Реквием - Александра Маринина

– Звони.

Снова запищали кнопки.

– Алло, Гоша, привет. Слушай, мой не у вас? А твой пришел из бассейна? Давно? Ладно, извини.

Пауза.

– Слава, я можно еще позвоню? Прямо душа не на месте.

– Да ради Бога, звони.

– Катя? Пришел Витька? Нет? Хорошо, приготовь маме поесть, я скоро приду.

– Ну что там у тебя?

Это снова голос Зотова.

– Не пришел еще. Надо ехать домой побыстрее, если он к тому времени не явится, побегу в бассейн выяснять. Мне звонить-то не пора?

– Беги, звони.

Щелчок, запись закончилась. Гмыря открыл было рот, чтобы прокомментировать услышанное, когда диктофон снова заговорил.

– Ну как?

– Никак. Занято все время, болтает с кем-то. Слава, ты извини, мне пацана искать надо. Давай я ему попозже позвоню.

– Ладно, позвони. И сразу же мне перезвони, доложи, как и что, понял?

– Есть, командир. Все, побежал.

Вот теперь запись действительно закончилась. Больше на пленке не было ничего.

– И что это такое? – строго вопросил Гмыря.

– Это господин Зотов разговаривал с неустановленным мужчиной, – ответила Настя.

– А в чем тут криминал, я что-то не пойму? Жена болеет, сын из бассейна вовремя не пришел. И что дальше?

– А дальше, Борис Витальевич, встает интересный вопрос: почему неустановленный мужчина ходил куда-то звонить, если у него под рукой есть телефон. Вероятнее всего, мобильный телефон Зотова, коль он все время спрашивал разрешения им воспользоваться, а дело, судя по шумам, происходило на улице. В какое такое интересное место ему надо было звонить, куда нельзя дозвониться с мобильника? И почему эта ситуация кого-то так заинтересовала, что ее нужно было фиксировать на диктофон? И каким образом этот диктофон оказался в квартире у Зотова?

– Вопросов у тебя, Каменская, как всегда, вагон и три тележки. С ответами только плоховато. Идеи есть?

Настя не успела ответить, когда в комнату вошел Коротков.

– Нашел я Айвазова. Он сказал, что одолжил свой диктофон Саше Барсукову и куда Саша его дел, он не знает.

– А зачем Барсуков брал диктофон? – спросила Настя.

– Айвазов говорит, что не знает. Приятель попросил – он дал, в подробности не вникал.

Гмыря недовольно молчал. Он понял, что убийство, которым ему предстояло заниматься, как-то связано с другим убийством, дело по которому уже ведет другой следователь. Теперь начнется волынка с объединением дел и их передачей кому-то одному. И не дай Бог, если ему, Гмыре. Борис Витальевич терпеть не мог доделывать работу, начатую другими. Но ничего не попишешь, он здесь старший, он – процессуальное лицо, придется брать ответственность на себя.

– Коротков, позвони на Петровку, пусть спросят у задержанного Вильданова, когда и при каких обстоятельствах он в последний раз общался с этим вашим Барсуковым. Вы же, как я понимаю, его об этом не спрашивали?

– Мы не успели, Борис Витальевич, – оправдываясь, произнес Юрий. – Мы только вчера поздно вечером узнали, что Барсуков был знаком с Вильдановым, нам, кстати, Зотов же и сказал об этом. Встреча с Вильдановым была назначена на сегодняшний вечер, Зотов предупредил, что в первой половине дня Игорь дает интервью трем журналистам по очереди, там все давно договорено и отменить трудно, а потом он нас допустит к телу гения. Я должен был звонить около семи вечера. А в шесть уже стало известно об убийстве.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Гмыря, – иди звони, а мы пока еще поищем.

Настя участия в поисках больше не принимала, ей вдруг стало неинтересно, что еще можно найти в квартире Зотова. Главное они уже нашли, не хватало только маленькой детальки, чтобы все встало на свои места. И эту детальку сейчас пытается найти по телефону Юра Коротков. Если найдет – все сойдется. Если не найдет – тогда опять полная темнота и никаких концов.

Ее охватила острая щемящая тоска по оперативной работе. Она здесь чужая, не она занимается раскрытием убийства, ее позвали просто по дружбе, и она даже не может подойти к следователю и предложить ему какие-то свои соображения. Она теперь никто в этой вечной войне между преступниками и сыщиками.

Коротков звонил с аппарата, стоящего на кухне, чтобы не мешать тем, кто ведет поиски в кабинете и гостиной. Настя подошла к нему и села напротив, пристально вслушиваясь в каждое его слово.

– Да, с Барсуковым… Когда, где, при каких обстоятельствах… Все подробно. Срочно, Коля, и сразу же звони сюда. Ладно, передам.

Он положил трубку и с улыбкой посмотрел на Настю.

