Железнодорожница - Вера Лондоковская

— Теща работает, — грустно посмотрел на меня Володька, — ей же в этом году пятьдесят исполнилось. Как раз пять лет до пенсии. Ну, и назначили ее на должность завуча. Чтобы пенсию побольше заработала. И она теперь и учительница, и завуч. Чем больше зарплата — тем больше потом размер пенсии.

— Перевели в начальники, чтобы она пенсию побольше заработала? — у меня в голове не укладывался такой альтруизм. — Так она же потом не уйдет ни на какую пенсию! Так и будет сидеть на хорошем окладе, пока вперед ногами не вынесут.

— Да с чего ты взяла? — урезонила меня Светка. — Кто ей даст остаться? Эта система, как часы работает. Человеку дали заработать, а по достижении пенсионного возраста приказом оформят на заслуженный отдых. А начальником назначат следующего, кому недалеко до пенсии.

— А это что, на всех предприятиях так?

— Не на всех, но на многих. Странно, что ты не знаешь.

Я вздохнула. Что ни говори, а в те времена о людях думали. Не то, что в мое время. Понятно теперь, почему Володька не просит о помощи. Он просто уверен, что любой и каждый поможет с радостью.

А уж Альбина, будь она сейчас в этом теле — так и говорить не о чем. Во-первых, он ей родной брат. И, вполне вероятно, когда-то в детстве они с теплом друг к другу относились. Во-вторых, ей приятно было бы проявить великодушие и помочь тому, кто когда-то так напакостил ей и ее родителям. В беде ведь человек оказался, и нуждается в помощи.

Но я не Альбина! И никакие детские радужные воспоминания о братике на меня не действуют. А насчет бескорыстной помощи и великодушия — слишком много за свои тридцать лет я навидалась примеров, какой монетой такие люди способны «отблагодарить»! И уж гробить свое драгоценное время, которое мне для своих задач нужно, на развлечение чужих детей я точно не собираюсь!

— В общем, я на неделе постараюсь забрать их из садика пораньше, и привести к вам. Ну или сама сбегаешь, заберешь. Они любят, чтобы за ними после обеда приходили. А если получится, так еще и на выходные… — беспечно произнес Володька.

Я набрала в грудь побольше воздуха.

— Послушай, Владимир, — сказала я как можно серьезнее, — я в помощи отказать, разумеется, не смогу. Мне тоже жаль детей, которые временно остались без мамы. Но у меня есть ряд условий.

— Каких условий?

— Первое. Я должна знать, в какой именно день и на какой срок ты их к нам приведешь. У меня работа и полно своих дел. Поэтому всегда предварительно звони и спрашивай, можно ли привести девочек в такой-то день и в такое-то время.

— Я знаю, что ты работаешь, — кивнул Володька, — но отец же почти всегда дома.

— А забота о детях — не мужское дело, ты сам только что сказал, — напомнила я. — Второе условие. Приводя детей, приноси, пожалуйста, еду для них — ту, которую они привыкли есть. И в достаточном количестве. Неплохо еще игрушки, с которыми они привыкли…

Меня перебил истошный возмущенный вопль Светки:

— Ты что, тарелку супа для детей пожалела? Тебе жалко, да? Тебе жалко? Ишь, условия она ставит! Навариться хочешь на чужой беде? Бессовестная! Может, еще потребуешь деньги тебе за это платить? Сестра называется!

Она орала так, что бабки, сидевшие на лавочках у подъездов, вытягивали шеи и приставляли ладони к ушам, чтобы лучше расслышать, что же такое интересное происходит.

— Ну-ка заткнись! — я резко подняла руку ладонью вперед. От неожиданности она и впрямь заткнулась. — Ты сама прекрасно понимаешь, что тарелкой супа тут не обойдешься. Детей двое — это раз, и приводить их могут на длительное время. Раз уж речь идет даже о выходных. А отнимать ресурсы у собственных домочадцев я не стану. Тем более, что Володька хорошо зарабатывает, сам хвастался. Дело не в том, что мне чего-то жалко, а в обыкновенном здравом смысле.

— Нет, ну ты посмотри на нее! — Светка начала дергать Володьку за рукав. — А что, вы же брат с сестрой. Давайте тогда строго по счету отмеряйте, в граммах! Сто граммов колбасы, двести граммов муки! А если дети пробудут дольше пяти часов, то все умножайте на два! Может, он еще деньги тебе за это должен заплатить?

— Света! — я одарила ее выразительным взглядом. — Я согласна, что ты добрее меня и порядочнее. Так возьмись за это сама, в чем проблема-то? У тебя и времени свободного больше. Тебе в институт поступать не надо. Мужа-алкоголика контролировать не надо. За пожилым отцом присматривать не надо. Вперед!

— Да я с удовольствием! — выпалила Светка. — Я как раз собиралась поучаствовать в помощи деткам. Только по-другому себе это представляла. Я думала, мы все будем собираться у тебя. Сообща же все проще. Ты достанешь свою машинку, и я нашью девчонкам разных платьиц.

Ага, у меня собираться! Квартира моя, продукты мои, машинка моя, уборка и готовка на мне. А Светка будет сидеть шить и глазки строить Володьке.

— Ладно, — я встала с лавочки. Пора прекращать эти споры, а то уже бабки плавно стали перемещаться поближе к нам. Не хотят же они пропустить представление! — Мне пора на остановку автобуса. В общем, Володя, ты понял. Девочек приводи, но всегда предупреждай. А насчет еды не обижайся. Это не жадность, это обыкновенный здравый смысл. Тем более, ты говоришь, они у тебя не простые, значит, и мою простую еду есть не станут.

Как ни странно, они пошли проводить меня до остановки. Не знаю уж, почему. Может, хотели удостовериться, что я их не обманываю. Но так даже лучше. Зато к деду с Риткой ломиться не будут.

На этот раз в ателье мне пришлось дожидаться своей очереди. Был выходной день, соответственно, много клиенток.

— Вы сегодня в комбинации? — строго спросила Инна.

— Конечно, — заверила я ее.

В форму входил не только пиджак с юбкой, но и белая блузка, и серый берет. Поэтому стоять в наметанной одежде мне пришлось долго. Инна скрупулезно подгоняла костюм по фигуре, ставила отметки портновским мелом, скалывала булавками.

На крыльцо я вышла лишь часа через два. И вдруг увидела там Лариску.

— Ой, а ты тоже здесь обшиваешься? —