Осколки камня - Мария Викторовна Доронина

оттуда выкатился жалкий старик в потрепанной одежде. Озираясь, как затравленный зверь, он бросился к говорившему полицейскому и вцепился в его стремя.

– Господин! Господин мой! Пощадите! Я все, все вам расскажу, только не убивайте!

– Ишь как скулит лихоимец! – заворчали в толпе. – Сколько кровушки на веку попил.

Один из солдат схватил за шиворот Луйво и, тряхнув как ветошь, оторвал от всадника.

– Мне нужны те двое, что засели у тебя, – наклонившись, процедил тот. – И то, что они тебе передали.

– Да, господин мой, да! Я все сделаю! Я проведу вас по черной лестнице, так что они и не заметят. Ведь этот бандит вооружен. Только вот как надо…

И он заговорил совсем тихо. Всадник внимательно слушал его. Толпа гудела, и тут кто-то закричал:

– Пожар!

Все повернулись к темному дому. Два окна на верхнем этаже осветились дрожащим пламенем, а потом огонь сразу взметнулся, так что по толпе пробежал испуганный вздох и люди невольно отшатнулись. Несчастные жители бросились было спасать пожитки, но солдаты оттеснили их назад.

– Быстро! Внутрь! – кричал всадник.

Но поспешившие по приказу в дом тут же выскочили наружу.

– Лестница горит! Туда что-то плеснули.

Так вот почему бушует пламя. Жилище ростовщика: ветошь, бумаги, мелкая рухлядь – и чудесная жидкость Детей Танн, позволяющая зажечь даже сырые дрова в костре.

Как ни надрывался начальник, солдаты не совались больше ко входу: никому не хотелось рисковать жизнью ради каких-то бумаг. Да и не было в том уже нужды – пожар все уничтожит. Женщины рядом рыдали, оплакивая нежданную беду. Мужчины, нахмурившись, созерцали гудящее пламя. Забеспокоились жители соседних домов: тучи искр летели во все стороны, и многие побежали за водой. Полиция вяло помогала им.

– Так ты тянул время! – прорычал верховой, вспомнив о Луйво.

Но старик, с неожиданной силой, вырвался из рук солдата и, вскинув руку, вцепился в свои пальцы. Потом затрясся и рухнул как подкошенный.

– Яд! Отравился: у него яд был в печатке, – крикнул солдат, наклонившийся к распростертому ростовщику.

Начальник выругался и, натянув поводья, направил коня прямо на толпу. Люди в страхе шарахнулись, а он, не обратив на это внимания, галопом помчался по улице.

Дом пылал. Черный дым поднимался над крышей. За все это время ни единого крика не послышалось оттуда, но надеяться на то, то ребята спаслись, не приходилось. Им бы не удалось выбраться незамеченными. Дурное предзнаменование исполнилось: и чужака, и огнепоклонницу забрал Танн.

Тушившие пожар оттеснили нас к противоположной стороне улицы. Я все смотрела на огонь, не в силах оторваться, но Даша потянула за собой.

Мы быстро шли обратной дорогой и молчали. Перед глазами стоял горящий дом. Языки пламени были похожи на юбки танцующей Райхьи.

– Тебе нужно бежать, – сказала вдруг Даша.

– Нам нужно.

– Нет, я не могу. Дороги еще закрыты. А ты можешь лететь.

– Я тебя не брошу.

– Вика! – она остановилась. – Ты не можешь распоряжаться собой. У тебя камень, и он не должен попасть в чужие руки. Ты наша последняя надежда.

– Значит, нужно спешить. Бежим вместе, это не обсуждается.

– Как?

– Придумаем.

– Не говори ерунды!

– Я не брошу тебя! Женька уже никогда не вернется домой!

– Вот именно. Чтобы вообще был шанс вернуться, ты должна быть на свободе.

Я не раз думала: как все изменилось бы, сумей она меня уговорить. Изменилось бы?

Мы вернулись в дом Кэдвара и стали собирать вещи. Решили пробираться пешком, как Женя с Райхьей, а там уже – как получится. Но едва стемнело, за нами пришли. Они были даже вежливы – четверо мужчин в серых костюмах. По двое на каждую, чтобы и не подумали сопротивляться. Какие у нас были шансы? Взяв сумки – словно мы их и ждали – спустились вниз. Бледный, потрясенный Кэдвар бросился было ко мне, но ему преградили дорогу. Я улыбнулась старику на прощанье – как могла тепло.

– Не переживайте. И спасибо за все.

На улице ждали два автомобиля. Кучка любопытствующих соседей держалась на расстоянии. Нас посадили в разные машины – на заднее сиденье, между охранниками. По дороге я не смотрела в окно, ни секунды не сомневаясь, куда держим путь. Но когда машина остановилась, поняла: это не Трэдо Дэм. Холодное мрачное здание, обнесенное забором с колючей проволокой, могло быть только тюрьмой.

Ворота открылись, и мы въехали во двор. Яркие фонари слепили, и я плохо рассмотрела его. Запомнила квадрат, окруженный зданиями с зарешеченными окнами. Но, судя по всему, территория тюрьмы была внушительной, потому что, пройдя по длинному коридору первое строение, мы оказались еще в одном дворике, уже слабо освещенном, и поднялись на крыльцо. Дашу вели впереди, так что мы не смогли обменяться даже взглядом.

Второе здание – куда более просторное – запутало меня коридорами. Но сначала, на входе, в комнате, напоминающей регистратуру, осмотрели наши сумки. Собственно, там ничего не было, кроме белья и самых необходимых мелочей. Забрав зеркальце, блокнот с записями и книгу, мне вернули сумку и повели дальше.

В центре паутины коридоров находился атриум, сходившийся кверху, наподобие конуса. Световой потолок освещал все четыре этажа. По периметру каждого шли узкие балконы, куда выходили двери камер. Таким образом, чем выше, тем меньше их было. На открытом лифте мы поднялись на самый верх. Я насчитала десять дверей. За Дашей уже закрывали камеру, через три от моей. Я ждала знакомого по фильмам: «К стене, руки за голову», но передо мной просто открыли дверь и впустили. Замок щелкнул. Я осталась одна.

28

Первое, о чем подумала: это камера-люкс. И вообще, я не чувствовала того ужаса, которого ждала от тюрьмы. Меня словно привели в гостиницу, откуда нельзя выйти. Здесь имелся крохотный, зато отгороженный санузел. Узкая застеленная кровать, стол у надежно зарешеченного окна, стул с гнутой спинкой. Даже этажерка. Я машинально засунула туда сумку и села на кровать.

Вот и все. Игра окончена. Они оказались хитрее. Что теперь будет? Официально ни меня, ни ребят обвинить не в чем. Но разве это остановит тех, кто спокойно отправил на смерть сотни неповинных людей только для того, чтобы подставить «Детей Виира»? Архив уничтожен, однако многие связи они уже могли просчитать, есть, конечно, и другие бумаги – у тех же лидеров. Узнали ли о них? Как много вообще знает Совет? И как много им нужно узнать от нас? В этот момент дрожь ужаса пробежала по моей спине. Я вспомнила Дэвра. Что, если и меня будут пытать? Да ведь не только меня – всех!

Я вскочила и