НИИ ядерной магии - Анна Гращенко

темноволосую девушку, улыбающуюся в любой понятной и непонятной ситуации, нужно было бы вернуться как минимум ещё на полгода назад. Это уже казалось ему какой-то жадностью, а вот хотя бы ещё один день, всего один…

— Саша, завтрак на столе, а я на работе! — послышался мамин голос и следом — хлопок двери.

Работа их родителей была совсем рядом — в соседнем здании. Этот маленький трёхэтажный домик казался миниатюрным небоскрёбом, ведь на каждом этаже было всего по одной комнате, а лестница вилась вокруг здания снаружи, открывая путь к каждому из отделов их семейной аптеки. На первом этаже располагался зал готовых препаратов, там обычно работал его отец, готовый помочь посетителям с выбором нужного настоя или зелья. Второй этаж — лаборатория, там были владения его мамы. Она была, пожалуй, самой талантливой химичкой среди ведовского народа за последние лет восемьдесят-сто. Ну а на третьем этаже Былиевы старшие обустроили комнату для высушивания растений и настаивания зелий. Сами они жили в двухэтажном кирпичном домике с раскинувшимся вокруг цветочным садом, полным яблонь, груш, глициний и каштанов.

Александр заранее знал, что на кухне его ждёт пара блинчиков, обернувшихся вокруг жареных грибов со сметаной. Многие дни смазались в его голове и стали нечёткими, но не первый и не последний. Он точно знал, что у него есть ещё почти пять часов до того, как Фима придёт, чтобы вернуть ему куртку. Можно успеть придумать что-то новое.

Он пробовал забирать куртку, быть холодным, грубым или глупым. Несколько раз прикидывался больным и не соглашался с ней встретиться. Хотя особо играть и не надо было: каждый раз он возвращался в своё простуженное тело, генерирующее потоки соплей быстрее, чем он успевал орудовать носовым платком. В любом случае на дальнейшее развитие событий это влияло мало. Один раз он даже швырнул куртку в девушку и обругал её такими ругательствами, что у самого начинали гореть уши. В тот раз ему казалось, что сработало. Но спустя несколько дней они снова встретились и Фима рассказала, что готова помочь, если у них в саду творится что-то настолько страшное, что посторонним нужна защита. Якобы, она почувствовала в тот момент, что Александр от чего-то её защищает. Что он не просто так был с ней груб. Тогда он обругал её снова, но девушка не поверила в искренность его эмоций.

Одну из своих пятилеток он потратил на учёбу в ДВГИИ — Дальневосточном Государственном Институте Искусств. И в следующий раз ненависть играл уже более убедительно, но всё разбивалось о день их встречи. Фима просто не верила, что он так изменился.

Тогда Александр продумывал схемы и сценарии, чтобы его ненависть была реалистичной. Подстраивал поводы обидеться, ревновать, разочароваться. Было несколько удачных попыток, хотя это были одни из самых тяжёлых для него петлей. Одновременно мерзких и грустных. Потому что Фиму его ненависть разрушала изнутри, он видел это. Несколько раз Александр действовал от обратного — старался вызвать её нелюбовь. Обращался с ней намного хуже, чем она заслуживала. Не отвечал на её чувства или сначала отвечал взаимностью, но потом изменял, особо не скрываясь. Один раз он переспал с её названной сестрой прямо у неё на глазах. И эта попытка закончилась не тем, что он горел в аду, как пожелал бы сам. А тем, что горела Фима, как и всегда.

Однако, самыми ужасными петлями были не эти. А те, в которых они были счастливы. Однажды они даже поженились и стали родителями. И всё равно его молодая жена горела у него на глазах. Он пробовал уезжать вместе с ней на другой конец мира, но магия находила их везде. Костёр настигал девушку и на жарких Гавайских островах, и в Гренландии. Тридцать семь раз любимая погибала по его вине. И четырежды он умирал до своего двадцатичетырёхлетия.

Александр перебинтовал рану, тяжело опёрся прямыми руками об раковину и спросил своё отражение:

— Что мне делать сегодня? В этот раз?

Отражение ответило ему слезящимися глазами и сопливым носом.

— Что ж, у меня есть время подумать, — пробормотал он, спускаясь к грибным блинчикам.

Он устал. Единственное желание волчком крутилось у него в мозгу: лечь и ничего не делать, пока тело не станет бессильной мумией. Сейчас самым удачным вектором ему казалось найти заклинание мумификации и наложить его на себя в каких-нибудь дальних пещерах, чтобы точно никто не нашёл. Возможно, это поможет Фиме пережить рубеж в пять с половиной лет от сегодняшнего дня. Но, зная её и то, как ловко насмехается судьба над его потугами что-то изменить, Фима пошла бы искать редкий ингредиент или решила бы стать археологом. И нашла бы симпатичную мумию, а дальше как по накатанной: ночь, улица, костёр.

Позавтракав, молодой человек вернулся в свою комнату, лёг на пол и принялся ждать. Ему стоило бы обдумать свою тактику на этот раз и ближайшие шаги, но всего пару часов назад он видел, как с его возлюбленной слезала пластами пузырящаяся кожа. В носу всё ещё стоял запах горящей плоти, а в ушах звенел её вопль. Это было страшно в первый раз. И во второй, и в третий, и в сороковой. И каждый, абсолютно каждый раз виноват был он — Александр.

Из глаз брызнули слёзы, парень надавил на веки основанием ладоней и заорал что есть мочи. Неважно, услышат ли его родители. Ничто не важно, ведь только что умерла та, кого он любил больше собственной жизни. Однажды, казалось, он уже это доказал. Пожертвовал своим всем, чтобы Фима была в безопасности и в двадцать четвёртый его день рождения, и в любой другой день. Но потом он попал в эту чудовищную временную петлю. И оказался бессилен.

Он пытался её не любить. Ходил к ведьмакам, чтобы заблокировать все воспоминания о девушке. Однажды он, чёрт возьми, после этого уехал в Тибет! Но всё равно они встретились спустя несколько лет. И влюбились. А потом она умерла, а он — проснулся в двадцать четвёртое ноября две тысячи тринадцатого года.

Скрип, скрип.

Кто-то поскрёб дверь. Александр вскочил на ноги и недоверчиво уставился на выход. Впервые на старте петли случилось что-то, чего ранее не происходило. Звук повторился, теперь громче и настойчивее.

— Кто там?

Скрип, скрип.

— Отзовитесь, — позвал он снова чуть дрогнувшим голосом.

Скрип, скрип.

Александр медлил, он сомневался. С чего бы именно в сорок второй раз что-то должно отличаться? Ещё и в самом начале. Он же ещё ничего не сделал, что могло бы повлиять как-то на ход событий.

Скрип, скрип.

«А, к чёрту», — подумал парень и приоткрыл дверь.

Мелькнула рыжая тень и некто молнией прорвался внутрь.

— Лис! —