Где обитает любовь - Элизабет Стюарт

— Зато мне ты желала подобной жалкой смерти! Из-под каждой половицы в замке вылезают твои бешеные псы! И я должен смиренно ждать, как ты разорвешь мне живот своими когтями?

Элен ощутила всю силу его презрения. Она была ему омерзительна, как и ее подлый сообщник.

— Я не участвовала в покушении на тебя, клянусь!

— Ты клянешься направо и налево с легкостью. Поклясться Христовым именем тебе все равно что плюнуть.

Она потупилась, и Ричард понял, что достиг предела, за который переходить нельзя.

Ей же, чтобы восстановить его доверие, бесполезно было произносить какие-то слова. Они молча смотрели друг на друга, и печаль обволакивала их лица.

Жиль шагнул, чтобы убрать плененного уэльсца с глаз долой, солдаты уже склонились над ним, чтобы подхватить его на руки.

Но Гриффильд опередил их, выхватив откуда-то из глубины своего бесформенного одеяния маленький нож и прыгнул, словно рысь, на могучее тело Ричарда. Его жалящий удар мог бы быть смертельным, если 6 Жиль не успел выхватить меч и со всей силой ударить по руке с занесенным ножом.

Гриффильд взвыл и сполз на пол, истекая кровью.

«Ну вот и одним из моих соплеменников стало меньше», — подумала Элен, но ни один мускул на ее лице не дрогнул. — О Господь, прости меня за бесчувственность, но сердце мое окаменело».

Внезапно руки Ричарда опустились сзади ей на плечи, и это была не хватка озлобленного стража, удерживающего пленницу, а объятия, успокаивающие и заботливые.

— Ему уже ничего не поможет, Элен. Подумай о себе, — сказал он тихо.

Она откинулась назад, приникла спиной к груди Ричарда, закрыла глаза, и тут же в ее воображении повторилась картина, как Жиль наносит свой жуткий удар и рука Гриффильда с кинжалом отлетает прочь.

— О боже! Боже милостивый! — шептала она, ощущая сквозь тонкую ткань одежды, как бьется за ее спиной сердце рыцаря.

Ей было странно, что, именно прижавшись к нему, она обрела вдруг успокоение. Ричард слегка пошевелился и отдал приказ юному оруженосцу:

— Симон, отведи леди наверх и напои вином. Потом сразу же вернись ко мне.

Он передал ему послушную, обессиленную Элен. Медленным и скорбным был путь вверх по витым ступеням.

— Уэльсец мертв, Ричард! — слишком громко и явно не к месту объявил Жиль. — Лучше б он заговорил перед смертью…

—  — Твоя решительность спасла мне жизнь и, вероятно, была необходима, — несколько суховато ответил другу Ричард. — Мне повезло, что ты не стал медлить, как часто с тобой бывает.

— Ты считаешь, что священник причастен к этому делу?

— Честно говоря, не знаю… — Ричард запустил пальцы в густую шевелюру и тяжко вздохнул. — Вроде бы он истинно божий человек. Но ведь какая беда с этими уэльсцами — все они оборотни и принимают личину, какая им выгодна. Я велел Генри привести его вновь ко мне для разговора.

Жиль согласно кивнул:

— Жаль, если он окажется лицемером. На мой взгляд, он неплохой парень.

Ричард невольно поднял глаза вверх, посмотрел туда, где уже скрылась Элен.

Да, он побеседует со святым отцом, потом навестит Элен. Но он опасался, что не сможет задать правильных вопросов и не получит от них обоих столь необходимых ему ответов.

Полчаса спустя Ричард уже стоял в нерешительности у дверей покоя, отведенного Элен. Он допросил отца Дилвейна, но священник отрицал, что знает что-либо о заговоре. У него только одна забота — чем занять уэльсцев, потерявших свои стада овец, пошедшие на прокорм армии Эдуарда, и теперь оставшихся без работы и без пищи телесной.

Ричард хмурился, слушая священника. Можно было попробовать заставить святого отца разговориться под пыткой — и такое применялось в бесконечных войнах, в которых он принимал участие, — но душа Ричарда против этого восставала. Он отпустил патера, но приказал неусыпно следить за ним, а если его связь с мятежниками обнаружится, то пощады священнику не будет.

Единственный часовой, охранявший дверь в комнату Элен, поклонился новому лорду Гуинлина. Ричард ответил ему кивком головы и постучался. Ему не ответили. Он приоткрыл дверь и настороженно остановился на пороге.

Элен лежала на роскошной кровати под голубым с золотом балдахином. Голова ее покоилась на белоснежной подушке, по углам которой был вышит золотыми нитями герб Англии. Нетронутый кубок, полный вина, стоял на ночном столике у изголовья.

Он подошел и присел на край кровати. Она не шевельнулась и не произнесла ни слова. Ричард взял кубок с вином и сам жадно осушил его до дна.

— Я велел своим людям похоронить твоего приятеля по-христиански. А ты… ты можешь гулять по крепости по-прежнему, как было обещано.

— А другой? Другой тоже мертв? — Ее голос показался ему совершенно безжизненным.

— Нет. Он убежал.

— Я рада.

— Я так и думал.

Элен чуть повернула голову и взглянула на Ричарда.

— Грнффильд был всего на пару лет старше меня. Он выпяливал для меня из дерева игрушки и сам забавлялся с ними. И он очень хорошо пел. Мой папа говорил, что у него ангельский голос.

— И он хотел всадить мне нож в спину, — с иронией сказал Ричард.

Элен осеклась. Ее глаза превратились в два озера, полные слез.

— Чего ты требуешь от меня, Элен? Великого всепрощения? — мягко начал Ричард. — Эти двое явились, чтобы убить меня. Должен ли я раскаяться в том, что это им не удалось?

— Они явились освободить меня, а не для убийства. Ты им был не нужен. И вот старый друг умер… ради меня. Еще одного я буду оплакивать в череде многих.

Она отвернулась, но Ричард заставил ее посмотреть ему прямо в лицо.

— Да, они хотели освободить тебя, но какой ценой? Моя жизнь для них — пустяк. Нет, больше — вожделенная добыча! Чтобы пробраться в Гуинлин, они прикончили двух моих солдат. А у этих солдат есть и семьи, и друзья. И они будут справлять по ним траур.

Элен вскочила, села на постели.

— Ричард, ты не понимаешь меня. Если я окажусь на свободе… все плохое для тебя закончится. Отпусти меня, ради бога… — Она перегнулась и упала лицом на одеяло.

Ричард приподнял ее вновь, легкую, как тополиная пушинка, и сказал, жарко дыша ей в лицо:

— Но пойми и ты меня. Неужели это так трудно? Скольких жизней уже стоила твоя свобода! Кто ты на самом деле? Почему Рхис посылает людей на смерть, чтобы освободить тебя? Он супруг твой?

— Нет! — вскричала Элен, ужаснувшись, что они оба в разговоре вступили на самую зыбкую почву. — Ты англичанин, ничего не поймешь и не узнаешь. Отпусти меня, и бесполезное кровопролитие прекратится.

— Оно не прекратится так просто — мы оба это знаем. И ты ошибаешься, Элен. Кто-то все равно докопается до сути. Я и сам уже близок к разгадке. — Он заключил в широкие свои ладони ее маленькое лицо. — А кроме того, я не желаю отпускать тебя. Может, когда-нибудь я дам тебе волю, но только не сейчас.