Реквием - Александра Маринина

– Следователь не выгонит, сегодня Борька Гмыря дежурит, он тебя любит. Помнишь, как мы с тобой и с ним втроем квартиру Алины Вазнис обыскивали без понятых? Другой бы следователь заартачился, а Борька нормально воспринял. С ним хорошо работать, он сам из оперов, нервы зазря не мотает.

– И Уголовно-процессуальный кодекс не чтит, как и положено хорошему оперу, – заметила Настя. – Но я все равно не поняла, зачем ты меня туда тащишь.

– Ну Ася, не вредничай. Колобок предупредил, что если по горячим следам не раскроют, то с завтрашнего утра убийство Зотова висит на мне. А ты – мой верный и давний друг, так неужели не поможешь? Поприсутствуешь при обыске, пороешься в бумажках, вдруг чего и углядишь, чего я не замечу. Между прочим, где ты сегодня работу прогуливала? Полдня не мог тебе на службу дозвониться.

– Я с дедом Немчиновым общалась.

– Да ну? И как он тебе? Мои впечатления были правильными?

– Абсолютно. И мои предположения тоже. Он тогда еще, давным-давно, нашел у сына кассеты и просмотрел их. На них и Игорек был. Поэтому, когда вдруг обнаружилось, что любимая внучка якшается с этим, по его мнению, развратным и безнравственным типом, дед чуть с ума не сошел от ужаса. Запретить внучке он ничего не может, она его за человека не считает. Рассказать ей правду не может тем более. Короче – караул! Ты знаешь, он мне рассказал одну любопытную вещь. Оказалось, что родители Леры делали эти кассеты не для собственного похотливого удовольствия. У них был заказчик, так сказать, работодатель, который велел им организовывать оргии и точно указывал, кого на них надо пригласить. Кассеты выкупал за очень хорошие деньги. А чтобы Немчиновы не дергались, заранее подсадил их на героин. Доза стоит денег, и за эти деньги Геннадий и Светлана душу готовы были продать, не то что кассеты какие-то. Дед, конечно, сначала ничего этого не знал, просто нашел случайно кассеты, по интерьеру понял, что дело происходит на их даче, и приехал туда, чтобы поговорить с сыном. Он до последнего момента надеялся, что Геннадий даст ему какие-нибудь вразумительные объяснения и хоть как-то оправдается. А сынок сразу встал в позу и все признал, да еще и про наркотики рассказал. Дед-то человек неглупый, он сообразил, что если сын с невесткой так глупо попались на героин, то жить им осталось всего ничего, но если дать им умереть своей смертью, то дачку эту вместе с кассетами обязательно кто-нибудь найдет, и огласки будет не избежать. Тут уж все вылезет, и оргии, и наркотики. Ославят сына на всю страну. Вот он и решил по-своему.

– Глупо, – пожал плечами Коротков, – можно было что-то другое придумать, чтобы людей не убивать и в тюрьму не садиться.

– Наверное, – согласилась Настя, – но что толку сейчас это обсуждать? Он решил так, как решил, и сделал так, как сделал. Юрка, ты опять поворот проскочил! Я же только вчера тебе его показывала.

– Извини, задумался. Ладно, поедем как вчера, по параллельной улице.

Следователь встретил Настю озабоченным кивком головы.

– Привет, Каменская, проходи, подключайся. Как дела?

– Нормально, Борис Витальевич, спасибо. А у вас тут что?

– Пока ничего, спальню, кухню и санузел отработали, остались кабинет и гостиная. Так что можешь выбирать.

Настя выбрала гостиную, хотя понимала, что если у Зотова были документы или переписка, касающиеся шоу-бизнеса, то они скорее всего находятся именно в кабинете. Но ей не интересна была финансовая переписка, ей интересен был сам Вячеслав Олегович Зотов, хорошо образованный и не без способностей несостоявшийся артист, оказавшийся талантливым педагогом. Человек, который видел рядом с собой одаренного от Бога мальчишку и страдал оттого, что этот талант природа дала не ему, умному и образованному, а ничтожному маленькому чудовищу. По классическому варианту, Сальери убивает Моцарта. Но сегодня Настю Каменскую интересовал Сальери, который сам пал от руки гениального соперника. Еще со вчерашнего дня, с того момента, как она увидела здесь кассету с фильмом Формана «Амадеус», Настя не переставала думать об этом феномене, о сложных отношениях, которые могут связывать человека достойного, но всего лишь одаренного, и человека гениального, но пустого и ничтожного. Ведь Сальери в фильме воспринимал Моцарта именно так и искренне пытался понять, что же происходит, почему Господь наградил своим даром этого маленького дурно воспитанного человечка, гоняющегося за каждой юбкой и не понимающего силы своего дарования. Сальери приходит в дом Моцарта, прикасается к его вещам, дышит тем воздухом, которым дышит гений, и все пытается понять, пытается… и не понимает. А как Зотов воспринимал своего воспитанника Вильданова? Теперь вряд ли это можно узнать. Хотя фильм он смотрел, и, судя по затертости коробки от кассеты, смотрел неоднократно.

