Дни и ночи Невервинтера - М. Волошина

Призрак махнул рукой, помолчал немного и продолжил:

— Я — Мертвый Поэт. Это сейчас меня так зовут. А раньше меня звали по-другому, я и сам уже не помню, как. Я преспокойно жил в своей бедной хижине на берегу пруда, сочинял неплохие хайку, пока не умер. А когда я умер, я стал Мертвым Поэтом. Моя хижина превратилась в Хижину Мертвого Поэта у Зеркального Пруда. Этих сочинителей рисом не корми — дай сделать из какой-нибудь ерунды святыню. Но случилась такая беда, что я отчаянно, как и все поэты, влюбился в одну симпатичную особу — небесную принцессу Исико. А она, как назло, терпеть не может поэтов, поэзии, и всего такого. Надо же такому случиться. Думаю, ты, как творческий человек, меня поймешь.

— Еще бы, — подтвердил Гробнар, — я сам столько раз с этим сталкивался.

— Вот-вот. Пошел я к ее отцу, духу высшего ранга А-но-Рюо. Старик оказался тот еще жук, сам давно мечтал дочку замуж выдать. Он мне и посоветовал избавиться от своего таланта. И стать самым заурядным духом — Зеркального Пруда, например, чтобы далеко не ходить — и благополучно жениться на его дочери.

— Неужели ты согласился?! — изумился Гробнар.

— Не сразу, конечно. Шутка ли — прожить всю земную и загробную жизнь сочинителем хайку, а потом стать не пойми кем. Но, с другой стороны, — подумал я, — чего мне терять? На небесах мои стихи не очень-то нужны. Там малые формы вообще не в моде давно. А здесь меня и так будут почитать, как Мертвого Поэта. В общем, кто любил, тот меня поймет.

Мертвый Поэт тяжело вздохнул.

— Но, видимо, небесам было угодно наказать меня за отступничество. Мой талант должен был перейти к кому-нибудь из моих собратьев в момент его рождения. Не знаю, как А-но-Рюо собирался это устроить, чтоб он жил вечно и не простужался. Молния и все такое — это антураж, не в этом суть. Но в результате какой-то странной пертурбации, мой дар сочинительства хайку перешел к тебе. А я был низвергнут в нижний загробный мир.

— Обалдеть! — Не выдержал Сэнд. — Ничего глупее не слышал.

Мертвый Поэт понимающе кивнул.

— Не поверишь, сам удивляюсь. Это первый случай, когда талант достался не только не члену нашего племени, но вообще гному из другого мира. Может, старикашка чего-то перемудрил. А скорее всего, когда-то некий Блуждающий Сочинитель Хайку побывал в вашем мире и оставил о себе одно, — он оглядел Гробнара, — гм… маленькое воспоминание. Хотя у нас с этим строго. Но это лишь предположение, — поспешил добавить дух, увидев, как Гробнар разволновался, — а на предположение, как говорится, васаби не намажешь. Короче, сэнсэем хайку стал не тот, кто должен был.

Гробнар почесал голову.

— Надо же, столько лет прожить и не знать, что у тебя такой мудреный талант.

Призрак махнул рукой.

— Да что там мудреного. Что вижу, то пишу, красота в малом, и так далее. Но я эту способность потерял начисто, а тот, к кому она должна была перейти, так и остался весьма средним сочинителем. Баланс нарушился, но теперь ты можешь исправить эту несправедливость. Мне это все очень путано объяснили, но я постараюсь воспроизвести. Во-первых, ты должен добровольно отказаться от своего таланта.

— Как отказаться? Перестать быть поэтом?!

— Нет, ты сохранишь те способности, которые у тебя и так были. Песни, баллады, поэмы сочинять — пожалуйста.

— Какая неприятность, — вставил Сэнд.

Мертвый Поэт посмотрел на него, поджав губы, вздохнул и продолжил:

— Но ни одного приличного хайку ты больше не сможешь написать.

Гробнар подумал немного и пожал плечами.

— Вообще-то, я понятия не имел, что могу их сочинять. Обычно я раз в месяц просто сжигал все бумажки, которые исписывал. Так что… жаль, конечно, я мог бы стать родоначальником нового жанра и прославиться на весь мир, — гном вздохнул и с улыбкой переглянулся с товарищами, — но ради Уэндэрснейвенов я был бы готов и на большее. Друзья бы меня поняли, я уверен.

— Еще как бы поняли, — не унимался Сэнд, — я бы лично…

Но почувствовав на своем плече тяжелую руку Касавира, он счел за благо оставить свои соображения при себе.

Мертвый Поэт нахмурился.

— Однако, этого мало. Надо, чтобы трое твоих друзей, не чуждые нежных чувств, сразились с тремя стражами из нижнего загробного мира.

— А это еще зачем? — возмутился Сэнд. — Не подумайте, что это имеет отношение ко мне, но все же, хотелось бы знать.

