более подходящую для местных условий обувь. Хоть в Харькове меня и все отговаривали, но я помимо осенних туфлей и резиновых тапочек взял с собой берцы. Теперь же я ясно понял, что я не прогадал, и по местным дорогам ходить в другой обуви будет себе дороже. Так, что там у нас дальше. Точно, надо проверить, что из еды, которую с собой в поезд брал, осталось. Хорошо, что всё скоропортящееся в поезде съели. Что у нас там? Всего-навсего по банке паштета и сардин и пачка печенья. Если совсем уж отвратно кормить будут, чему, кстати, не удивлюсь после того как барак этот увидел, можно будет денёк продержаться на своих продуктах. Ладно, продуктовую ревизию закончил, самые необходимые вещи достал, теперь можно и в гости к соседям сходить. И я с чистым сердцем пошёл к Бондарю.

— Саня, к тебе можно? — сказал я, остановившись перед шторой, закрывавшей вход в его комнату.

— Конечно можно, заходи Лёха.

Я отодвинул штору и прошёл в комнату Бондаря. Она была точной копией моей, за исключением того, что у него на стене вместо гвоздиков, была прибита настоящая вешалка с крючками, на одном из которых уже висела ветровка Сани. Бондарь, как и я, не стал переодеваться, а всего лишь обул тапочки и снял куртку.

— Как устроился, — спросил меня Саня.

— Ты так спрашиваешь, как будто моя комната отличается от твоей. Хотя подожди. Отличается. Судя по всему у меня обычный номер, а у тебя VIP.

— С чего ты взял? — удивился Бондарь.

— А у тебя вешалка есть. А у меня специально обученный гвоздик в её роли.

— Нашёл чему завидовать. Ты бы ещё цвета занавесок сравнил. Пойдём лучше к нашей красавице спортсменке и комсомолке сходим.

— Идём. Узнаем, как она там.

Мы вышли в коридор и, подойдя к Лидиной комнате, спросили, можно ли нам войти к ней.

— Да, входите, — ответил довольно бодрый голос. По крайней мере, в нём уже не было всхлипываний.

Комната Лиды ничем не отличалась от наших, за исключением того, что вешалки в ней не было, а был клон гвоздя из моего места проживания. На столе лежала косметичка с зеркальцем, а сама девушка уже успела переодеться в спортивный костюм.

— Как вы тут? — поинтересовался Саня.

— Пытаюсь привыкнуть. И давайте на "ты" перейдём. Всё равно нам тут ещё месяц жить.

— Давай, — согласились мы с Бондарем.

— Извините меня за истерику, — продолжила Лида, — больше такого не повторится.

— А мы ничего и не заметили, — ответил я.

— Да ладно вам, — улыбнулась девушка, — я же видела как на меня Сердюк тот посмотрел. Очень даже вы всё заметили. Ну да ладно. Когда в универе училась, в общаге жила. Так там условия не намного лучше здешних были. Ну разве что туалет был не на улице и двери между комнатами были. А коллектив у нас хороший был, дружный. Так что, если дружить будем, то может и здесь жизнь нормальной будет.

— Кстати, могу тебя обрадовать, долго нам здесь жить не придётся. Сердюк обещал, что не больше недели. Потом дадут что-то более пристойное.