Что ж, вполне вероятно, что тот Сальери и в самом деле убил того Моцарта. Там и тогда. А здесь и сейчас случилось наоборот, Моцарт сам убил Сальери.

Настя подошла к мебельной стенке, где на полке в строгом порядке, как книги на стеллаже, стояли видеокассеты. Записи классической музыки и концерты оперных певцов, концерты эстрадных певцов, художественные фильмы, отдельно отечественные и зарубежные. Вячеслав Олегович любил порядок.

Она задумчиво стояла перед полками, не зная, что хочет здесь найти, и машинально водила пальцами по коробкам. Мадонна, Майкл Джексон, «Скорпионз»… А это почему здесь? Группа «Трали-вали» была российской, кассета с записью концерта должна стоять не здесь, а в другом ряду, там же, где «Доктор Ватсон» и Валерий Меладзе. Настя вытащила картонную коробку, не чувствуя под пальцами привычной плотности кассеты. И тут же из коробки выпал диктофон.

– Борис Витальевич! – закричала она. – Идите сюда с понятыми!

Это было нарушением, но Настя знала, что Гмыря столь ничтожным обстоятельством пренебрежет. Весь поиск должен идти на глазах у понятых, чтобы никто потом не смог сказать, что найденную улику подсунули сами же милиционеры. Но разве все предусмотришь! Всегда хочется закончить обыск побыстрее, поэтому ищут одновременно в нескольких местах, понятые за всем уследить не могут.

– Вот, – она показала на лежащий на полу диктофон, – Зотов его почему-то прятал среди кассет.

– Или не Зотов, – резонно возразил Гмыря. – Может, ему кто-нибудь подсунул, чтобы получить запись разговора. Похоже, Коротков, ты был прав, тут игрища какие-то были вместе с интригами. Мусин, давай-ка сюда, вещдок осмотрим.

Эксперт Мусин, которого Настя видела впервые, склонился над диктофоном.

– Пальцы брать? – спросил он у следователя. – Или осматриваем только как технику?

– Бери. Будем выяснять, прикасался ли Зотов к этой игрушке. Если нет, стало быть, подсунули.

– А здесь надпись есть, Борис Витальевич.

– Читай вслух, – скомандовал Гмыря.

– «Победителю межвузовских соревнований по рукопашному бою Натику Айвазову, 1997 год».

– Айвазов? – тут же откликнулась Настя. – Я знаю эту фамилию, он учился в одной группе с Барсуковым. Я весь список группы наизусть выучила. Точно, Айвазов Натик Рахманович.

– А кто такой Барсуков? – подозрительно спросил Гмыря. – Почему не знаю?

– Это мальчик, которого Игорь Вильданов нанял для поиска шантажиста, – пояснил Коротков.

– И где нынче этот отрок?

– Там же, где и Зотов. Убит.

– Так, – сердито вздохнул Гмыря, – приехали. Мусин, заканчивай с отпечатками, посмотрим, что там внутри.

Внутри диктофона оказалась кассета.

– Ладно, будем слушать. Включай, Мусин, – распорядился следователь. – А ты, Коротков, штаны не просиживай, звони куда там надо, ищи этого Айвазова и спроси, кому и зачем он давал свой диктофон.

Запись была не очень хорошей, но голоса слышались отчетливо, и можно было разобрать каждое слово, несмотря на то что разговор происходил, судя по всему, в людном месте.

…болеет последнее время. Прямо не знаю, что делать. Врач сегодня должен был прийти, так я Катьку, старшую нашу, за главную дома оставил, она, бедная, плакала, что Вите можно пойти в бассейн, а ей нет. Она с мамой сидеть должна. Можно я позвоню?

– Звони, какие проблемы.

Настя почувствовала, как по спине пробежал холодок, словно перед ней встал оживший покойник. Без сомнений, это был голос Вячеслава Олеговича Зотова. Теперь из диктофона доносился писк нажимаемых кнопок телефона.

– Катюня? Как мама? Врач приходил? Что сказал? Ладно, расскажешь, когда домой приду. Ты Витю ужином кормила? Как не пришел? Он должен был прийти час назад! Хорошо…

– Ну что там с твоей женой?

– Да Катька не поняла, говорит, доктор все на бумажке написал. Витя у меня куда-то делся, паршивец, до сих пор из бассейна не пришел. Можно я еще позвоню?

– Звони.

Снова запищали кнопки.

– Алло, Гоша, привет. Слушай, мой не у вас? А твой пришел из бассейна? Давно? Ладно, извини.