Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том II - Владимир Пичета

Я остановлюсь только на втором виде законодательного Сената (из числа проектируемых Балугьянским), которому он наиболее сочувствует. Законодательная власть принадлежит нераздельно императору; он осуществляет ее посредством Государственного Совета и законодательного Сената. Государственный Совет подготовляет (как в плане Сперанского для Государственной Думы) проекты, предлагаемые этому Сенату, который обсуждает их, а император утверждает и превращает в закон. Законодательный Сенат состоит из императора, палаты сенаторов и палаты представителей, или депутатов. Следовательно, однопалатная система, положенная Сперанским в основу его проекта 1809 г., заменена Балугьянским двухпалатной. «Ни один закон, ни один налог, ни один расход не могут быть установлены без обсуждения в законодательном Сенате и утверждения их императором». Он созывает, распускает законодательный Сенат и отсрочивает его заседания грамотами, исходящими из Государственного Совета. Палата сенаторов состоит из принцев крови, великих имперских сановников, епископов и лиц, назначенных государем; членами Сената должны быть также четыре президента судебного Сената с двумя депутатами — сенаторами от каждого судебного округа.

Палата депутатов состоит: 1) из членов Государственного Совета и представителей высшей администрации, назначаемых государем в определенном количестве, 2) депутатов от дворянства по одному на уезд, 3) депутатов от имперских городов и местечек по одному от каждой их части, 4) представителей, университетов и академий, пользующихся университетскими правами, 5) депутатов от духовенства по одному на епархию, 6) от банковской корпорации, северо-американской компании и проч. Палата сенаторов заменяет наследственную аристократию, столь необходимую, по мнению Балугьянского, в наследственной монархии. Вероятно, он надеялся найти поддержку для осуществления своего проекта в аристократических кругах. Сенаторы назначаются императором пожизненно по его усмотрению; единственным исключением из правила о назначении сенаторов государем являются члены судебного Сената, «половина (?) которых по печатному проекту (Сперанского) избирается дворянством»[122]. Балугьянский заявляет, что не желал бы вовсе допустить избираемых сенаторов. Сенаторы судебные, по его мнению, должны иметь (в законодательном Сенате) не решающий, а только совещательный голос. Депутаты избираются в палату представителей на основании дворянской грамоты, городового положения и прочего[123]. Чтобы быть выбранным дворянством, городами, университетами, нужно быть владельцем недвижимой или движимой собственности, приносящей доход определенной величины, размер которой не указан. Только депутаты духовенства могут получать жалованье, назначенное их избирателями; все остальные живут на свой счет. От университетов Балугьянский советует избирать не профессоров, — совет, весьма характерный в устах профессора. Военные также могут быть избираемы, если имеют имущественный ценз.

Состав законодательного Сената определяется на 10 лет; сессии должны быть трехлетние. Выборы в низшую палату производятся на десятом году, причем члены ее могут быть избраны вновь. Право законодательной инициативы принадлежит и правительству, и Сенату, и палате депутатов, так что проект, имеющий форму билля, может быть представлен или Государственным Советом, или палатой сенаторов, или палатой депутатов. Проекты законов, предлагаемые правительством, или вносятся сначала в одну из палат законодательного Сената, или в обе одновременно; проекты финансовых законов всегда вносятся министром финансов сначала в палату депутатов. Каждый член одной из палат, хотя бы он был и чиновником, имеет право предложить в своей палате то, что он считает полезным для общего блага. «Если она принимает его предложение и обращает его, согласно установленным формам, в свое „мнение“ (билль), то считается, что от нее исходит инициатива закона, который она вносит в другую палату», Если билль принят обеими палатами без изменения, то он получает название: «мнение или положение двух палат»; если же между ними произойдет разногласие, то назначается согласительный комитет из членов обеих палат, и составленный им текст закона должен быть принят или отвергнут палатами, без обсуждения. Если они вновь разойдутся в мнениях, проект представляется государю, который отвергает его, изменяет или утверждает. Напротив, «мнение или положение» обеих палат, по этому проекту Балугьянского, должно быть всегда утверждаемо государем. По его мнению, за обладание правом veto безусловного или отсрочивающего Карл I и Людовик XVI поплатились троном и жизнью.

