Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой - Александр Колмогоров

Великий князь был приятно удивлён реальными успехами, достигнутыми старым знакомым, на мундире которого помимо трёх серебряных медалей[434] выделялся позолотой бронзовый «Орден Франца Иосифа» рыцарской степени. Такой неожиданной награды удостоил всех офицеров полка их шеф — австрийский император, польщённый телеграммой Российского монарха об отличии кексгольмцев в параде войск Варшавского и Виленского военных округов по завершении больших Белостокских манёвров 1897 года.

В тактических занятиях, приближающихся к боевой обстановке, приняло участие 120 тысяч солдат и офицеров под началом командующих «Западной» и «Восточной» армий — генерал-адъютантов князя Имеретинского и Троцкого. Интереснейшие полевые дневники Б. В. Адамовича об учебно-боевой жизни пехотного полка (с 8 августа по 3 сентября)[435] — предтеча его будущих известных маньчжурских воспоминаний «Из походного журнала»[436].

Историограф полка выступил в качестве гида при осмотре Константином Константиновичем собранных им экспонатов. Сам музей был учреждён 8 июня 1899 года по предложению Бориса Викторовича и постановлению офицерского собрания. Результатами архивных поисков молодого исследователя явились первые «Кексгольмские рассказы» для солдат: «Защита знамени», «Взятие турецкого флага», «Серебряные трубы за взятие Берлина в 1760 г.»; многочисленные статьи в «Правительственном Вестнике», «Военном сборнике», «Русском Инвалиде»: «Персидский поход Петра I в 1722–1724 гг.», «Кексгольм в 1710 и 1898 гг.», «Из истории грустного вопроса» и другие. Таким образом, накапливались материалы по истории полка, чем офицер не преминул поделиться с высоким начальником.

Интерес посетителя вызвали: брошюра Б. В. Адамовича «О формах одежды»[437], в которой автор позволил себе высказать собственные взгляды на обмундирование отдельных частей армии и ведомств; статьи в столичном журнале «Возрождение» на военные темы.

…Форма отдельных частей обязана содержать в себе предметы военной одежды не только объединяющие, но также и резко отличающие одну от другой; форменное обмундирование должно быть любимо войсками, а его образцы в полной мере отвечать художественному вкусу…

…Военные училища, принимающие в свои стены выпускников кадетских корпусов, служат краеугольными камнями офицерского товарищества в войсках. Их питомцы составляют в полках те твёрдые центры, вокруг которых группируются все остальные разнородные элементы армейского общества. И в этом отношении их никогда не заменят ни произведённые в офицеры выпускники юнкерских училищ, ни военно-училищных курсов. Истинное товарищество не может сформироваться в военно-учебных заведениях, открытых кантонистам, «жеребьёвым», вольноопределяющимся, неучам-кадетам, гимназистам и студентам, не осознающим цену и значение для духа армии всех её традиций…[438]

Траурный вагон из Берлина

3 мая 1901 года в Тюмень прибыл особый траурный вагон с громадными белыми крестами. Сибирь принимала прах умершего 16 апреля в Берлине одного из самых известных своих граждан: купца, коллекционера, мецената-благодетеля и бытописателя Николая Мартемьяновича Чукмалдина[439]. Именно его содействием и поддержкой в тюменском архиве сохранился бесценный «воеводский фонд».

Первые панихиды по покойному были отслужены: 19 апреля в Успенской церкви от редакции Сибирской Торговой Газеты, отдавшей дань памяти своему московскому корреспонденту; 20 апреля — в здании Никольского приходского училища.

Утром 4 мая на платформе у железнодорожного вокзала в присутствии городского головы А. И. Текутьева, И. Я. Словцова и многочисленных жителей состоялось возложение венков[440] к гробу именитого земляка. После литии кулаковцы на руках несли его от вокзала до городской управы. Здесь, впрягшись в катафалк, везли на себе… 18 вёрст до околицы родной деревни! В Силкином логу под Кулаковой похоронную процессию встречали жители окрестных деревень. Короткий молебен и снова на руках, бросая на дорогу вечнозелёный вереск, ещё 2½ версты до каменного пятиглавого храма во имя Святителя Николая Чудотворца (с резным дубовым иконостасом, заказанным в Москве)[441], в «прикладе» которого Николай Мартемьянович и был захоронен[442], но, как оказалось, не нашёл в нём последнего приюта…[443]

В память московского 1-й гильдии купца кулаковское 2-х классное училище с мая 1903 года стало носить его имя[444].

Портовый чиновник

В начале января 1902 года, добравшись из Одессы до родного и привычного Петербурга, Дмитрий Афанасьевич обнял мать и сестру, которых не видел более 6 лет. Но утешиться долгожданным покоем в кругу близких не получилось, так как буквально через несколько дней в столицу приехала Вера Николаевна Де-Лазари… Не желая стеснять мать, Дмитрий снял меблированную комнату на Троицкой, где и поселился с гражданской женой. Решив не возвращаться на Дальний Восток, молодой муж с середины февраля начал подыскивать новое место работы.

А пока… «молодые» наслаждались друг другом, пятничными премьерами Михайловского театра, актёрскими вечеринками у артистки Е. Горевой и визитами к Надежде Александровне. В один из таких вечеров у матери они познакомились с поэтессой и писательницей Т. Щепкиной-Куперник и даже присутствовали на представлениях её переводных пьес Э. Ростана «Принцесса Грёза» и «Сирано де Бержерак» в Суворинском театре.

Побывал временно безработный капитан и в редакции толстого журнала «Русское судоходство», договорившись о публикации цикла морских очерков и ряда статей по судовой практике.

Пора было определяться и со службой. Отказавшись из-за длительности рейсов стать капитаном океанского грузопассажирского парохода «Маньчжурия» на линии Петербург-Владивосток (Владивосток — Одесса), Дмитрий Афанасьевич получил предложение на береговую должность помощника начальника Петровского порта на всё том же Каспии.

Только теперь, отправляясь к месту нового назначения, он решился навестить покинутую им 7 лет назад в Астрахани семью. Дети, забыв облик отца, не признали его… Расторгнув брак с прежней женой Надеждой и забрав сына, Д. А. Лухманов в начале мая прибыл в Петровск-Дагестанский.

Но ностальгия по былой вольнице и простору всё ещё переполняла душу новоявленного портового чиновника, жаждущего признания. Очерки «По белу свету», а вслед за ними и публицистические заметки начинающего писателя: «С берегов Каспия», «О форме одежды русских коммерческих моряков», «Помощник на Волге» и другие (под псевдонимами «Капитан Немо», «Краснопёрка») появились в «Русском судоходстве» с апрельского номера за 1902 год[445]. Литературные успехи омрачало лишь разочарование в характере взрослеющего наследника.