Универмаг - Илья Штемлер

- Почему же? В «Олимпе» ваша продукция идет неплохо.То в «Олимпе»! К вам из других городов едут. Люди хоть и не верят в бога, но некоторое искушение испытывают. Надеются, что в «Олимпе» их не обманут.

Волгин вышел из-за стола и энергично зашагал по кабинету. Пиджак вольно болтался на его острых, костлявых плечах.

- Совсем вы усохли на работе, — заметил Фиртич.

- Вот еще! Я в отца пошел. Он в игольное ушко мог пролезть. До девяноста лет протянул. Кость тонкая, но крепкая.

- Ну, коль до девяноста, то вы своим лучшим моделям дадите ход, уверяю вас.

- Дай-то бог, — вздохнул Волгин. — Хотите, я вам кое-что покажу?

Они пошли в цех.

В просторных помещениях, наполненных устойчивым гулом, работали женщины. Они были самого разного возраста, но все казались одногодками. Им можно было одновременно дать и восемнадцать и пятьдесят лет — цех стирал различия, тут все казалось одинаковым... Рукава, манжеты, карманы передвигались от участка к участку, задерживаясь в уверенно снующих руках работниц. Женщины торопились. Они скоро пойдут по домам, только вот разберутся сначала с этой материей, что неотвратимым потоком сползает с тяжелого сытого рулона. А у стены уже ждут своей очереди точно такие же...

- Это ваша работа! — Волгин ткнул пальцем в грязно-коричневый рулон. — Торговля нам подсуропила такую ткань. О чем вы думали на ярмарке, когда заключали договор с текстильщиками?! Какой идиот выложит за такое пальто четыреста рублей?

- Вероятно, лимиты пропадали, вот торговля и подобрала что валялось... А вы-то, швейники, куда смотрели?

- Торговля гарантировала реализацию. Мы пикнуть не могли. Только и оговорили сроки поставки. — Волгин вздохнул. — Вот этим и пользуются.

Они вошли в просторный демонстрационный зал. Волгин остановился рядом с двумя манекенами в демисезонных пальто. Одно, несколько мешковатое, не привлекало внимания, зато другое выглядело нарядно — с оригинальной фурнитурой, узорной строчкой...

- Так вот. Первое — канадское. Раскупают прямо с колес. Спекулянты продают втридорога: фирма! — воскликнул Волгин. — Второе — наше. Отгрузили в несколько городов. Никто не берет... Ну? Что скажете? Послать бы их в Канаду — с рукавами оторвут...

- В «Олимпе» они были?

- Пока нет.

- И хорошо. Мы их обхитрим.

- Не понял.Обхитрим, говорю, покупателя. — Фиртич лукаво посмотрел на Волгина. — Получим небольшую партию пальто. Я возьму для себя, для друзей. Выделим за хорошую работу сотрудникам. Пальто привлечет внимание. Но поставки прекратим. Спекулянты взвинтят цену. Примем новую партию, покрупнее. Распределим по учреждениям. Ограниченно. И только через месяца три начнем регулярный завоз. Никакой рекламы!

Волгин задумался.

- А как быть с банком? Пальто непростое, сложный крой...

- Договоритесь. Неужели вам нечем перекрыть три месяца? В конце концов, уступите банку дюжину-другую. Возникнет ажиотаж в городе — и банк клюнет, там тоже люди работают. Но не промахнитесь. Посулите пальто тем, от кого зависит кредит.

- Кому посулить, я и сам знаю, — промямлил Волгин. Помолчал. Втянул воздух длинным, гоголевским носом. — Обман. Крутеж. Не пойдет.

- Какой же обман, Волгин? — искренне обиделся Фиртич. — Мы что им подсовываем? Одноглазую кобылу? Отличное пальто! Лучше канадского в сто раз. И дешевле...

Они возвращались длинным коридором, заставленным ящиками с искусственным мехом. Остановились у автомата с газированной водой.

- Интересно быть хитрецом, а, Константин Петрович? — Волгин налил в стакан газировку. — Что-то в этом есть. Живое.

- Почему же хитрецом? Мы, Волгин, к сожалению, не научились быть коммерсантами. Это особый талант. Вдохновение, азарт, творчество. У нас путают слово «коммерсант» со словом «жулик»... Но мы ведь с вами, Волгин, не жулики, верно?

Интонация, проскользнувшая в этой последней фразе, кольнула Волгина. Он вгляделся в крепкий профиль Фиртича, хотел что-то сказать, но промолчал.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

1

Платон Иванович Сорокин, бывший коммерческий директор обувной фабрики, всю свою долгую жизнь работал, если не считать пяти лет вынужденного отдыха где-то в Мордовии. И в работе он был удачлив. Но в последней операции произошла промашка. А напомнила о той промашке не кто иная, как услада его сиротских дней, городская спекулянтка Светлана Бельская.

