Ведущая на свет - Вера Волховец

Дураков нет — возвращаться на Поле. Поэтому — они просто идут вдоль пограничной линии до тех самых пор, пока не зажгутся на запястьях связующие метки, тогда — они идут к первому попавшемуся контрольно-пропускному пункту, где их и спускают на слой ниже.

Демоны носятся не по одиночке, все скопом, как показывает практика — демоны по сути своей — одиночки, но в случае наличия сильного вожака — все-таки могут собираться в стаи. И натыкаясь на демонов, кольцом рассевшихся на сухой земле, я сразу решаю, что точно знаю, кто здесь заводила. Ну, кто еще может им быть?

Я приземляюсь.

Мое появление не остается незамеченным, и штрафники, те, которые вчера меня точно не видели в их отделе, удивленно на меня оборачиваются. У некоторых даже рожи виноватые. Та-а-ак…

Они дерутся. Вот это их кольцо — это такое подобие ринга, и на нем стремительными тенями носятся два беса. Они худощавые, тощие, и если бы я иллюстрировала энциклопедию сказок, с бесов я бы рисовала гоблинов. Ну, а что? Тощие, страшные, морда короткая, приплюснутая, мелкие гнутые рожки за ушами. И чешуя — светло-серая, с зеленоватым отливом. Но я точно знаю, эта чешуя — хамелеон. Фишка бесов — их умение прятаться. Инкубы и суккубы умеют гипнотизировать. Интересно, а что за прелести у исчадий? Крылья? Или сила? Чутье, что достигает уровня практически телепатии?

Ну и где у нас тут Дэймон? Почему я не слышу ехидного «пернатая» и не вижу, как он надувает щеки, готовясь плюнуть в меня ядом?

— Мисс… — один из бесов виновато покашливает и шагает мне навстречу. Он худенький, субтильный, с волосами, которые могут взъерошиться даже без ветра. И глаза огромные, карие, смотрят так… Наивно, да! Не было бы этих коротких рожек — я бы только умилилась на этого внешне такого неискушенного парня.

Ох, нельзя определить грешность по лицу, точно нельзя.

— Кулачные бои? — я с интересом кошусь за его плечо, пытаясь разглядеть, кто же там дерется. Нет ли там длиннорогого серого демона. Ну — в сравнении с бесами длиннорогого.

— На верхнем слое можно, — тут же возражает мне мой собеседник, — это не из агрессии, это спортивный интерес.

Он оправдывается? Серьезно? Кажется… Кажется, меня приняли за стража.

— А я вас знаю, — вдруг подает голос девушка сбоку, — вы вчера в наш отдел перевелись. Говорят, вас из Святой Стражи поперли.

Разоблачение было быстро.

— Эми! — тихо шипит мой собеседник. — Крылатым нельзя грубить. Даже если она не из Стражи.

Девушка насмешливо фыркает, окидывая меня взглядом и отбрасывает за плечо тяжелую косу.

— Не устал еще подлизываться, Алан? — презрительно хмыкает она. — Подлизывайся, не подлизывайся, испытательный срок тебе это не укоротит, и количество пайков не вырастет.

— Извините, — сконфуженно втягивает в голову бес, оборачиваясь ко мне, — Эми у нас сюда только после экзорцизмов ходит.

— А вы? — не удерживаюсь я от вопроса.

— А он у нас мазохист, добровольно сюда таскается, — шипит Эми с издевкой, обнимая Алана за плечи.

— Это называется сознательность, — тихо рычит бес, сбрасывает с себя руки девушки, а сам кивком головы предлагает мне отойти в сторону.

— Если вы не из Святой Стражи, что здесь ищете? — заинтересованно спрашивает он. — Вы ведь ищете, я не ошибаюсь?

Чутье у бесов слабее… Генри бы уже наверняка считал мое любопытство до самой последней нотки. Может быть, даже предположил, к чему оно. Этот чует только фон. И ему интересно. Демона вообще цепляют чужие эмоции, я в курсе, именно поэтому Дэймон меня и достает. Для них жизнь без чужих эмоций — как суп без соли и специй.

— Я ищу Дэймона Мэтьюса, знаете его?

Алан морщится — кажется, Дэймон является мигренью не только для обычных работников Чистилища, но и для собратьев-штрафников тоже.

— Конечно, знаю, мисс, — Алан кивает, выражением лица советуя мне никого не искать, — только Дэймона тут нет.

Это еще что за новости?

— Он не явился к сбору на сушку? — тревожно интересуюсь я. Неужели я все-таки ошиблась? Неужели он был близок к срыву и даже решил сбежать? Он что, совсем дурак, и мне показалось, что он только им прикидывается, да?

— Да нет, мисс, он явился, — Алан мотает головой, останавливая мои утопичные мысли, — только он никогда не ходит с нами. Он же почти инкуб, эти считают нас за пыль.

— А где же тогда он ходит? — удивленно переспрашиваю я.

Алан кивает в сторону пограничной линии.

Линия широкая — с полметра земли в ширину, и вся во всю свою немалую длину засажена лавандой. В смертном Лондоне верили, что лаванда отпугивает демонов. В Лимбе — все знают, что так оно и есть. Не отпугивать — успокаивать, ослаблять, даже усыплять, если выращена она на земле, к которой прикасался Артур Пейтон. Нужно ли говорить, что он тут прикасался? Интересно, рукой или ногой? Скорей всего прошелся босыми стопами по длинной дорожке до горизонта, но вредное воображение рисует его идущим на руках. Ну, или на четвереньках…

— Дэймон там? — удивленно переспрашиваю я. Но ведь демоны же не могут пройти через лавандовую границу. Он перепрыгнул? Так ведь граница не в травах, граница — энергетическая, напитана магией Орудий, она попросту не пропустит никого, кто хочет навредить заключенным на поле демонам.

И что там забыл мой ехидна-напарник?

На Дэймона я наткнулась примерно через час. И то, наверное, не сведи у меня край крыла — я бы так и петляла в небе, пытаясь углядеть среди стоящих на поле распятий движущуюся точку, попутно чертыхаясь, потому что — ну, с чего я вообще взяла, что смогу его найти? Демона-то? Того самого, который и движется быстрее меня, и легко может затаиться.

Но вот я его нашла…

Только и нужно было — чуть-чуть снизиться, чтобы, если, не дай бог, несчастное крыло снова рассеется, падать пришлось с не очень большой высоты. Я снижаюсь, и взгляд буквально впивается в подвижный, поблескивающий гладкими волосами затылок, обладатель которого крутится вокруг кого-то из плененных демонов.

Что он там делает?

То, что это Дэймон, у меня не возникает ни малейшего сомнения. Отчасти из-за знания свода инструкций Святой Стражи, ни один из сотрудников которой ни в жизнь не опустится на землю,