В поисках того самого - Галина Васильевна Герасимова

казался собранным и деловитым, но оказалось — нет. Волк был в ярости и едва сдерживал рык. Стоял вплотную, нависал — массивный, сильный, — и от этого стало не по себе едва ли не больше, чем в момент обнаружения бумаг.

— В конце концов, это моя шкура! — огрызнулась ведьма, всё же отступив на шаг. — И мне решать, что с ней сделать. Не желаешь помочь взять Аркона здесь — ты знаешь, где дверь. Не смей на меня рычать. В конце концов, договор я выполнила, а больше нас ничто не связывает!

О вырвавшихся словах Нита пожалела почти сразу: они были ложью, грубой и злой. Ларс, который продолжал медленно наступать, вынуждая её пятиться, замер. И взгляд у него стал такой, словно она не солгала — ударила.

А может, так и лучше? Пусть уходит, зато сразу снимутся все вопросы и сомнения потеряют смысл…

Вот только Нита недооценивала упрямство белого волка.

— Не связывает, значит? — ровно, почти ласково переспросил он, отчего ведьму по шее пробрало холодком: этот тон пугал сильнее, чем рык, потому что неясно было, чем он грозил. По крайней мере, драться с ней он бы точно не стал, а вот сейчас… — Так это легко исправить!

Движение вышло стремительным. Вот Ларс стоит на расстоянии шага — а вот уже не глядя отшвырнул куда-то вырванные из руки ведьмы ценные бумаги, обхватил обеими ладонями её лицо и впился в губы жадным поцелуем.

Если бы могла, Нита бы его, конечно, оттолкнула и попыталась настоять на своём, но грязный приём оказался очень действенным. Протест вылетел из головы, она вцепилась в плечи мужчины так, словно тот собирался уходить, и ответила на поцелуй, вкладывая в него всё — злость, невысказанные сомнения и страхи, которых оказалось до отвращения много. Новые и глубоко въевшиеся под кожу, острые и застарелые, словно плохо зажившая рана.

Осквернённый чужим присутствием дом, который вмиг перестал быть надёжным убежищем.

Привычное одиночество, которое тоже перестало казаться безопасным и желанным и тем — пугало.

Недоверие. Не к белому волку — ко всему миру, в котором каждый, к кому привязываешься, норовит ударить больнее или уйти навсегда.

Кровь на белой шерсти и свежие шрамы на белой коже. Неожиданно острый, яркий и — когда это случилось? — самый большой страх. Дурной мальчишка, упрямый мужчина. Надёжный боевой товарищ, к которому не страшно повернуться спиной, шалопай с дурацкими шутками. Тот, чьи поцелуи пьянят и легко прогоняют все страхи.

Почти все. Кроме одного, последнего. Как жить, если его не будет рядом?..

Руки Ларса прошлись по её спине, оглаживая, прижимая к сильному телу. Накрыли ягодицы, замерли, растягивая жгучее мгновение предвкушения. Позволяя почувствовать, насколько серьёзно мужчина настроен, и — Нита осознала это сквозь жаркое марево желания — давая шанс отступить. Последний.

Её ладонь скользнула по твёрдому плечу на шею и выше, в густые мягкие волосы. Поощряя, разрешая, наслаждаясь возможностью…

Намёк Ларс понял правильно, подхватил ведьму под бёдра — и та охотно обвила ногами его талию. Так определённо было удобнее.

Дверь в спальню он нашёл не то чутьём, не то ощупью, не прерывая поцелуя ни на мгновение. Сел на край постели, тут же воспользовался возможностью и потянул с Ниты рубашку. Заминка вышла короткой, но досадной: ведьма пыталась проделать то же самое с его одеждой, они запутались в руках и тряпках.

Волчица слизнула с его губ короткий смешок, Ларс поймал губами её длинный выдох, когда одежда улетела в сторону, и тело прильнуло к телу.

Целовались жадно и лихорадочно, почти ненавидя в этот момент собственную одежду и, главное, сапоги. Всё это не могло просто так исчезнуть, но прерваться, чтобы снять, было решительно невозможно.

Первым волевое усилие предпринял Ларс. Обернулся, толкнул женщину на постель, а сам потянул её под колено, стащил сапог. Не удержавшись, провёл рукой выше и чуть ли не забыл о втором сапоге, но всё же сумел справиться с обувью.

Впрочем, всё оказалось не так плохо: разуться и скинуть штаны удалось за считаные мгновения. Обоим. Неплохой результат. А потом отвлечённых мыслей не осталось вовсе.

Нита не терпела, когда её хватали за руки. Чувствовала себя неспокойно, когда любовник в постели оказывался сверху.

Ларс поймал её ладони, переплёл их пальцы, прижал к подушке. Подмял под себя, словно боялся, что она попытается сбежать. Целовал — горячо, жадно. А Нита отвечала, тянулась навстречу, и ничто её в этот момент не беспокоило, кроме желания быть ещё ближе.

Но кто сказал, что они обойдутся одним разом? Ларс был не прочь поменяться местами, когда убедился, что его ведьма никуда не денется. Было в этом что-то упоительное: подстроиться под выбранный Нитой темп и изредка сбивать его, с довольной усмешкой ловя её глубокие вздохи…

Лежать на шерстяном колючем покрывале было неприятно, но сил откинуть его не осталось. Для этого по меньшей мере требовалось выпутаться из объятий Ларса, который прижимал ведьму к себе обеими руками и даже придавил ноги бедром, чтобы наверняка. Он дышал медленно и размеренно, словно задремал, и беспокоить не хотелось. Было тесно и неудобно, но всё равно хорошо. Спокойно. Ните давно не было так спокойно, и волчица внутри неё довольно жмурилась от переполняющего счастья.

— Почему ты такая упрямая? — голос оборотня прозвучал негромко и задумчиво, без намёка на сонливость.

— Это ты мне говоришь? — насмешливо отозвалась Нита, потянувшись к его волосам. Раз не спал, можно было убрать эту лезущую в глаза прядь.

Ларс глубоко вздохнул. Помолчал.

— Я боюсь за тебя. Аркон псих. И ты ему нужна не для разговора по душам. Он может тебя убить.

— Почему ты так уверен? — удивилась ведьма, стараясь отвлечь себя от разлившегося в груди тепла после его признания. Так и размякнуть недолго. — Если бы хотел убить, давно бы сделал.

— Ты готова поставить на это свою жизнь? — проворчал Ларс. — Я — нет. А ты не даёшь себя защитить.

— Не хочу всю жизнь прятаться. Это глупо. Понять бы, что ему нужно и почему от меня…

— Ритуал? — предположил оборотень неуверенно.