Внизу - Руслан Ряфатевич Агишев

Уборщик был очень серьезен и совершенно спокоен, смотря старшему оперативному сотруднику прямо в глаза. Даже не пытался отвести взгляд, как делали многие. Форма на нем была тщательно выглажена, чистая и больше напоминала костюмы самих гимназистов, чем на униформу уборщика. — Вы Максим Соколов? — вежливо поздоровавшись в ответ, парень ответил, что он, действительно Соколов, работник гимназии. Голос у него оказался под стать внешнему виду: неторопливый, можно даже сказать степенный. Речь чистая, четкая. — Хорошо…

Коршунов в отделе славился тем, что мог буквально за несколько минут общения «прочитать» любого человека, перечислив абсолютно точно черты его характера, даже некоторые привычки и особенности поведения. Часто, чтобы развлечь своих товарищей, он рассказывал таким образом о подноготной совершенно незнакомых ему людей. Было очень забавно. Сейчас же мужчина находился в некоторой растерянности: стоявший перед ним подросток выглядел совершенно «закрытым» и не давал ни единой возможности его «прочитать». Натуральный закрытый ящик с недоступным содержимым.

Мужчина даже не сразу приступил к беседе после того, как поздоровался. Все никак не мог понять, с кем имеет дело. Наконец, «махнул рукой» и начал.

— Я Коршунов Геннадий Владимирович из Службы имперской безопасности. Поступил один сигнал на вас, который мы с коллегой обязаны проверить, — говорил мужчина стандартные фразы, между тем продолжая внимательно наблюдать за подростком. Тот, к его немалому удивлению, по-прежнему, не выказывал ни малейшего беспокойства, что было крайне странно. Коршунов, пожалуй, не встречал еще человека, который при словах «в Служба имперской безопасности на вас поступил сигнал» остался был спокоен и не покрылся смертельной бледностью. Некоторые, вообще, в штаны делали и начинали каяться во всех возможных и не возможных грехах. А этот стоит и спокойно слушает. — Сообщили, что вы, возможно, причастны к краже одного очень ценного артефакта…, - следователь сделал паузу, «давай возможность собеседнику дозреть». Такой способ всегда срабатывал. Фактически обвиняемый тут же начинал нервничать: елозил руками, отводил взгляд, краснел или бледнел.

— Любопытно, — только и услышал Корушнов от подростка, который, произнеся одно единственное слово, вновь замолчал. Казалось, ему совершенно индифферентно то, что его обвиняли в краже стариной вещи у одаренного. Может он не понимает тяжести содеянного?

— Хм… Это очень тяжкое преступление, которое будет расследоваться Службой имперской безопасности. Ты знаешь, какой срок может угрожать виновному в краже? — Коршунов решил немного припугнуть подростка, чтобы вывести его из себя. Тогда и информацию получить будет легче. — Ты можешь оказаться в тюрьме…

— Статья 227 часть 3 пункт 1Б Имперского кодекса об уголовных преступлениях. Кража имущества, принадлежавшего лицу с магическими способностями, и совершенная в особо крупном размере, карается десятью годами заключения, — вдруг выдал парень с совершенно невозмутимым видом. При этом произнесенное им было абсолютно точной цитатой. — При применении насилия применяется сложения наказания по статье…

У стоявшего рядом с Коршуновым полицейского от удивления даже планшет из рук выпал и с металлическим звуком брякнулся о бордюр тротуара. На его лице было написано полное охренение от произошедшего: челюсть отпала, на губах глупая ухмылка. Уборщик цитирует по памяти Имперский кодекс об уголовных преступлениях! Там же увесистый том на девятьсот с лишним страниц! Бред какой-то!

— Подожди, подожди, Максим, — покачал головой Коршунов. Беседа принимала как-то странное содержание, что ему совсем не нравилось. Не привык он к такому за долгие годы своей службы. Подозреваемые всегда находились в положении ведомого, а не наоборот. — Что-то не так мы начали наш разговор. Ты позволишь нам тебя обыскать? Учитывая твой возраст, нам нужно получить твое согласие, — может таким образом удастся расшевелить его, подумал безопасник.

Подросток понимающе кивнул, вновь демонстрирую непробиваемую уверенность и спокойствие.

— Вы забыли, господин Коршунов, добавить, что вам еще нужно уведомить об этом моих близких родственников. Согласно статье 28 Имперского кодекса о семье при проведении административных либо полицейских действия в отношении несовершеннолетнего уведомляются его родители, либо опекуны, либо близкие родственники в отсутствие первых, — Соколов уже цитировал Семейный кодекс. Полицейский при этом специально открыл нормативную базу на планшете и стал проверять цитату. И судя по его широко раскрытым глазам, подросток вновь не ошибся. — Но вы, конечно, можете меня обыскать.

А вот тут уже сам безпасник начал раздражаться. К своему неудовольствию, выдержка, которой он так любил похвалиться, явно начала его оставлять. Это настоящий нонсенс! Его, старшего оперативного сотрудника Службы имперской безопасности с большим стажем работы, почти вывел из себя какой-то пацан?! Такого просто быть не может. Наверное, все дело в общей усталости. Ведь, он уже вторый сутки на ногах…

Коршунов, пытаясь погасить поднимавшееся внутри него раздражение, кивнул полицейскому, чтобы тот обыскал парня.

— Чисто, — выпрямился полицейский, быстро пройдясь по одежде. — Ничего запрещенного или подозрительно не обнаружено.

Некоторое время помолчав, безопасник сделал шаг к подростку и чуть наклонился в его сторону.

— Во можете что-то сообщить по поводу похищенной у господина Оболенского старинной табакерки? — парень, не меняя позы, покачал головой. Мол, ничего он не знает. — Значит, вам нечего сказать. А если мы проверим видеокамеры? — под пытливым взглядом следователя, парень даже позу не поменял. Как стоял расслаблено, так и остался стоять. — Хорошо… Тогда, молодой человек, мы с вами распрощаемся до следующей встречи. Вы ведь понимаете, что мы обязательно встретимся? — в голосе Коршунова даже какие-то эмоции промелькнули. Очень ему хотелось вывести из себя этого непонятного уборщика. Может забрать его в участок и подержать там немного? Нельзя, ибо нет явных оснований. Но после просмотра видеозаписей с камер все может измениться. — Вы ведь никуда не собираетесь уезжать? — юный поганец снова покачал головой, так и не произнеся ни слова. Прямо, аристократ какой-то. — Тогда всего вам хорошего.

Парнишка чуть наклонил голову. И жест этот получился настолько аристократичным, что у Коршунова даже щека дернулось от испытываемого им диссонанса. Глазами он видел самого обыкновенного безродного чистильщика унитазов, а по ощущениям — кого-то совершенно иного, более высокого по статусу. Как, вообще, такое может быть?

— //-//-

Уже давно зашло солнце. На улицах горели фонари, заливая мертвенно бледным светом асфальт и пролетавшие мимо автомобили.

У небольшого особняка с красивым, но довольно запущенным садом, остановился черный джип со странными номерами, состоящими из одних лишь цифр. Из салоны вышли двое крепких мужчин в темных плащах и надвинутых на самые брови шляпах.

— К черному входу, — негромко проговорил один из них в ручной коммуникатор. С