– Тебе привет от Селуянова. Он жениться собрался.

– Правда? – обрадовалась Настя. – На Валентине?

– На ней. Так что готовься, подруга, подарок покупай и все такое. Чего ты невеселая-то? Вроде нормальная была недавно, а тут вдруг скисла.

Она вздохнула, поправила волосы.

– Юр, я обратно хочу.

– Куда это обратно? – нахмурился Коротков.

– К вам, к Колобку.

– Ну вот, здрасьте! Только несколько дней назад, как мне помнится, ты красочно и с горящими глазами живописала мне прелести аналитической работы. Тебе же нравилось, Ася. Что произошло?

– Мне и сейчас нравится. Но я думала, что смогу прожить без вас и без нашей работы. А оказалось, не могу. Прямо реветь хочется.

– Э-э-э, куда! – всполошился Коротков, который не переносил женских слез и не умел обращаться с плачущими дамами. – Не смей мокроту разводить. Ты что!

Настя рассмеялась, ей стало легко и тепло. Как хорошо, что есть на свете друзья, такие, как Юрка. С ними можно быть открытой и не бояться, что тебя неправильно поймут.

– Да не бойся ты, это я так. Образно выразилась. Но если честно, то я только сейчас поняла, что затосковала. Наверное, это пройдет. Как ты думаешь?

– Пройдет, обязательно пройдет, – уверенно пообещал Коротков. – Ты сначала получи подполковника, потом будешь тосковать дальше. Как ты думаешь, в этой хате есть пепельница или мне по-плебейски стряхивать пепел в раковину?

– Пепельницу я видела в комнате, сходи возьми.

– Да ну, там Борька, он и так злой как черт. Любит он, понимаешь, все с самого начала делать, а когда оказывается, что труп, на который его вызвали, в какой-то другой комбинации завязан, прямо звереет. Он и в следственных бригадах работать не любит поэтому. Ладно, будем в раковину стряхивать, сейчас водичку включим – и все будет тип-топ. Мысль-то есть в голове хоть какая-нибудь?

– Есть. Лежалая, – пошутила Настя. – До чего-то Саша Барсуков все-таки докопался, если счел необходимым последить за Зотовым и позаписывать его разговоры с другими людьми. Что-то с телефоном тут неладное. Фокус какой-то.

Некоторое время они молча курили, пока наконец не позвонил Селуянов. Игорь Вильданов сказал, что в последний раз общался с Барсуковым в своем загородном доме. Барсуков приехал, задал какие-то вопросы относительно той видеокассеты, которой Игоря шантажировали, и ушел. Но через очень короткое время вернулся и спросил номер мобильного телефона Вильданова. В этот момент приехал Зотов, и Игорь быстренько выпроводил Сашу, представив его Вячеславу Олеговичу как своего фаната. В то время он еще пытался обойтись без помощи наставника. Детали Игорь помнит плохо, потому что как раз перед возвращением Барсукова опять звонил шантажист, и певец разнервничался. Вот, собственно, и все.

– Вот и все, – сказала Настя, улыбнувшись. – Мы с тобой свою работу сделали, Юра. Пасьянс сошелся. Саша Барсуков, уходя от Вильданова, случайно увидел то же, что мы услышали на кассете. Я имею в виду странную ситуацию, когда у человека под рукой сотовая связь, а он идет звонить в автомат. Он, вероятно, стоял очень близко к автомату и сумел увидеть, по какому номеру звонят. Ему пришла в голову гениальная догадка, и он кинулся к Вильданову ее проверять. Он спросил номер его мобильного телефона. Вероятно, оба номера совпали, а тут в дом к Вильданову является на правах близкого человека один из тех, кого он только что видел возле автомата. И тогда он стал следить за Зотовым. И сделал эту запись, когда Зотов снова встретился с тем мужчиной, с которым Саша видел его за городом. А дальше все просто. Барсуков был мальчиком явно умным, но не очень опытным, и Зотов со своим помощником его срисовали. Осталось только выяснить, кто его убил, сам Вячеслав Олегович или тот, второй.

– Ну да, начать и кончить, – проворчал Коротков. – Слушай, а почему все-таки из автомата, а? У Вильданова на мобильном телефоне нет определителя номера, я сам видел. Чего они боялись?

– Они боялись счетов, которые раз в месяц получает Вильданов. В счете указывается, в какое время с точностью до секунды был звонок, сколько времени он длился и с каким номером была связь. И как ты думаешь, что подумал бы Игорь, если бы обнаружил в своем счете номер мобильного телефона Зотова в одной строчке с тем временем, когда ему звонил шантажист? Хоть Зотов и пытался представить своего воспитанника полным идиотом, но, я думаю, он слегка преувеличивал. На такую простую догадку даже у Игоря ума хватило бы. Знаешь, Юрик, самое трудноразоблачаемое вранье – это то, которое почти правда.