Путешествие в Московию 1664-1665 - Николаас Витсен

неподнятым, две колокольни[284], довольно высокие, стоят внутри [Кремля]. Царица, царь и их дети имеют каждый отдельные жилища, последних [т.е. детей] еще никто [из посторонних] не видел. Дома князя Якова и Его Преосвященства — добротные каменные здания; с одной стороны Кремль окружен сухим рвом и низким каменным бруствером. Вне Кремля находятся каменные лавки; по каждому виду товаров они расположены рядами. Внутри других стен проживают все, кто хочет, кроме иноземцев, которые размещены в пригороде. Царские стрельцы живут все в одном месте [Стрелецкая слобода в Москве]. Церквей несколько тысяч, большинство из камня. Неприличные бани[285] у нас известны.

Считая характер народа и его веру известными, не буду их описывать, скажу только, что они хорошие христиане, но необучены и плохо воспитаны. Обучение там не в почете, и тех, кто занимается наукой, называют еретиками. Они чрезмерно сладострастны и очень склонны к пьянству; я стыжусь вспоминать примеры того и другого как у женщин, так и у мужчин. Вступают в брак еще детьми, и это по разным причинам. Они все рабы, кроме самого царя.

До Завидова, куда мы прибыли вечером, проехали 9 миль. Отсюда отправились в село Якиманское до реки Шоши [Sjosja], которая около деревни Шоша впадает в Волгу. Перейдя реку Шоша, мы оказались на берегу Волги, где поели, а вечером попали в деревушку в лесу.

24 мая

была Троица, и мы праздновали этот день: состоялись проповедь и причастие. Мы находились лишь в 3 милях от Твери, проехав накануне 9 миль.

25 мая

в 8 часов приехали в Тверь и после полудня переправились через Волгу, где остались на ночь. В прошлую ночь два-три медведя напали на наших лошадей, но стрельцы успели отогнать их выстрелами; при этом выяснилось, как русские воины обращаются с ружьем: один уронил его, пока стрелял, другой не знал, как его зарядить, третий, стреляя, отвернул голову назад, и т.д.

26 мая

в полдень перешли реку Тверцу, в 6 милях от Твери, и вечером прибыли в Торжок, проехав в этот день 18 миль. В Твери схватили возчика, который у нашего баталера[286] украл 3 гульдена, увезли его связанным в Торжок, где присудили к денежному штрафу и наказанию: на глазах у всех он был избит "батогами".

27 мая.

Продвинулись только на 4 мили, разбили палатки на берегу Тверцы. Комары, муравьи, москиты и жара мучили нас теперь, пожалуй, больше, чем тараканы и холод зимой. Да, мне думается, что жара в Индии ненамного больше, чем в этом месяце здесь. Крестьяне ходят и работают только в рубахах, а нам с нижним бельем слишком тяжело. И если зимой был постоянный холод, то теперь постоянная жара, небо всегда ясное и безветрие.

28 мая.

С утра проехали 3—4 мили до остановки. Мы находились среди леса. У нас было столько же солдат, как прежде, когда уезжали из Москвы, но теперь уже другие. До вечера мы проехали еще 5 миль до местечка Никола у Столпа[287], по названию церкви Св. Николая на Тверце. Мы были только в 2 милях от Вышнего Волочка, куда прибыли на следующий день, рано утром, проехав мимо реки Тсна. Здесь мы должны были стоять весь день из-за недостатка подвод: крестьяне разбежались; тех, кого поймали, крепко били.

30 мая.

Продвинулись на 7 миль до деревни Шатилово. По пути опять прошли мимо одной реки, названия ее не знаю.

31 мая.

Проехали 5 миль до остановки в полдень в деревне Береза, на реке Маргина, под Валдаем.

1 июня.

Проехали около 9 миль, безмерно измучились от жары, комаров, москитов и муравьев. Я же вместе с людьми, которых взял с собою, пошел в Иверский монастырь на Валдае с письмом от Его Преосвященства[288]. Монастырь расположен на середине озера, длина которого 7 верст, ширина — 5, глубина озера во многих местах 70 сажен; на озере 8—10 островков; оно очень богато рыбой. Мы поплыли туда, шесть человек, сидя в лодочке, выдолбленной из одного ствола дерева.

Монастырь довольно большой, в нем 200 монахов во главе с архимандритом. Деревянные валы очень крепкие; там имеется 50—80 металлических пушек, 200 мушкетов, они хорошо обеспечены порохом и другими боеприпасами; в монастыре — красивые каменные здания. 11 лет назад его основал теперешний патриарх; есть здания, построенные еще 150 лет назад. Большая круглая церковь монастыря имеет пять глав, средняя — это часовня, в центре которой висит большое серебряное паникадило. Внутри церкви каменная галерея ведет в часовню, церковные двери из железа.

Меня в церковь пустили, я думаю, благодаря индульгенции патриарха, или же они готовы были взять на себя труд ее снова освятить[289]. Я увидел там большие ценности: все, что там блестит, это из золота; икона Девы Марии увешана драгоценностями на 100 тысяч рейхсталеров [50 тысяч рублей], покрыта золотым окладом; вокруг — иконы апостолов, их головы увенчаны жемчугом; дверцы, которые закрывали икону, были искусно вырезаны и густо позолочены. Алтарь, царские врата и аналой, а также сиденья для Его Царского Величества и Его Преосвященства тоже были искусно вырезаны, с колонками, изваяниями и т.д. Все завешано великолепными позолоченными иконами, не уступающими нашим шедеврам. Над дверями хоров много старинных икон; сверху вокруг идет галерея для певчих, тоже очень красиво выполненная. В часовне стоит гроб[290] с прекрасным балдахином, в нем лежит некий святой Яков, который якобы не истлел и будто бы совершил много чудес; гроб в основном из серебра; рядом висит икона в серебряном окладе. Эта церковь снаружи квадратная, а внутри круглая, сводчатая; по каменному "крыльцу" входят сперва в галерею, а затем в церковь, откуда через три двери вход в алтарь, он выступает тремя полукружиями; сюда нас не впустили.

Второе здание в монастыре, имеющее важное значение, это большая трапезная для братии. Этот довольно большой дом построен почти по нашему образцу, с очень красивыми сводами в главном зале и такими же, как у нас, окнами и каменными полами. Там стоял длинный стол, уже накрытый белой скатертью; за него усаживается вся братия — человек 200; в верхнем его конце выступало сиденье для архимандрита. Стояла большая металлическая чаша, ударами по которой оповещают, когда пора есть или пить, когда вставать из-за стола. Посуда для питья и все столовые приборы, очень чистые, стояли все вместе. Примерно в середине комнаты — аналой, с которого во время еды читают вслух. Стены были завешаны персидскими коврами; к трапезной примыкает