Две любви - Френсис Кроуфорд

- За мной следуют дамы,- сказала она нежным голосом, так как знала, отчего бледен Жильберт.

Она еще говорила, когда внезапно в воздухе раздался дикий крик, пронзительный, как крик голодной хищной птицы: это был возглас тысячи "ура! ура! ура!".

- Сельджуки! - сказал Жильберт.- Этот крик раздается из горного прохода, по ту сторону долины... Боже, сжалься над христианскими душами!

Дунстан хорошо знал Жильберта и при первой опасности подвел к нему лошадь.

- С разрешения вашего величества,- сказал Жильберт, садясь в седло,- я поведу моих людей и сделаю все возможное, чтобы помочь королю. Я осмотрел дорогу вокруг горы, и каждый солдат, последовавший за мной, может свободно убить с горы десять сельджуков, как сельджуки, находясь наверху, теперь убивают солдат короля.

- Ура! ура! ура! убей! убей!

Дикие возгласы беспрестанно доносились из долины, но еще худший шум оглашал воздух: вопли людей, которые беспомощно спешили со всех сторон, избиваемые стрелами и камнями, и ржание насмерть раненых лошадей.

- Их тысячи,- сказал прислушиваясь Жильберт.- Мне надо взять больше людей.

- Возьмите мою армию,- сказала Элеонора,- командуйте ею и делайте, как вы найдете лучше.

С минуту Жильберт смотрел на нее пристально, едва веря тому, что означали эти слова. Но она сама приподнялась на седле и громко закричала сотням рыцарей, уже вскочивших на коней:

- Сэр Жильберт Вард командует армией! Следуйте за проводником Аквитании!

Глаза молодого человека радостно блеснули, когда он молча склонил голову и стал садиться на лошадь.

- Господа,- сказал он, вскочив в седло,- дорога, по которой я вас поведу, чтобы придти на помощь королю,- узка, а потому все, у кого лошади тверды на ноги, следуйте за мной в большом порядке по двое. По ту сторону горного прохода могут сражаться, не стесняя друг друга, только тысяча людей. Остальные останутся здесь для защиты королевы и ее дам. Вперед!

Он поклонился Элеоноре и ринулся вперед. Она видимо колебалась и следовала за ним глазами с завистью, но Анна Аугская положила руку на уздечку ее лошади.

- Государыня,- сказала она,- ваше место здесь, где, быть может, скоро предстоит опасность, и нужно будет командовать.

Ужасный беспрерывный шум сражения становился все неистовее. Сельджуки ждали, когда около пяти тысяч человек, с королем во главе, пройдут узкий горный проход нижней долины и стеснят следовавших впереди. Из своей засады между деревьями и кустарниками они бросились тысячами на несчастных крестоносцев, попавших, как мыши, в ловушку. Сначала густой дождь из стрел, как молния, спустился на этот океан людей; затем покатились камни, придавливая людей и лошадей, падая прямо на массу человеческих тел, оставлявших позади себя кровавый след. Смущение и паника дошли до апогея, когда дикие сельджуки спустились с высот, издавая крики о смерти и размахивая саблями, уверенные, что они и так перебьют врагов, не теряя напрасно стрел. В горном ущелье кровь доходила до щиколоток, и громадное количество христианских крестоносцев было втиснуто туда, в эту резню, следовавшими за ними людьми.

Среди своей армии король должен был силой прочистить себе путь к тому месту, где находилось более всего неприятеля. Наконец-то его ленивая кровь проснулась, и он вынул меч. Вскоре Людовик был принужден сражаться лицом к лицу с неприятелем; многие из окружавших его погибли, потому что руки их были парализованы теснившейся толпой. Сельджуки очистили себе место, убивая неприятеля, и, чтобы достичь живых, они взбирались на трупы; невозможно было слышать команды, и воздух омрачился от сражения. В продолжение целого часа сельджуки не переставали убивать почти безнаказанно.

Король с сотней спутников находился в западне возле корней громадного дуба и сражался изо всех сил, убивая время от времени по одному человеку, хотя он был ранен в плечо и лицо, притом страшно изнурен. Но он видел, что все были в отчаянии и растерялись, а из его армии никто не приходил к нему на помощь, так как узкий горный проход был переполнен мертвыми телами. Он начал петь покаянные псалмы, отбивая такт мечом. День был короткий, и вскоре наступил вечер, заходящее солнце внезапно бросило свои потухающие лучи на ведущую в гору дорогу. Среди резни некоторые из христиан подняли голову; король тоже взглянул по тому направлению. В лучах света они увидели появившийся лазоревый щит с золотым крестом. Христиане узнали его. Слабое восклицание раздалось среди оставшихся в живых.

- Проводник Аквитании!

