Харьков 354-286 - Константин Минаков

— А вы что, переодеваться не будете? — спросил я у Кошкина

— Пока не собираемся.

— Тогда, если вы не против, мы переоденемся.

— Да, пожалуйста, переодевайтесь, — ответил Кошкин. И добавил, — Пойдём, Георгий, выйдем. Не будем мешать товарищам.

— Слышишь, Саня, а откуда ты этого Георгия знаешь? — задал я интересовавший меня вопрос, как только Кошкин с Сергеевым вышли из купе.

— Понимаешь, Лёха. В нашей истории этот самый Сергеев был главным конструктором "Пиона". Я бы может и не вспомнил про него, но просто мой диплом в технаре был по этой машине. Вот с тех пор фамилия и врезалась в память, — пояснил Саня, стягивая с себя в водолазку.

Я одел незаменимые штаны от песчаного бундеса, которые любил за исключительную практичность и удобство и футболку с нарисованным танком Т-35. Саня же одел самые обычные спортивные штаны и зелёную тельняшку. В общем, если бы не необычная обстановка в купе, то нас можно было бы принять за эталонных пассажиров поезда.

— Леха, зови товарищей, а то они, наверное, застоялись уже.

Я вышел в коридор и позвал стоящих там наших соседей обратно в купе. И если Кошкин к нашему внешнему виду отнёсся нормально, то вот Сергеев постоянно косился на мою футболку. Наконец он не выдержал и спросил:

— Алексей, а почему у тебя танк на майке нарисован?

— А-а-а, так я просто увлекаюсь историей отечественного танкопрома, вот и заказал себе в своё время через инет несколько футболок с нашими танками. Правда мне вряд ли бы разрешили их с собой взять – там нарисованы танки, которых ещё даже в проекте нет

Тем временем, скрипнув колёсами, поезд сдвинулся с места и постепенно набирая скорость покинул станцию.

— Вот и поехали, — сказал Кошкин, — скоро выедем за территорию области.

— А как же проверка? Нас что проверять не будут? — удивился я.

— Будут, конечно. Пограничники уже в поезде. Они нас проверят за то время, пока мы до Валуек ехать будем. Жди скоро придут, — ответил Кошкин.

Действительно, через 10 минут в купе постучались товарищи в камуфляжной форме, принятой среди украинских таможенников. Быстро проверив документы, они попросили предъявить вещи, которые у нас были с собой. Также быстро проверив содержимое сумок и не найдя ничего запрещённого к вывозу, они распрощались, посоветовав напоследок мне особо не разгуливать в своей футболке на территории СССР.

Минут через 5 из соседнего купе раздались возмущённые крики. Заинтересовавшись происходящим там, я выглянул в коридор и увидел странную картину. В дверном проёме стоял мужик лет 35–40 с редкими сальными волосами, собранными в хвостик, и пытался отобрать у таможенника старенький и потёртый CD-плеер.

— Отдайте. Он же мой.

— Гражданин, согласно правилам, лицам покидающим Харьковскую область запрещён вывоз высокотехнологичных электронных приборов, способных работать в качестве источников информации. Поэтому я конфискую ваш проигрыватель.

— Вы не имеете права, — стал истерично вопить мужик, — я не вывожу ничего противозаконного. Там только моя музыка. Отдайте.

— Гражданин. Я вам уже объяснял, что плеер не покинет область. Вы, конечно, можете остаться с ним, но тогда придётся высаживать вас в Валуйках.

— Ладно, забирайте этот чёртов плеер, — обречённо казал мужик, и опустил руки.

— Вот так сразу надо было делать. Петренко, составляй акт изъятия, — сказал споривший с мужиком таможенник одному из своих спутников.

После того, как злополучный плеер был отобран у владельца, таможенники больше нигде особо не задерживались, и вскоре вышли в другой вагон.

— Пойду покурю, — сказал Саня, доставая пачку сигарет из сумки.

— Если не возражаешь, то и я с тобой, — присоединился Сергеев.

— Да пожалуйста, пойдём, — ответил Александр выходя из купе.

Как только они ушли, в купе воцарилась тишина. И я, чтобы завести разговор, спросил у Кошкина:

— Михаил Ильич, как вам Харьков?

— Красивый город. Нечего сказать. Только я заметил, что даже центральные отреставрированные дома очень часто обезображены всякими надписями. И ладно бы, если писали всем известные слова на три буквы. Это понятно, такое и в наше время есть. Не везде, конечно, но встречается. Но тут пишутся какие-то непонятные фразы на английском языке.

— Так это же граффити. Им у нас всякие неформальные движения молодёжи увлекаются. То что вы видели в центре это ещё ерунда. Вот если бы на окраинах города побывали, увидели бы, какой может быть современная наскальная живопись… Михаил Ильич, можно задать вам один странный вопрос?