В заключение составитель записки выражает надежду, что у нас будет учрежден законодательный корпус того или другого из предложенных им пяти видов[124]. Проект Балугьянского находится в делах комитета председателей Государственного Совета; следовательно, он во всяком случае, т. е. был ли он представлен государю, или нет, не остался в портфеле автора, а сделался известным в высших сферах.

Любопытно, что в это время даже Розенкампф, столь ненавидевший Сперанского, еще рассуждал о государственных преобразованиях. В одном деле с «Размышлениями» Балугьянского находится записка Розенкампфа (также на французском языке) «О проекте органического устава правительствующего и судебного Сената». В ней он упрекает Петра Великого за то, что тот не создал национального представительства для распределения налогов, для доставления правительству сведений о местных нуждах и для законодательства, которое было бы результатом не личных взглядов нескольких сенаторов или министров, а общественных интересов… Ни он, ни многие древнее и новые законодатели не заметили, что учреждение такого представительства самое верное средство для упрочения власти государя и для того, чтобы, по крайней мере, «удвоить средства и силы государства». Розенкампф с похвалою отзывается о проекте правительствующего и судебного Сената, составленном Сперанским, и говорит, что следствием его явится имперская конституция, которая не будет фантастическим произведением людей, неопытных в деле управления. Но в то же время он указывает на необходимость, с одной стороны, упрочить монархическую власть, с другой — охранить личную свободу посредством преобразования судебных учреждений; нужно установить «участие в администрации и судах, а также и в делах финансовых, депутатов от главнейших корпораций или классов собственников, которым предоставлены права политические, и дать им средства обращать внимание правительства на пробелы в законодательстве». Он считает необходимыми «советы, составленные из граждан, пользующихся политическими правами (начиная от деревенских общин), центром которых должен быть Государственный Совет». Очевидно, Розенкампф желал, в отличие от плана Сперанского 1809 г., введения представительства со значением не законодательным, а лишь законосовещательным.

Г. Ф. Паррот (с лит. в Юрьевск. унив.)

Записка Розенкампфа (1811 г.) была написана, по-видимому, несколько ранее записки Балугьянского и, вероятно, ранее, чем окончилось рассмотрение проекта Сперанского в Государственном Совете, но все же, если так писал Розенкампф, то, значит, конституционная волна еще не схлынула тогда окончательно, и влияние Сперанского еще давало себя чувствовать. Сам Сперанский, даже и после упомянутого письма к Столыпину (в октябре 1811 г.) продолжал еще бороться за свою основную идею и старался противодействовать враждебным ей влияниям на государя в придворных сферах, как видно из его записки «О силе правительства», прочитанной императору Александру 3 декабря 1811 г. «Люди, воспитанные в дворских уважениях, — писал он здесь, — думают, что сила сия состоит в великолепии двора, в пышности государских титулов, в таинственном слове самодержавия». Но Сперанский указывает другие источники силы правительства.

«Власть, — говорит он, — должно различать от самовластия. Власть (основанная на законах) дает силу правительству, а самовластие ее разрушает, ибо самовластие, даже и тогда, когда оно поступает справедливо, имеет вид притеснения… Правильное законодательство дает более истинную силу правительству, нежели неограниченное самовластие. В Англии закон дает правительству власть, и потому оно может быть там сильно, в Турции закон дает правительству самовластие, и потому оно там всегда должно быть слабо. Известно, что в России власть правительства не ограничена, а потому истинная сила правительства в сем отношении всегда у нас была весьма слаба и пребудет таковой, доколе закон не установит ее в истинных ее отношениях».

Сперанский приходит к заключению, что «истинная сила правительства состоит: 1) в законе, 2) в образе управления, 3) в воспитании 4) в военной силе, 5) в финансах»; из этих элементов «три первые у нас», по его словам, почти не существуют.