Собрание сочинений, том 6. Мароны. Всадник без головы. - Томас Рид

Что вызвало эту внезапную перемену? Почему так скорбно сжаты дрожащие губы? Какие горькие мысли заставили побледнеть эти щеки? Может быть, ей показалось, что Смизи слишком наслаждается обществом Юдифи Джесюрон? Его восторженный смех не умолкал ни на минуту.

Именно так истолковал Герберт перемену в настроении Кэт.

Подавив в себе ревность, он молчал, не в силах оторвать глаз от грустного, милого ему лица. Из груди его вырвался вздох. Кэт его не услышала: невольный вздох вырвался в эту секунду и у нее.

Справившись со своим волнением, Герберт уже готов был дружески заговорить с девушкой, как вдруг взгляды их - впервые за все это время - встретились. Несколько мгновений оба они стояли лицом к лицу как зачарованные. Они затаили дыхание и не могли произнести ни слова. Каждый искал в глазах другого, в этом правдивом зеркале души, ответа на вопрос, занимавший их больше всего на свете.

Этот немой вопрос был прям и бесхитростен. В нем не было и тени кокетства. Они смотрели друг на друга, забыв о том, что за ними могут наблюдать. Что за дело влюбленным до затмения, до солнца, до луны, до звезд, до целой Вселенной и тем более до людей, которые стояли поблизости? Но про них не забыли: за ними следили глаза прекрасного демона.

Ах, Юдифь, все твои ухищрения потерпели фиаско! Твои стрелы обратились против тебя самой. Засиявший вновь солнечный свет не принес тебе радости. Золотые лучи осветили всех четверых, стоявших на утесе, - четверых влюбленных, но лишь двоих любящих! Острые глаза дочери Джесюрона успели поймать на лету взгляд, которым обменялись Кэт и Герберт. Она разгадала его тайный смысл.

Какой ураган страстей, какая буря чувств разрывала грудь надменной красавицы! Привыкшая читать немые речи взглядов, Юдифь поняла, что хотел выразить своим взглядом Герберт, и едва не вскрикнула, словно ужаленная змеей.

Она тут же перестала кокетничать с мистером Смизи и самым бесцеремонным образом покинула столичного франта, предоставив ему одному любоваться затмением. Подойдя к Герберту и Кэт, она заговорила, и дуэт сменился трио, а затем, когда к ним присоединился Смизи, - квартетом, однако очень ненадолго.

Первой стала прощаться Юдифь. Веселое настроение оставило ее. Она мысленно проклинала и затмение солнца и самое себя за то, что ей взбрело в голову выбрать для астрономических наблюдений столь неудачное место. Ведь продлись встреча Герберта и Кэт несколько дольше, они, возможно, лучше поняли бы друг друга, и их расставание было бы не столь холодным и церемонным.

Смизи и Кэт опять остались вдвоем. Влюбленный мог бы продолжить свое столь досадно прерванное признание. Можно было ожидать, что он тотчас снова упадет на колени и закончит свою пылкую речь. Но нет. В настроении мистера Смизи за это время также произошла некоторая перемена. Самоуверенность покинула его. Момент был упущен. Солнце сияло вовсю, и заранее разученные изысканные метафоры и сравнения с упоминанием дневного светила казались теперь неуместными.

Это ли обстоятельство замкнуло уста Смизи или он вдруг утратил уверенность в благосклонном ответе - неизвестно. Сам Смизи об этом никому не поведал. Известно лишь, что объяснение на сей раз так и не состоялось и было отложено на неопределенное время.

Глава LI. БАЛ В ЧЕСТЬ СМИЗИ

 Через несколько дней после описанных выше событий, как будто солнечное затмение оказалось недостаточно торжественным апофеозом для длинного ряда увеселений, устроенных в связи с приездом мистера Смизи, в честь молодого столичного льва был затеян грандиозный бал. Он должен был состояться в Монтего-Бей, который, будучи всего-навсего провинциальным городом, издавна, однако, славился пышностью своих праздников, начиная с тех далеких времен, когда старые испанские мясники отплясывали фанданго[16], и вплоть до того дня, когда мистер Монтегю Смизи почтил своим присутствием салоны ямайского высшего общества, познакомив его с наимоднейшими столичными танцами.

Бал обещал быть невиданно великолепным. На нем должны были присутствовать все сливки местного общества. Конечно, приедет и Кэт Воган в сопровождении отца, судьи Лофтуса Вогана.

Героем праздника должен был быть мистер Смизи. Его, несомненно, окружат лучшие представительницы прекрасного пола, настоящее созвездие ослепительных звезд, а также целая армия папенек и маменек, столь же страстно, как и Лофтус Воган, мечтающих выдать замуж своих дочек. Конечно, присутствие Кэт на балу совершенно необходимо. Надо, чтобы она все время была на глазах у мистера Смизи. Достойный судья хорошо знал поговорку: «Слаще всего пахнет тот цветок, что ближе к носу».

Мистер Воган предвкушал удовольствие показать «ямайскому свету», что он в дружеских отношениях с владельцем замка Монтегю и что отношения эти скоро станут еще более близкими. Он не сомневался, что мистер Смизи будет приглашать Кэт на танцы так часто, как только это допускают правила хорошего тона. Он знал, какие чувства питает к ней молодой денди. Ретивый родитель неусыпно следил за их развитием и видел, что сердце мистера Смизи пылает любовью, насколько только способно пылать любовью подобное сердце. Но одно обстоятельство смущало мистера Вогана: он недавно узнал, что в день затмения Кэт встретилась с Гербертом.

Мистер Воган ухитрился разузнать от мистера Смизи все подробности утренней сцены. Его начинало беспокоить поведение дочери. Вскоре после изгнания Герберта из Горного Приюта она довольно прямо высказала отцу то, что было у нее на душе, и вырвавшиеся у нее неосторожные слова возбудили подозрения мистера Вогана. Ему было крайне неприятно, что случай вновь свел молодых людей. Он даже был уверен, что Герберт пришел на утес нарочно, зная заранее, что увидит там Кэт.

В Горном Приюте больше никто не говорил о Герберте. Даже Кэт не упоминала о нем - то ли потому, что стала благоразумнее, после того как отец выбранил ее, когда она как-то ненароком произнесла имя кузена, то ли потому, что перестала думать о нем. И все-таки мистера Вогана тревожило отношение дочери к Герберту. Он решил предупредить всякую возможность их дальнейших встреч.

Пустив в ход весь свой родительский авторитет, он после встречи на Утесе Юмбо заставил Кэт дать торжественное обещание никогда больше не разговаривать с Гербертом, даже делать вид, будто она не замечает его.

Нелегко было бедной девушке дать такое обещание, и это было бы еще мучительнее для нее, знай она, что творится в сердце Герберта. Она поняла, что отец опасается их встречи на балу в честь Смизи. А встреча с кузеном была там не только возможна, но даже почти неизбежна. Ведь туда приедет Юдифь Джесюрон с отцом, и, уж конечно, с ними будет и Герберт.