Сияющий ангел - Татьяна Веденеева

— Я не понимаю, что происходит. Папа, ты мне хоть веришь? — Анна испуганно посмотрела на отца.

— Верю, дочка. Иначе зачем бы Виталик лгал. Я узнаю правду. Не переживай. Идем ужинать.

— Я хочу к Андрею.

— Поедешь. Поешь и поедешь. Я сам тебя отвезу.

Андрею было спокойно и легко, как никогда в жизни. Его охватили необыкновенная нега и блаженство. Он не понимал, где он. Но его это не пугало. Он попытался вспомнить, что было до того, как он попал сюда. Но воспоминания были смутными, непонятными. “Если не вспоминается, значит, ничего хорошего не было ”. Андрея окутывал плотный зеленый туман. Он провел рукой, туман в испуге расступился, медленно меняя цвет на голубой. Он присел, решил пощупать, на чем стоит. Какой-то мох. А может, ковер? Интересно, откуда свет? Поднял голову вверх. Ничего, сплошной туман. Мягкий, убаюкивающий. Послышалась музыка. Кажется, играла флейта. А откуда он знает, что такое флейта? И что это за слово такое — «флейта». Стайка мошкары, заблудившись в тумане, неожиданно выпорхнула перед самым лицом Андрея. Он поднял руку и отвернулся от них. В тот же миг они рассыпались к ногам молодого человека мелким сверкающим бисером. Андрей улыбнулся. Надо посмотреть, что там дальше. Он уверенно шагнул. Ощущение было такое, что он в невесомости. Хотя откуда он может знать, как бывает в невесомости.

Послышался голос. Он доносился откуда-то сверху. Нежный, мелодичный. Но туман приглушал его, стоял на пути непреодолимой преградой. Андрей сделал еще шаг, оттолкнувшись сильнее. Туман обволок его и стал удерживать, как будто был не просто влажным воздухом, а какой-то сетью. Голос зазвучал громче, донеслись какие-то слова. Одно часто повторяющееся удивило его своим звучанием. “Андрей”. Что обозначает это слово: “Андрей”? Надо будет потом как-то разобраться. А пока его манила вдаль неизвестность. Там, за туманом, непременно должно быть что-то. Что-то такое, ради чего он здесь. «Он». А что такое есть он сам? Может, он просто часть тумана? Он решил осмотреть себя. Себя не было. То есть Андрей понимал, что имеет какую-то форму. Ведь он ощущал свое тело, или ему только показалось? Но ведь ему легко, ему хорошо. Тогда какая разница, кто он и как выглядит. Он, наверное, только что родился, как некая сущность. Лениво, легкой догадкой, пронеслась мысль: ну конечно, он ничего не понимает, потому что ему еще рано все знать. Значит, впереди его ждут новые познания, новые истины, неизвестные мудрости. Получается, здесь только самое начало, тот чистый исток, откуда идут все пути в вечность. Только так подумал, возникло множество дорог. Одни были широкими, другие узкими, одни прямыми, другие извилистыми, одни вели вверх, другие вниз. Они все переливались разными цветами, и каждая из них приглашала ступить только на нее. Андрей растерялся. Как же поступить, какую выбрать? Потом для себя решил обойти все дороги. А куда ему спешить? Времени у него много, а впереди ждала целая вселенная.

Анна потихоньку открыла дверь в палату. Андрей неподвижно лежал на кровати, укрытый по пояс простыней. На груди были прикреплены датчики, провода от которых уходили далеко за пределы палаты. В обеих руках системы. Прозрачные жидкости медленно, капля за каплей, вливались в тело Андрея, питая его плоть. Изо рта выходила трубка, идущая к большому и пугающему аппарату. За него дышала машина. На левой ноге был гипс. Все это да еще и синий холодный свет повергли Анну в ужас.

Вот он, её Андрюшенька. Её и не её. Совсем рядом и бесконечно далеко. Она подошла ближе, наклонилась над его телом, стала вглядываться в такие знакомые и такие чужие черты. Лицо было опухшим, в кровоподтеках. Трубка не позволяла губам сомкнуться, отчего были видны зубы. Нескольких зубов не хватало, другие были расколоты. Анна отшатнулась, медленно осела на пол, осталась стоять на коленях и, уткнувшись лицом в рядом лежащую желтую руку, тихо заплакала.

— Я буду ждать, когда ты вернешься. Я буду ждать столько, сколько понадобится. Я буду у тебя каждый день, Андрюшенька.

— Он не слышит, — прервала ее бесцеремонно вошедшая молоденькая медсестра.

— Много вы знаете! — Анна зло посмотрела на нее. — И вообще, стучаться надо.

— Как это стучаться? Я пришла проверить капельницу. Это больница. И это лежачий больной. К тому же он в коме, — медсестра, не ожидая такого напора, оторопела. — Мне что, прикажете ждать, пока он скажет: “Войдите”?

