Фантомная боль - Михаил Тырин

— Редиску в огороде разводил, а что?

— Ничего. Ты хоть знаешь, как твой «ствол» называется? Ну-ка, дай... — Обжора потянулся к мешку с надписью «Гоблин». — Да ты его даже не развернул!

Он зашуршал упаковочной бумагой и извлек облупленный карабин с очень длинным стволом и необычным прицелом.

— «Вьюга-4М», — определил он с видом профессионала. — Снят с производства пятнадцать лет назад. Для тебя эта штука, что для слона велосипед. Это оружие для классного снайпера, а не для... Не для редиски в огороде.

— О-о! — с наигранным восхищением протянул Леденец.

— Что окаешь? Ты хоть раз из автомата стрелял?

— Как-то раз в кино видел, — Леденец дурачился, не желая признавать покровительственный тон Обжоры.

— Хватит кривляться, Леденец, — спокойно сказал Самурай. — Он правильно тебя спрашивает, мы не на рыбалку собрались. Потом пошутишь.

Леденец примолк, понимая, что его совершенно справедливо поставили на место. Он налил полный стаканчик и опрокинул его в себя.

— Час уже летим, — сказал Сержант и зевнул. — Пойду покемарю, а то скоро за руль садиться.

Он сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой и сел отдельно от всех, накрыв голову капюшоном. Антон украдкой поглядывал на Леденца и размышлял, как тот сможет прижиться среди этих чужих и совершенно не похожих на него людей. Антону было проще — у него за спиной совместные тренировки и операции, которые имеют свойство сближать людей. Да и пьянки — тоже.

Леденец поднял на него помутневшие, порядочно уже пьяные глаза и вдруг резко наклонился вперед.

— Пообещай мне одну простую вещь, — медленно проговорил он. — Обещай, что ничего не скажешь ребятам.

— Ты о чем?

— Ребятам... в городе. Не говори им никогда, что я был у ЭКОПОЛа... этим... внештатником.

— Зачем мне кому-то говорить, я и сам... — начал было Антон и вдруг замер с открытым ртом.

Он понял, что Леденец имеет в виду вовсе не участие в операции «Фантом». Нет, тут речь совсем о другом — похоже, он и раньше работал на экопол.

Антона прошиб озноб. До него дошло, что Леденец в этот момент открыл ему свою тайну — самую тяжелую, самую гнусную и гнетущую, но реальную, от которой никуда не денешься до конца жизни.

— Не скажу никому, — искренне пообещал Антон.

Леденец — агент ЭКОПОЛа! Попробуй скажи кому-нибудь — на смех поднимут!

Впрочем, теперь многое из прошлого становилось ясно.

Леденец был одним из очень немногих, у кого в любое время дня и ночи можно было купить нелегальный товар. Многие пробовали торговать «чернухой», но рано или поздно попадались и бросали это занятие. Леденец же был неуязвим уже несколько лет. Возможно, ему прощали мелкие грехи в обмен на какие-то услуги. Может, даже сами предоставляли «паленый» товар, чтоб он легко мог войти в среду, где занимаются рискованными делами. Чтоб знал про это все и не забывал делиться информацией со своими тайными кукловодами.

Как бы там ни было, с души свалился камень. Леденец не считает Антона полицейской шепталкой. Наоборот, сам ею является и очень из-за этого переживает. Антон решил, что при удобном случае можно будет пооткровенничать с Леденцом и рассказать о себе все. Или почти все. Теперь уже это не имело никакого значения.

Через минуту усталость взяла свое.

Антон проснулся от тупой боли в голове. Самолет быстро снижался, и от нарастающего давления казалось, что в уши вкручиваются два коловорота.

Огромный самолет на удивление легко приземлился — никто даже не заметил момента, когда шасси коснулись бетона. За стеклами иллюминаторов была та же самая ночь, из которой и улетал «Фантом».

— Часы все перевели? — поинтересовался Самурай, разминая плечи.

Антон встал, потянулся. Очень хотелось пить, и было такое чувство, будто на лицо натянули чужую кожу. Он поднял с пола бутылку из-под водки, вытряхнул оставшиеся капли на ладонь и растер их по щекам.

— Что ты мучишься, сходи в туалет, умойся, — сказал ему Сержант.

Антон пробурчал что-то в ответ и прильнул к иллюминатору. Самолет остановился, устало вздыхая раскаленными турбинами. Казалось, огни на улице те же, что и четыре часа назад.

— Пойдем, что ли, наружу? — предложил Обжора.

— Обождем, — сказал Сержант. — Пускай те головорезы сначала выгрузятся.

Антон заметил, что Леденец бросает на него быстрые вороватые взгляды, словно стесняется их последнего разговора. Он кисло улыбнулся в ответ: все в порядке.

Бойцы затягивали ремни, шнурки, навешивали на себя сумки и оружие. «Титан» идеально вошел в специальное отделение сумки, где лежали еще три пакета с едой и какой-то мелочевкой. Пистолет прочно сидел в кармане, даже не оттягивая его.

— Пошли, — махнул рукой Самурай.

На улице было неожиданно холодно. Аэропорт показался каким-то покинутым, несмотря на широкие россыпи электрических огней. Впрочем, теперь было заметно, что огни здесь неуловимо отличались от тех, что остались дома. Несмотря на то, что ночью все аэропорты кажутся одинаковыми, здесь даже воздух был пропитан ощущением одиночества, оторванности и близкой неведомой беды.

А еще он был пропитан букетом самых разных запахов — от мазута и хлора до испорченной пищи и мертвечины.

Сержант ушел заниматься выгрузкой «Ящера», остальные жались друг к другу, спасаясь от ощущения пустоты и уныния.

— Поглядите-ка! — ухмыльнулся вдруг Печеный. — Вы таких придурков где-нибудь еще видели?

Все повернулись. Неподалеку оперативный отряд грузился в два приземистых бронированных автобуса на широких колесах. Погрузка продвигалась медленно — доблестные бойцы ЭКОПОЛа проявили фантазию и придали этому делу свой, типично солдатский колорит. Стоило кому-то вскочить на подножку, как кто-то другой под общий хохот хватал его пятерней между ног. Само собой, любой старался пропустить вперед товарища.

— Каждый развлекается, как может, — сказал Самурай. — Вот мы — даже так не можем.

— И затейник наш что-то притих, — согласился Обжора, искоса взглянув на Леденца.

Тот и в самом деле помалкивал, стоя в тени.

Вскоре от хвостовой части самолета донесся натужный рокот, и «Ящер» выполз на открытое пространство, тускло отсвечивая армированными стеклами.

— По коням! — весело крикнул Сержант, приоткрыв дверцу.

Просторный фургон был специально рассчитан для долгих экспедиций. Он был смонтирован в единое целое с кабиной, и таким образом мощный грузовик-внедорожник превращался в некое подобие спецавтобуса. Внутри были сиденья, стол, полки для ночлега, шкафы — все это складывалось, откидывалось, убиралось, и экипаж мог сам выбирать интерьер по своему вкусу.

Однако в первую очередь все, не сговариваясь, столпились рядом с большим прямоугольным баком, на котором белел ровный трафарет «ВОДА».