Собрание сочинений, том 6. Мароны. Всадник без головы. - Томас Рид

Прислушиваясь к пересудам в переполненном бальном зале, можно узнать много всяких секретов. Попозже, после того, когда шампанское за ужином развязывает языки и танцоры повышают голос, словно вокруг одни глухие, тот, кто незаметно бродит или спокойно стоит среди толпы, часто ловит обрывки разговоров, не предназначенных для посторонних ушей и, может быть, меньше всего для его собственных. Многие таким образом узнавали неприятные для себя вещи. Именно так случилось на этом балу с Гербертом и Кэт.

На некоторое время Герберт остался один. Юдифь танцевала с другим. Не потому, разумеется, что ей наскучил Герберт, а ради соблюдения приличий. Но танцевала она не с мистером Смизи, нет! Она старательно избегала его весь вечер. Она помнила, что произошло на утесе, и боялась повторения той сцены. Кокетство с мистером Смизи ее теперь совсем не привлекало. Уверенная в своей победе над Гербертом, Юдифь была на седьмом небе и ничем не хотела огорчать предмета своей любви.

В толпе, почти рядом с Гербертом, стояли, беседуя между собой, два молодых плантатора. Они изрядно выпили за ужином и поэтому говорили громко. Герберт невольно слышал их, а как только понял, о чем идет речь, стал уже прислушиваться нарочно. Тема разговора заинтересовала его не своей оригинальностью - об этом на балу судачили весь вечер: разговор шел о Смизи. Но рядом с его именем упоминалось имя Кэт Воган. Герберт навострил уши, и вот что он услышал.

- Когда же это произойдет? - спрашивал один из собеседников. - Скоро?

- Точно день еще не назначен, но, полагаю, очень скоро.

- Наверно, это событие будет отпраздновано со всей помпой: завтрак, обед, ужин и бал.

- Само собой разумеется. Судья не упустит случая пустить пыль в глаза.

- А где молодые проведут медовый месяц?

- Хотят уехать в Лондон. Я думаю, что они там и останутся. Мистеру Смизи не по вкусу жизнь в колонии. Говорит, ему здесь не хватает оперы. Жаль! С их отъездом на Ямайке станет одной красавицей меньше!

- Одно можно сказать: Лофтус Воган недурно сбыл свой товар.

- Фу, стыдись, Торндайк, - так выражаться о прелестной мисс Воган!

Торндайк и не подозревал, что был на волосок от того, чтобы получить пощечину - не от собеседника, а от незнакомца, который стоял рядом. Но Герберт обуздал свое негодование. Кэт его не любит! Ей будет неприятно его заступничество.

А Кэт в это время невольно слушала почти аналогичный разговор. Мистер Смизи, конечно, не мог весь вечер танцевать с ней одной: слишком многие жаждали этой чести. И вот он ненадолго покинул Кэт. Она молча стояла в толпе рядом с отцом, слыша, как сплетничали за ее спиной две представительницы прекрасного пола.

- Да кто он такой?

- Говорят, приезжий англичанин, родня судьи Вогана. Только мистер Воган почему-то не признает своего молодого родственника.

- Зато его, кажется, вполне признает та дерзкая особа в алом бархате. Кстати, кто она?

- Некая мисс Джесюрон. Дочь богатого скотовода, который раньше вел широкую торговлю неграми.

- Только и всего? Она держится с ним очень развязно!

- Совершенно справедливо, но они обручены, и это касается только их самих. Он здесь новичок и еще плохо разбирается, какое, собственно, общественное положение занимает его красавица. Жаль его - очень приятный на вид молодой человек. Впрочем, пусть сам на себя пеняет. Никто не виноват, что он позволил себе плениться прекрасной розой, не заметив, что у нее довольно много шипов. Ха-ха-ха!

«Что одному - смех, то другому - горе», - говорит пословица. Когда Кэт уезжала с бала, сердце ее истекало кровью. И дома, уже в постели, прижимаясь щекой к подушке, она твердила себе всю бессонную ночь:

- Потерян, навек потерян!

- Победа! - воскликнула Юдифь, бросившись на диван у себя в гостиной. Герберт Воган мой!

- Потеряна, навек потеряна! - сказал Герберт, закрывая дверь своей скромной комнаты.

- Победа! - воскликнул неотразимый Смизи, входя к себе в элегантную спальню. - Кэт Воган моя!

Глава LII. ПОСЛЕ БАЛА

 Время шло. Скоро должно было выясниться, суждено ли сбыться честолюбивым замыслам Лофтуса Вогана или они обречены на провал. Сам он неудачи не боялся. Хотя Смизи, упустив удобный случай во время солнечного затмения, еще не успел до сих пор сделать официального предложения, мистер Воган знал, что он сделает его в ближайшее время. Собственно говоря, Смизи откладывал объяснение с Кэт по совету самого мистера Вогана, которого он посвятил в свои планы.

Мистер Воган не опасался возможности отказа со стороны Кэт. Властный отец отлично знал, что дочь будет покорна его воле. Мистера Вогана беспокоило иное. Некоторые соображения заставляли его не торопить ход событий.

Самому же мистеру Смизи и в голову не приходило, что ему могут отказать. Поведение Кэт на балу лишний раз подтвердило его уверенность в том, что очаровательная мисс Воган влюблена в него без памяти и что для нее жизнь без Смизи - непроглядный мрак. Бледное личико, томный, задумчивый взор такой Кэт появилась за завтраком наутро после бала. Смизи было ясно, что она может быть счастлива, только став миссис Смизи.

В это утро ему пришло в голову, что, пожалуй, больше не следует откладывать предложение. Оно послужит достойным финалом ко вчерашнему балу. Ощущая на своем челе лавровый венок вчерашней славы, он, торжествующий и неотразимый, явится перед своей красавицей.

После завтрака мистер Смизи отвел судью в угол и еще раз выразил желание стать его зятем.

Из-за странного поведения дочери на балу, - а может быть, и по другой причине, - мистер Воган решил, что откладывать больше не стоит. Ему только хотелось предварительно самому переговорить с Кэт, подготовить дочь к предстоящей ей чести стать супругой Монтегю Смизи.

Встав из-за стола, Кэт тотчас удалилась в павильон. Туда же направился и мистер Воган, а вслед за ним вышел в сад и Смизи. Пылкий любовник не стал бродить вокруг павильона, а принялся разгуливать по дорожкам: там сорвет цветок, тут погонится за бабочкой, радужной и беспечной, как его собственные мечты.

Все это утро на лице Кэт лежало облачко грусти. Приход отца не развеял его. Наоборот, взгляд девушки стал еще более грустным, когда в дверях появилась фигура Лофтуса Вогана, казалось, закрывшая собой последний слабый луч надежды. Кэт поняла, что наступила минута выбора: или подчиниться воле отца и обречь себя на несчастную жизнь, или ослушанием вызвать гнев, неизвестно еще что ей суливший.

Кэт твердо знала одно: мистера Смизи она не любит и никогда не полюбит. Она не питает к нему ненависти, он не внушает ей отвращения. Она чувствует к нему только равнодушие и легкое презрение. Смизи совершенно безобиден, и муж из него получится вполне безобидный. Но не о таком муже мечтала юная креолка, не таков был избранник ее сердца. И, однако, отец и поклонник избрали удачный миг, чтобы склонить ее на свою сторону. Хотя презрение Кэт к столичному франту за последнее время лишь усилилось, она, прежде твердо решившая отказать ему, теперь была преисполнена сомнений.