Сражение за Варшавское шоссе. Битва за Москву - Сергей Егорович Михеенков

под танкетку ему не удалось. Механик-водитель всё время держал дистанцию, а пулемётчик поливал огнём окопы с живыми и мёртвыми защитниками рубежа.

В какой-то момент между танкеткой и окопом старшины оказались ивовые кусты, и Девяткин выскочил из ячейки, перебежал вперёд и залёг за ивами. Переполз через лощинку и затаился за муравьиной кочкой. Он ждал, что танкетка пойдёт вдоль лощины, и тогда он сможет добросить до неё связку гранат. Но пулемётчик, видимо, заметил его передвижение. Танкетка взяла немного правее, развернулась. Ствол пулемёта опустился чуть ниже. Пошла очередь. Одна, другая. Старшина, понимая, что обнаружен, отпрянул к лощине, скатился вниз. И замер. Всё, убит Девяткин, понял Пальцев, наблюдая за схваткой старшины с немецкой танкеткой. И гранат больше нет.

Ползти к соседним ровикам и искать там гранаты было делом безнадёжным. Во-первых, пулемётчик держал их позицию под постоянным прицелом. Во-вторых, до старшины Пальцеву было ближе. И к танкетке ближе.

Расправившись с гранатомётчиком, танкетка поползла вдоль лощины дальше. Через лощину она не пойдёт, понял Пальцев, там внизу болотина. Ждать, когда она пройдёт дальше и скроется за бугром. Танкетка, урча мотором, уползала дальше, и вскоре её корма начала оседать за небольшим угором, заросшим ивняком и конским щавелем.

Пальцев выбрался и окопа и прямиком, не теряя ни секунды, пополз к лощине.

Внизу было сыро. Пахло болотиной. Вспомнилось Кукушкинское озеро, заводь с болотистыми берегами, где он с отцом когда-то давно, ещё до первой войны, ловил линей…

Эх, доползти бы до Девяткина. Не потерял ли он гранаты…

Старшина лежал на боку. Пули вошли ему в поясницу и вышли одна под ключицей, а вторая ниже, разорвав ватник на груди. Как берёг он этот свой ватник! С сентября держал в обозе, доставал только почистить и просушить от ночной сырости.

Связка гранат лежала рядом. Пальцев отвёл руку старшины, взял связку. Рука Девяткина была ещё тёплая. Может, ещё жив наш старшина, с надеждой подумал Пальцев. Вот сейчас отобьёмся и перевяжем нашего командира, перетащим в лес…

Танкетка возвращалась. Пулемётчик простриг короткими очередями линию окопов. Никто оттуда уже не поднимал головы. И немцы, видимо считая, что дело сделано, возвращались назад.

Пальцеву оставалось ждать. Если танкетка пойдёт по своему следу, то через минуту-другую она будет в пяти шагах от края лощины. Надо подползти поближе, и тогда он до неё добросит связку наверняка. Но если отползти от старшины, из танкетки его заметят и начнут расстреливать в упор. Нет, лучше ждать здесь. Он прижался к неподвижному телу старшины и позвал Девяткина:

– Девяткин, ты живой, брат?

Девяткин молчал.

Уже дрожала земля, пахнýло выхлопными газами и смазкой. Нет, не поднимать головы, пока она не подойдёт совсем вплотную. Боль в ноге совсем пропала. Пальцеву казалось, что и колено сгибалось и было послушно, что через мгновение он сможет легко вскочить на ноги, чтобы доделать свою работу до конца.

Танкетка выползла на край лощины и остановилась.

Пальцев поднял голову. Ствол пулемёта, торчавшего из приземистой башни, опускался вниз. Значит, немцы насторожились, увидев его рядом с телом старшины. Сейчас полоснут очередью, и…

Он вскочил на ноги и, не чувствуя боли, побежал навстречу железной машине. Чека гранаты уже была выдернута, и он перехватил связку и обеими руками метнул её точно под правую гусеницу. Связка упала там, куда он её и бросал. Но прежде чем взорваться, перекатилась под днище.

Прежде чем его смело взрывной волной и осколками, Пальцев успел оглянуться на окопы своих товарищей, на лежавшего в лощине старшину Девяткина. От леса шла цепь немецких пехотинцев.

Немцы остановились и, пока горела танкетка, не осмеливались подойти ни к окопам, ни к лощине, ни к горящей боевой машине. Они мрачно поглядывали то на своего фельдфебеля, то на жуткое пламя, в котором им мерещились предсмертные стоны их товарищей. Фельдфебель тоже стоял на месте, лицо его было каменным.

Тарутинский рубеж, Стремиловский рубеж…

«Большие потери с нашей стороны…»

Отход на реку Нару. Дожди. Отставшая артиллерия. 34-я пехотная дивизия продолжает атаковать вперёд. Создание противотанковых отрядов. Немцы атакуют Нарский рубеж. Полное превосходство противника в танках и самолётах. Последний нажим фон Кюге. Немцы выдохлись. Подольск – город-воин. Оперативная «пауза». Приказ, который не хотел исполнять никто. Баня и приварок. Подарки к 7 ноября. «…всей силой огня и штыка защищать родную Москву». Создание ударных отрядов. Война на истощение. Локальные атаки на всех участках фронта. Разведка боем. Деревня Степановка, где жила его любимая…

Итак, одно из наиболее вероятных направлений нового удара группы армий «Центр» на Москву Генштаб определял в центре Западного фронта по оси Варшавского шоссе в районе Малоярославец – Тарутино.

19 октября пошли дожди. Дороги сразу испортились. Русская глина стала ещё одним препятствием на пути движения немцев на Москву. Но бездорожье стало помехой и для частей и подразделений 43-й армии, которые проводили перегруппировку основных сил в район Тарутина. К тому же уже к 19 октября противник подошёл к Тарутинскому рубежу, а 21-го, при поддержке авиации, атаковал. Атаки велись всё в том же направлении – вдоль Варшавского шоссе. Так что непогода немцам в этот период не могла быть большой помехой. Не дождь жёг немецкие танки у Тарутина и Корсакова, а бойцы 53-й, 312-й и 17-й стрелковых дивизий.

Противник всё же запаздывал в своём маневре, отставала его артиллерия. Но штурмовая авиация безраздельно хозяйничала в воздухе, пожалуй целиком восполняя нехватку артиллерии: «25 пикирующих бомбардировщиков противника со 2-й половины 21.10.1941 года несколько раз подвергали бомбометанию и пулемётному обстрелу обороняющиеся части 53-й СД и подразделения 312-й и 17-й стрелковых дивизий. И каждый раз после авиационной подготовки части 34-й ПД противника переходили в наступление при поддержке авиации».

Тарутинский рубеж был оставлен. Войска отошли на реку Нару и закрепились на её левом берегу. Вся обстановка напряжённых дней конца октября, все предшествовавшие события свидетельствовали о том, что именно сейчас, в эти дни и ночи, здесь, на Варшавском шоссе, может произойти решающее – либо немцы прорвутся по шоссе и по второстепенным дорогам вдоль магистрали вглубь, к Москве (а там на их пути уже никого нет!), либо всё начнёт развиваться по совершенно иному сюжету.

Накануне генерал Голубев разослал в дивизии приказ о создании противотанковых отрядов. Приказ командарма появился после директивы командующего Западным фронтом генерала Жукова № 80