— Задавай, Алексей.

— Не сочтите за грубость и бестактность. Дело в том, что до переноса я интересовался историей отечественного танкостроения. Книжки там всякие читал… Свирина того же самого. Просто дело в том, что согласно всем имеющимся у меня данным, когда произошёл перенос, вы должны были находиться в санатории под Харьковом, — я намеренно не уточнил, что Кошкин должен был лежать там без одного лёгкого, — но раз вы сейчас здесь, то получается, что вы не были в том санатории, а это наводит на очень странные мысли.

— Алексей, — грустно улыбнулся Кошкин, — поверь, я читал ваши архивы. И знаю, что по всем параметрам должен уже быть мёртвым. Не знаю, почему я оказался в Москве вместо Харькова, но это спасло мне жизнь. Кого благодарить, бога или судьбу, тоже не знаю, но на всякий случай жена поставила в церкви свечку за здравие. Да и вообще, не нашего это ума дело, искать различия между мирами. Этим занимаются высокопоставленные товарищи в особых структурах. Поэтому я бы посоветовал тебе не поднимать эту тему в разговорах. Не все правильно поймут твоё любопытство. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

— Да, я всё понял. Впредь буду аккуратнее.

— Вот и хорошо, что понял, кстати, вот и наши попутчики вернулись, — кивнув на входящих и что-то активно обсуждающих Бондаря и Сергеева.

— Слушай, Александр, а почему ты когда куришь, сигарету рукой прикрываешь? — продолжая начатый ранее разговор, спросил Сергеев.

— Привычка с Чечни осталась. Имеет тот же смысл, что запрет на прикуривание трёх человек от одной спички.

— В смысле? — не понял Сергеев.

— Ну, со спичкой это с англо-бурской войны идёт. Тогда снайпер по первому прикуривающему замечал цель, по второму вводил поправку на ветер, а в третьего стрелял. Вот и мы в Чечне прикрывали огонёк сигареты, чтобы снайпер не засёк, — разъяснил Саня.

— Понятно, буду знать, а что у вас за война в Чечне была?

— Та то же самое, что и в XIX веке если вкратце. Вы лучше скажите, как мы с вами сотрудничать будем, когда приедем.

— Вы Александр, будете водителем-испытателем, плюс к этому, как человек, имеющий боевой опыт, можете давать советы и рекомендации конструкторам, — ответил Кошкин, — а на Алексея ложится вся вычислительная техника. Если будут возникать проблемы и вопросы, то можете выходить напрямую на меня. Я буду помогать вам по мере возможности. Более детальную информацию уже на месте получите.

Наш поезд благополучно доехал до Валуек, где после короткой остановки необходимой для того чтобы таможенники покинули состав, продолжил движение. Мы с Саней достали оставшееся пиво, и предложили попутчикам выпить с нами. Кошкин с Сергеевым не стали долго думать и приняли наше предложение. С каждой минутой атмосфера в нашем купе становилась всё более неофициальной, исчезла внутренняя сдержанность и напряжённость, возникшая во время знакомства с попутчиками. И вскоре в купе стали раздаваться взрыва смеха, появляющиеся после того, как очередной рассказчик заканчивал байку. Что интересно, хотя все собравшиеся имели разные профессии и были из разных времён, это не совершенно не отразилось на чувстве юмора, которое было, судя по всему, одинаковым во все времена. Народ одинаково смеялся над туповатыми юзерами, хитрыми прапорщиками и умудрёнными опытом конструкторами.

Ближе к вечеру, из соседнего купе раздались звуки игры на гитаре, и кто-то отчаянно фальшивя и не попадая в ноты затянул "как здорово, что все мы здесь сегодня собрались".

— Слышь, Саня, похоже, с нами КСПшник едет.

— Кто-кто?

— Ну этот, любитель самодеятельной песни. Причём, судя по голосу, этот тот самый товарищ, что втихаря плеер провести хотел.

— Слушай, ну до чего погано поёт. Прямо хоть на стенку лезь.

— И не говори. Будто ему в детстве дверью прищемили что-то.

— Ладно, пойду покурю. Если когда я вернусь, этот тип не перестанет терзать инструмент, то я сам отберу у него гитару.

Бондарь с Сергеевым уже в который раз за сегодня пошли в тамбур, а когда вернулись через 10 минут, то с ними та самая девушка, что отшила нас ранее, только сейчас у неё была с собой гитара.

— Знакомьтесь, это Лида. Конструктор с ХТЗ. Лида, это Алексей, сисадмин с Тяжмаша, и Михаил Ильич Кошкин. Думаю, что Михаил Ильич не нуждается в дополнительных представлениях. Прошу вас к нашему столу.