- Хоть не заходи в обувную секцию, — пожаловалась она, раскладывая по тарелкам мясо. — Ужас чем они торгуют!

Платон Иванович окинул значительным взглядом гостившего у них начальника отдела сбыта Второй обувной фабрики Сергея Алексеевича Блинова.

Признаться, в сообщении Светланы никакой новости для Платона Ивановича не было. Он и сам заходил в обувной отдел Универмага. Наблюдал, как идет распродажа продукции фабрики. Продежурил у секции несколько дней, вызывая озабоченность у персонала. Невзирая на репутацию Универмага, обувь раскупалась туго. За все время он порадовался только раз. Крепкие парни, прожаренные степным солнцем, не заглядывая в коробки, накидали в мешок пар двадцать разного размера, расплатились и канули в распахнутых дверях Универмага...

Встревожил Платона Ивановича и неожиданный звонок Рудиной. Заведующая обувным отделом кричала в трубку, что знай, какую обувь свалит на Универмаг фабрика, она ни за что не ввязалась бы в эту авантюру. Столько лет жила без бриллиантов, прожила бы еще. Платон Иванович популярно объяснил ей, что юридически в действиях заведующей криминала нет. Обычное должностное упущение. На худой конец отделается выговором. Или денежным вычетом в размере оклада. А разве можно сравнить ее месячный оклад, даже с премией, со стоимостью бриллиантов? Подобное уточнение внесло некоторое успокоение в душу Стеллы Георгиевны. Но Платон Иванович понимал, что это до поры...

И сейчас, сидя за обеденным столом, наискосок от Сереги Блинова, мудрый Платоша пытался рассмотреть проблему с разных сторон.

Серега Блинов выглядел недовольным. Первая половина акции — завоз товара в Универмаг — прошла успешно. А вторая — распродажа явно разваливалась, ставя под удар всю авантюру. Серега угрюмо перекатывал пальцами хлебный мякиш, отодвинув в сторону тарелку с мясом. Светлана Бельская наблюдала за ним исподтишка, скрывая обиду: что-что, а мясо она готовить умела.

- Я вот что думаю, — проговорил Платон Иванович. — Раз покупатель не идет, надо передоверить решение вопроса дирекции Универмага.

Серега Блинов окинул старика выжидающим взглядом. Предложение было туманным, требовало разъяснений.

- Определенный риск, конечно, в этом есть. Но когда банк прижмет Универмаг с кредитованием, они завертятся. Наладят распродажу в области, вывезут в глубинку. «Олимп» — это марка, — продолжал Платон Иванович. — Надо найти ключ к директору. Только он может санкционировать эту, скажем прямо, не очень престижную для «Олимпа» экспедицию... Главное — не допустить возврата обуви на фабрику.

Серега Блинов смотрел на компаньона проясненным взглядом. Идея Платоши, поначалу абсурдная, вдруг начала проявляться для него своей особой стороной...

- Браво, Платон Иванович! — воскликнул Серега.— Есть люди, само существование которых на земле внушает радость и надежду. Таким был ваш древнегреческий тезка.

- Не преувеличивайте, — скромно произнес Платон Иванович.

- Как же вы думаете повлиять на Фиртича? — спросил Блинов.

- Надо обмозговать, — ответил Платон Иванович.

- Ладно, дед, Фиртича я возьму на себя, — с хитрецой проговорил Серега Блинов.

- Вам нельзя вмешиваться, — нахмурился Платон Иванович. — Ваша фамилия не должна фигурировать в деле. Это краеугольный камень всей операции... А я лицо частное, пенсионер домашнего значения. Стою пятьдесят рублей в месяц. При современных инвестициях лицо пустяковое.

- Моя фамилия не будет фигурировать в деле, — твердо произнес Серега Блинов. — Есть ключик. Но открывать им будет другой.

Вскоре Серега распрощался.

Платон Иванович еще долго прокручивал в памяти разговор с Блиновым. Опыт общения с этим нахрапистым представителем поросли теперешних деловых людей подсказывал, что Серега на ветер слов не бросает. И знает больше, чем говорит. Эта черта была единственным мостиком, что связывал старую «идеалистическую» школу Платоши с современными «материалистами»... Ломтик огурца сорвался с вилки и шлепнулся на скатерть, что вызвало негодование Светланы.

- И еще кису носишь, — упрекнула она. — Стыдно.

- Я, Светланка, до семнадцатого года жил в деревне. Воспитывался кое-как, сама понимаешь. Уж извини, если скатерть замазал.

Светлана перестала есть. Кажется, Платоша обиделся... Ей вспомнилось, с каким рвением Платоша провел кампанию по ликвидации последствий ее привода в милицию. Бегал, нанимал адвоката. И все обошлось, ее даже в суд не вызвали. Все было спущено на тормозах за отсутствием прямых доказательств спекуляции. А о драке с цыганкой речь вообще не зашла.