Барышня с подвохом или любовь дело тонкое - Ксения Ос

Надежда вспомнила как заморозила половину мебельного завода и уничтожила крыло особняка Воронцовских, вздохнула виновато. Как бы не язвил Арон Маркович, но прав он был однозначно.

А еще, чтобы занять себя полностью, Надежда возобновила уроки фехтования, и хотя домочадцы смотрели на это с удивлением, но лезть с советами не смели.

А вот того пресловутого любовника, Надежда хоть и собиралась, так и не нашла, вовремя спохватившись, что из бояр выбирать нельзя — вмиг в храм Единого потащат, а из простых людей… В общем, все получилось как в мультфильме про капризную принцессу — этот хромой, этот косой, а тот и вовсе глупый, старый или толстый. В общем, не срослось, поскольку на Ивана ни один не походил, а если и имел отдаленное сходство, то не являлся.

Вообще, слухи о делах в Москве до нее доходили разные, спасибо, часто появляющимся гостям, что мечтали породниться с необычной и главное не бедной боярыней и постоянно обновляемым новостям в социальных сетях. Было немного грустно читать о том, что сильнейшие кланы Империи, в обмен на поддержку, предоставили своих дочерей в жены молодому царю и теперь спорили, которая из них будет старшей женой, а какие младшими или вовсе в наложницы уйдут. Кажется, споры эти затмили даже все новшества и улучшения, вводимые монархом, а также аресты и суды над предателями и убийцами царской семьи. Также, мельком прошла информация о том что, был пойман Никита и теперь каялся в своих грехах громко и слезно, не забывая сдавать сообщников.

Очень кстати порадовало известие о том, что распался клан Воронцовских. После событий с похищением, сам Василий Агафонович попал в немилость нового царя, а после и вовсе был уличен в измене и арестован, отчего из бывшего сильного клана все входившие боярские рода вмиг разбежались, не забыв прихватить общее или даже чужое имущество.

Целым событие было приезд матери Воронцовского, Евдокии Павловны, стоявшей перед воротами на коленях и умолявшей Надежду повлиять на решение царя и освободить сына.

Наверно, девушка бы и пожалела враз постаревшую, униженную тетку, но плохо замаскированная высокомерность и некие фразы, проскальзывающие в разговоре, дали понять, кого именно считают виновной в аресте и почему она «обязана» высвободить «единственного сыночка».

В общем, тетку выгнали из поместья, запретив даже рядом появляться, если хочет избежать гонений на оставшихся членов семьи.

Надежда даже не спала две ночи, переживая, а потом решила, что все сделала верно, и выбросила из головы глупые мысли.

Самое интересное, что во всей этой карусели, избежал наказания ее дед, Варфоломей Ерофеевич Воробьев. Оказывается, вредный старикашка уже имел опыт с опалой и потому вовремя подхватившись, успел сбежать в Польшу, рассудив, что лучше небогато жить за границей, чем на родине в тюрьму или на каторгу угодить. Как-никак ему еще и прежние «заслуги» не простили, а он уже в новых засветился.

Время летело не заметно. В начале осени Надежда на обнимавшись с мальчишками Морозовыми, отправила их на последний курс обучения, Алексея забрал в Москву Петр Васильевич и она, не считая совенка с Анечкой осталась одна.

Свое двадцатипятилетние девушка справила скромно, не желая больших застолий и гостей, которые отчаявшись пристроить сыновей стали возить мужчин из младших ветвей рода и даже пару раз пытались скомпрометировать «несговорчивую вдовушку». Таких индивидуумов Надежда выставляла без сожаления, запретив охранникам пускать в имение под страхом увольнения.

Фамиляр Надежды появился одним ранним утром через неделю после дня рождения. Обнаружив маленького темно-серого дракончика с голубым хохолком и яркими желтыми глазами, Надежда опешила, а потом счастливо засмеялась.

Теперь, обретя настоящего друга, она понимала разницу между духовным единением со своим питомцем и кровной привязкой, что была у нее с Тимохой.

Тот кстати, пополнение в семействе принял спокойно. Пошипел, когда малыш попытался поиграть с ним и, посоветовав Надежде не планировать поездки на ближайшие дни, сбежал от приставаний в портал.

52. Предложение

Иван Николаевич, признанный царь Руссии, вошел в дом и с любопытством огляделся.

— Далеко же, ты Надежда Константиновна, забралась, — покачал он головой неодобрительно, — три дня на поезде трясся, чтобы повидаться, а ты вроде и не рада совсем.

Девушка не отвечала. Продолжая пораженно сидеть за чайным столиком, она с некой жадностью и болезненным любопытством смотрела на словно еще больше повзрослевшего и возмужавшего мужчину в дорожном, вовсе не царском костюме, и не могла насмотреться.

Взгляды скрестились. Глаза в глаза и вокруг тишина, а сердце бьется где-то около горла.

Пауза затягивалась, но все испортил молодой, нетерпеливый франт из свиты царя.

— А ну встать, деревня, когда к тебе сам Государь всей Руссии обращается, — взвизгнул неприятный хлыщ с прилизанными волосами, падающими на худые плечи, — совсем вы что ли в своей дыре одичали, раз элементарных правил приличий не знаете?

Нахмурившись, девушка оторвала взгляд от Ивана и перевела его на хама, но ответить не успела.

— Ой, дурааак, — протянул скривившийся Лесняков, стоявший за Иваном и судя по всему, знавший больше, чем остальные присутствующие, — ты же только, что будущей царице нахамил. Ох, не состоять тебе больше в дворцовой свите. А то, как бы и головы вовсе не лишиться.

Теперь тишина и вовсе изменилась. Стала она уже не фоновой и любопытствующей, а звенящей, напряжённой, готовой сорваться тысячей осколков и голосов.

— Что? — франт охнул, побледнел, на подогнувшихся ногах сделал шаг вперед и неловко завалился, падая на колени.

— Ваше Величество, простите дурака необразованного, — завыл он глядя на Ивана, — не со злобы я. Не знал, что вы царицу себе выбрали.

Иван поморщился брезгливо, но отвечать нужным не посчитал, а кивнул сопровождающему его генералу.

— Убрать. Видеть во дворце род Собакиных я больше не желаю, — приказал коротко и отрывисто.

Надежда, которая уже пришла в себя, наконец, поднялась из-за стола и склонила голову в смиренном, а точнее, чтобы скрыть улыбку, поклоне.

Горло перехватило от чужих слов, но верить им она не спешила.

— Ваше Величество, простите мою неучтивость, — произнесла негромко, — большая честь видеть вас в своем скромном жилище. Чем моя скромная персона может быть полезна?

Вопрос, заданный царю о цели посещения, звучал белее чем неучтиво и бестактно, особенно для нее, стоявшей намного ниже по иерархической лестнице, но расшаркиваться девушка не хотела, а потому, с вызовом посмотрела на мужчину.

Иван на это лишь дернул уголком губ — вроде как ничего другого он от нее и не ожидал, и вздохнул неодобрительно.

— Идемте в ваш кабинет,