— Еще одно слово, — и лежачей больной будете вы. Я не желаю, чтобы за моим мужем присматривала бездушная и беспардонная медсестра, — Анна поднялась и направилась навстречу медсестре. — Уходите отсюда!

— Ой, да больно надо живой труп подмывать. Все равно с него толку никакого не будет, — видимо, медсестра получила удовольствие от того, что высказалась вслух.

— Вон!

В палату вошли Александр Леонидович и Анин отец. Медсестра с испугом взглянула на завотделением и выбежала в открытую дверь.

— Что здесь происходит?

— Она сказала, что он безнадежный, — Анна посмотрела на доктора.

— Понятно.

Александр Леонидович сам подошел к Андрею и сменил капельницу, которую на столе оставила медсестра. Потом повернулся к Анне и ее отцу.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — рукой указал на уютный диван, стоящий в глубине палаты в окружении двух искусственных пальм.

— Понимаете, с тех пор, как обучение в медицинском стало платным, там учатся не те, кто мечтает лечить людей, а те, кто может оплатить обучение. Вот и имеем пополнение, которое не умеет сочувствовать, жалеть. Да что там, у меня есть пара выпускников, один травматолог, другой хирург. Так представляете, историю болезни составить не могут, в одном слове по четыре грамматические ошибки допускают. А травматолог на днях пришел и спрашивает меня, как называются мышцы на руках. Вот вам и медики — новое поколение. Пока из них что-то получится…

— То есть замены той девушке нет? — спросил Александр Станиславович.

— Если хотите, есть две отменные медсестры. Что называется, от бога. Но они уже на пенсии.

— Пригласите их, пожалуйста, я оплачу им работу, — попросил Анин отец.

— Хорошо, завтра они будут. А сегодня я дежурный, так что все будет в порядке. Может, по кофейку?

— Александр Леонидович, Андрей безнадежен? — Анна едва слышала долгое объяснение доктора о сложностях современной медицины.

— Я бы так не говорил. Он в тяжелом состоянии, это так. Но мы только в начале пути, и мы сделаем все, чтобы наступило улучшение.

Говоря это, доктор смотрел не на Анну, а на Андрея.

— Спасибо за надежду, — Анна попыталась улыбнуться. — Скажите, он может слышать?

— Не могу сказать. Вполне возможно, что и да. Мы не знаем, что происходит в подсознании человека в таком состоянии. Это еще до конца не изучено. Очень может быть, что он слышит и понимает, что происходит вокруг.

— Как при летаргическом сне?

— Возможно, только, наверное, здесь сложнее.

— А что должно произойти, чтобы он пришел в себя? — Анна затаила дыхание в ожидании ответа.

— Трудно сказать, — Александр Леонидович пожал плечами. — Обычно это происходит внезапно.

— Значит, чудо, — тихо сказала Анна и поднялась с дивана. Подошла к Андрею. — Я добуду тебе чудо, слышишь? У тебя будет чудо, чего бы мне это ни стоило.

Анна не появлялась в салоне уже два дня. Все это время она дежурила у постели Андрея. Из палаты выходила только чтобы побродить по заснеженной улице и подышать свежим воздухом. Александр Станиславович, не на шутку напуганный поведением дочери, уже и не знал, как ее вернуть к привычному ритму жизни. Возвращаться на работу без Андрея она не хотела, говорила, что не сможет находиться там одна. Пришлось поставить там наемного руководителя. Только на вторые сутки после случившегося Анна заметила, что поседела. Но красить волосы отказалась, сказав, что сделает это, когда Андрей придет в себя. Александр Станиславович был убит горем еще больше, чем дочь. Он не мог смотреть, как она заживо себя хоронит. Хорошо, что хоть завтра ей в женскую консультацию. Анна собиралась ехать одна, но отец категорически запретил ей садится за руль.

Утром третьего дня Андрея отключили от аппарата искусственного дыхания. Анна была счастлива. После женской консультации она решила заскочить в редакцию — Зоя Васильевна уже много раз звонила ей на мобильник. А еще Анне нужно было поговорить с Игорем. Она кое-что придумала и хотела во что бы то ни стало это воплотить. За Андрея она не переживала. С ним была тетя Надя — милая, добрая и очень опытная медсестра. Отец, узнав, что Анна решила немного развеяться, очень обрадовался.

В редакции все жалели Анечку. Но больше разговоров было после ее ухода. Как она изменилась! Как повзрослела и как старит ее наметившаяся морщинка между бровями. Где та веселая, уверенная в себе красавица? Анна выглядела такой измученной и несчастной, что без слез на нее просто невозможно было смотреть. Катерина Семеновна тихонько всхлипывала в уголке, слушая о трагедии.