Развод и девичья фамилия - Татьяна Устинова

Продолжая слушать, она вырвалась из ремня, распахнула дверь, чуть не вывалилась наружу и потянула за собой портфель.

– Кира!

– Через сорок секунд. А милиция?

– Какая милиция, Кира?

– Мне надо бежать, – с отчаянием проговорила она, – там что-то случилось.

Аллочка Зубова приехала на работу раньше всех и довольно долго пряталась в “Макдоналдсе” на той стороне Маросейки. Просто так сидеть неприлично, и она тянула гнусный кофе из пластмассового стаканчика – только американцы могли догадаться наливать кофе в пластмассовые стаканчики! – а потом минеральную воду, потому что кофе, вставший поперек горла, надо было чем-то запить.

Всю ночь она думала, что ей делать с маньяком Лешей Балабановым, да так и не надумала. Проще всего и, наверное, лучше было бы рассказать все отцу, но Аллочкина гордость и Аллочкина самостоятельность встали насмерть – рассказывать нельзя.

В конце концов, она так и не поняла – то ли Леша душевнобольной, и тогда его нужно подвергнуть освидетельствованию, то ли играет в какую-то игру, и призом в ней – она, Аллочка.

У нее не было никакого опыта общения с такими… навязчивыми поклонниками. Ее всегда бережно охраняли, как вазу династии Цин. Знакомства были только проверенные и подходящие – молодые люди, играющие в теннис и гольф, с дипломами Итона и Гарварда, девушки в очках, говорящие на трех языках и катающиеся на горных лыжах. Среди них тоже попадались всякие – плохие, хорошие, умные и просто болваны, – но они были “благонадежны” и безопасны.

Леша же Балабанов явно опасен, и что ей теперь делать, Аллочка не представляла.

Еще она замучилась с тем, что знала она одна и что могло послужить объяснением, кто убил Константина Сергеевича. Но кому можно рассказать об этом?!

Если бы, как Верочка Лещенко, она дружила с Кирой или хотя бы была уверена, что Кира выслушает, не станет ее гнать и кричать, чтобы она привела в редакцию папу, а сама больше не являлась, как кричал в последний раз Костик, Аллочка все бы ей рассказала, а уж Кира-то придумала бы, что делать дальше!

Она такая умная и рассудительная, Кира Ятт.

Аллочка все пряталась и все высматривала красный “Фиат”, и – честное слово! – если бы Кира приехала одна, выскочила бы, перебежала Маросейку, остановила ее и заставила бы выслушать.

Конечно, она не станет жаловаться на Лешу, но рассказать, что она видела, кто подложил Константину Сергеевичу в портфель листок из Кириной рукописи, должна обязательно, и расскажет, если только та станет ее слушать!

Киру она пропустила. Почему-то она приехала не на своей машине. Ее привез громадный, как танк, не слишком чистый темный джип, и Аллочка поняла, что приехала Кира, только когда начальница выпрыгнула из него и побежала к стеклянному подъезду редакции.

Аллочка бросила свою минеральную воду, некоторое время возилась с портфелем, ремень которого запутался в неудобной спинке привинченного к полу стульчика, и выскочила, побежала и опоздала.

Кира уже скрылась за чистым вестибюльным стеклом, и не было никакого смысла гнаться за ней дальше – все равно поговорить в лифте им вряд ли удалось бы.

Косясь по сторонам, чтобы Леша Балабанов не подкрался незамеченным, она чуть не бегом пересекла стоянку и…

– Доброе утро, лапочка, – пропел ей в ухо сладкий змеиный голос. – Опаздываешь?

Аллочка вздрогнула, шарахнулась и чуть не уронила портфель. Леша поддержал ее под локоть. Она вырвала руку.

– Что ты брыкаешься? У тебя на раздумья была целая ночь. Соскучилась по мне, малышка? Думала о своем мальчике?

– Леша, ты просто больной, – заявила Аллочка. Было не так страшно, как вчера, потому что вокруг люди шли на работу. – Отстань от меня! Зачем я тебе нужна?!

– Ты мне не нужна, кисочка, – шипел Леша и гладил сзади ее шею. Волосы на затылке встали дыбом, как будто по шее прополз червяк. – Ты мне совсем не нужна, и не надейся даже. Но я тебе сказал – пикнешь, я тебя уколю. Видела мой шприц?

Он сунул руку в карман ее пальто, схватил Аллочку за пальцы и стал их выкручивать. Она замычала от боли, глаза налились слезами.

Закричать? Затопать ногами? Позвать охрану?

Он выкручивал ей пальцы сильно и как-то очень умело. Рука по локоть запульсировала и как будто моментально раздулась.

– Мне от тебя ничего не надо, деточка. – Леша нежно прижался щекой к ее макушке, а пальцы в кармане сдавил еще сильнее. – Только два раза. Два разочка. Я тебя трахну, и все. Чтоб ты, ласточка, знала, как авансы раздавать, а потом на попятный идти!

– Я ничего не раздавала!

– Ну, конечно, – согласился Леша, – скажи еще, что ты вообще никогда на меня завлекательно не смотрела и ножки не показывала! Тебе это просто так не сойдет, киска. – Он выпустил ее руку, потому что с плеча у него соскользнула сумка, и ему пришлось ее поправить. Зато теперь он запустил пальцы ей в волосы. – Ты аристократка, а я ничтожество, и я тебя трахну, потому что я так хочу, а не ты! И можешь быть свободна, моя козочка. До следующего раза. И папочка ничего не узнает. Не узнает, правда ведь?

– Пошел. Ты. К чертовой. Матери, – раздельно выговорила ему в лицо собравшаяся с силами Аллочка. – Понял? Если ты больной, иди и лечись! Или отстань от меня! У меня на мобильном есть кнопка экстренного вызова. Я ее нажимаю, и они приезжают в течение одной минуты, это проверено. Хочешь? Нажать?

– Дрянь, – процедил Леша, улыбаясь, – дрянь паршивая! Какая же ты дрянь!

Аллочка вдруг поняла, что напугала его, и эта мысль подействовала на нее как живая вода на мертвого Ивана-царевича. Она вдруг увидела, что вокруг день, людная улица, редакционный подъезд, и вообще – никто не смеет разговаривать с ней так, как разговаривал Леша!

– Ты же знаешь, – он все еще улыбался, – я тебя, суку, из-под земли достану. Никто ничего не поймет, даже твой папочка. Paз – и нет тебя!

– Да тебе к тому времени будет наплевать, – пообещала новая решительная Аллочка, – есть я иль нет меня! Если тебя даже удастся отскрести от асфальта, трахаться ты сможешь только в следующей жизни. Ты веришь в переселение душ, Леша?

– Посмотрим, – процедил он, – сука!

– Посмотрим, – согласилась Аллочка.

Пальцы все еще горели, и руке было больно – почему-то стреляло в локоть, – но Аллочка неожиданно уверилась, что справится, непременно справится с этим самым Лешей, и ее гордость и самостоятельность не будут негодовать – она справится с ним сама. Уже почти справилась.

Ей нужно найти Киру и заставить выслушать ее.

На третьем этаже, где сидело начальство, было как-то странно – как будто нагрянула налоговая полиция и никто толком не знает, что нужно делать: то ли притвориться, что ничего не происходит, голи совершить массовое самоубийство, чтоб долго не мучиться.