Но эти восклицания едва были слышны, так как внезапно со стороны сельджуков раздались более звонкие крики, не воинственные, а нечто в роде вопля ужаса.

- Гнев Божий! Белый Черт!

Сельджуки попались в собственную ловушку, и смерть поднималась перед их глазами. На горных вершинах, над ущельем тысячи христиан быстро составляли ряды; их копья были опущены, а мечи вынуты из ножен. Минуту спустя стальные шлемы закружились в воздухе, сверкая и блестя на солнце, затем бросились на неприятеля. Раздалась короткая команда: "вперед!" и сельджуки услышали быстрое, страшное для них бряцание оружия; в это время отряд двинулся вперед, и проводник Аквитании спустился, как стальной ураган, с обнаженной головой, горящими от лучей заходящего солнца глазами, высоко подняв свой меч и с улыбкой смерти на крепко стиснутых губах.

- Белый Черт! Гнев Бога! - кричали сельджуки.

Они попробовали бежать, но из горного ущелья не было никакой дороги, оно было переполнено мертвыми телами. Приходилось или умереть или победить. Видя свою гибель, они собрали все силы и держались, как могли, на груде трупов. Там, где они убивали, Жильберт убивал их, и тысяча окровавленных клинков блеснули под багряными лучами солнца. Пока могли, сельджуки сражались, как дикие звери, но в глазах Жильберта был такой ужасный блеск, его рука не уставала, и неприятель падал ряд за рядом, а оставшиеся живыми христиане наносили им удары в тыл. Вскоре ущелье еще более, чем прежде, переполнилось трупами, и образовалась маленькая кровавая речка, протекавшая с камня на камень до самой долины, где около пятидесяти тысяч бессильных и дошедших до отчаяния людей смотрели, как подходили ее волны. Раздались восклицания торжествующих христиан, обративших страх в радость, так как хотя было множество мертвых, и многие из молодых и старых, крупных и мелких рыцарей и воинов лежали под мертвыми сельджуками, убившими их, однако главный корпус армии был спасен, сила врага разбита, и Жильберт спас короля. Он нашел Людовика поистине в ужасном положении: король стоял, прислонясь к дубу, и был окружен мертвыми рыцарями, а последние, оставшиеся в живых сельджуки мучили его своими кривыми саблями. Все это время он пел De profundis о спасении своей души, употребляя все свои познания, чтобы сохранить себя, сражаясь, как сильный и храбрый человек, каким он и был, несмотря на свои недостатки. Король был страшно утомлен.

- Сэр,- сказал он, взяв Жильберта за руку,- требуйте все, что хотите, и если это не будет грехом, вы получите, так как вы спасли армию Креста.

Но Жильберт только улыбнулся, потому что в этот день он уже собрал довольно большую жатву чести.

Он не знал, что на холме, поднимавшемся падь долиной, сидели две женщины, которые нежно любили его и беспрерывно любовались им: это были королева и Беатриса.

Они сидели, держа друг друга за руку. Широко раскрытые от страха глаза были полны гордости и восторга за его подвиги, так как его развевавшиеся белокурые волосы виднелись впереди всех среди рядов сельджуков, а его следы настолько покрыты кровью, что казалось невозможным для человека убить столько других людей, не получив раны. Ими овладело что-то вроде изумления; как будто он был сверхъестественным существом. Они не разговаривали, но их руки оставались соединенными. Когда же все окончилось, и они увидели его во всем блеске заходящего солнца, в то время как он сошел с лошади и немного отодвинулся от других, опираясь на свой меч, Беатриса обернулась к королеве, и слезы радости брызнули из ее глаз, в то же время она спрятала свое лицо на груди Элеоноры. Она чувствовала себя счастливой от доброжелательства, с каким обняли ее обе руки королевы, которая, казалось, понимала ее счастье. Но глаза Элеоноры были сухи, лицо бледно, а прекрасные губы горели в лихорадке.

X

Таким образом Жильберт, о котором историки говорят, что более ничего неизвестно, был назначен командовать армией крестоносцев и вести ее через неприятельскую страну до Сирии. Эту задачу он исполнил хорошо и храбро. После большого сражения в долине приходилось поддерживать еще ежедневные стычки, так как сельджуки нападали на христиан, как грозовая туча, исчезая с той же быстротой и оставляя позади себя кровавый след. Жильберт вел авангард и руководил всем походом, выбирая место стоянки и предписывая время для выступления в дальнейший поход. Его мудрости и силе переносить различные утомления удивлялись все, так как остальные рыцари и воины были истощены, а запасов не хватало, потому что греческие горные жители продавали все в десять раз дороже настоящей цены. И так крестоносцы подвигались вперед, сражаясь и страдая, и по мере того, как время протекало, солдаты становились один к другому снисходительнее в ожидании обещанного прощения их прегрешений, когда они исполнят обет, достигнув святых мест.