— Ой, не спрашивайте. Не имею понятия. Таково условие Эмма-о, властителя загробного мира. Он вообще странная личность, любит мрачные развлечения. Недавно в Подземную Реку чудовищ напустил, то-то весело было усопшим через нее перебираться. Я после этой романтической истории что-то вроде достопримечательности. Эмма-о меня показывает за деньги, или что там у них в ходу. Вот он и придумал, чтобы за меня сразились. Говорит, если их чувства искренни, я их зауважаю и тебя, так и быть, отпущу. Либо в мире живых станет тремя наивными идиотами меньше.

— Один маленький вопросик, — снова встрял Сэнд, — не значит ли это, что если кто-то из троих не обладает, так сказать, нужными качествами, то…

— Ага, полная то, что ты подумал, — подтвердил Мертвый Поэт.

Услышав изысканную трехэтажную реакцию Сэнда на этот исчерпывающий ответ, Эйлин благоговейно посмотрела на него.

— Ого, да ты прямо этот… сэнсэй. Куда нам, деревенским простушкам. Вернемся в крепость — прочтешь мне пару лекций. А то опозорюсь, в рыцарском-то обществе.

Нервы Сэнда не выдержали.

— Е…ть, ты о чем думаешь, вообще? Меня тут убить могут по милости этих маньяков-графоманов, а ты будто не слышишь ничего. И зачем я с вами пошел!

Эйлин вздохнула и обняла его за плечо.

— Ну, кто тебя убьет? Умный, а глупости говоришь? Подумай лучше, что скажешь Каре. Ты же ей не сообщил, куда идешь. Это будет посерьезнее каких-то там загробных стражей с лошадиными физиономиями.

Сэнд плюнул и полез в карман за успокоительным порошком.

Мертвый Поэт откашлялся, привлекая к себе внимание. Эйлин приложила руку к груди.

— Ах, да, извините, слушаем вас.

Поэт развел руками.

— Да я, собственно, все сказал. Вы можете отказаться и уйти. Тогда я останусь в аду, эти бедолаги-кузены в вашем мире, сэнсэй Гробнар останется сэнсэем хайку, а портал к этому месту будет закрыт навсегда. Чем это закончится для всего племени — неизвестно, но, наверное, ничем хорошим. Но если вы согласитесь… я знаю, у вас сейчас проблемы. Король Теней, не так ли? Трудно сказать заранее, чем мое племя сможет вам помочь. Но они обязательно помогут, это вопрос чести. Когда они будут нужны — они себя покажут во всем своем безумии, я их знаю.

Кивнув духу, Эйлин повернулась к товарищам, чтобы произнести воодушевляющую речь.

— Ну что, ребята, давненько мы не совершали ничего великого. Уничтожение месячного запасы еды на кухне Дункана и нейтрализация ужасной банды пикси не в счет. А тут — такие противники. Не знаешь, чего от них ожидать.

Мертвый Поэт приблизился к ним и сказал шепотом:

— Просты и предсказуемы. Тот, что в центре, плюется ядом, двое других швыряются огненными шарами. Вблизи могут покусать. Не любят холода, пугаются громких звуков и яркого света. Но живучи и очень сильны.

— Мы должны их вызвать на бой?

— Сами нападут, если обнажите оружие.

— Спасибо за подсказку.

Эйлин вновь обратилась к спутникам.

— Сэнд, твой порошочек подействовал? Сосредоточиться можешь? Отлично, наколдуй чего-нибудь хорошего, только, ради бога, в тему. Гробнар, близко не подходи, ты нам живой нужен. Касавир, ты знаешь, что делать. Как дойдет до ближнего боя, твой — слева. Я в центре, мне увернуться легче. Сейчас опробую на вас новую песню, а то старые вам уже, наверное, надоели. Цветов и аплодисментов, так и быть, не надо. Гробнар, давай, как я тебя учила, и не сфальшивь.

То ли новая песня Эйлин оказалось удачной, то ли так подействовал успокаивающий порошок. А может быть, мысль о том, как разозлится Кара, если он вдруг умрет, не спросясь, заставила Сэнда проявить чудеса героизма и невиданную концентрацию. Впоследствии он вспоминал об этом эпизоде своей жизни исключительно в непечатных эльфийских выражениях. Впрочем, лукавил. Хорош он был, ничего не скажешь. Жаль, Кара не видела, она бы оценила. Касавир, воодушевленный бардовской песней и божественным благословением, эффективно дубасил одного стража, Эйлин устроила зажигательный танец с катанами, делая фарш из другого, ловко уклоняясь от его ударов и ядовитых атак. Сэнд, защищенный сферой, едва осознавал, какие заклинания произносит. Их формулы даже не всплывали в его голове. Слова сами срывались с губ, а руки насылали на стражей ледяной шторм и электрические разряды страшной разрушительной силы. За то время, что действовало одно мощное заклятье, он уже успевал накопить энергии на другое, время от времени машинально творя простенькие ледяные стрелы, словно унимая зуд в пальцах. Увидев, что Эйлин упала на колени и закашлялась, не успев увернуться от зеленого облачка, выдохнутого ее противником, он, сам не зная как, с первого раза сумел бросить недавно изученное сложное заклинание солнечной вспышки, отнявшее у него остатки энергии. Двое стражей сразу растворились в воздухе, третьего добивал Касавир, а Сэнд уже вливал в рот Эйлин противоядие.