Серые Пределы - Александра Лисина

— Спускайтесь! Хватит дрыхнуть, в самом-то деле! Все на свете проспите, лежебоки!

Дядько успокоено отвернулся, а эльф вдруг озадаченно покачал головой: странно… кажется, на этот раз пацан действительно не злился? Кажется, он, наконец, нашел некое равновесие в своем отношении к Темным? Почему-то не стал бросаться обвинениями. Не взвился, не обругал, не сплюнул с презрением. А, наоборот: как-то непривычно затих и даже невесело улыбнулся снизу одними глазами. Словно сказал: "Не обращай внимания, со мной иногда бывает" и посетовал на собственную несдержанность.

Но, что самое странное, от этого молчаливого признания эльфу стало поразительно легко. Будто бы не маячили впереди зловещие пики неодолимых гор, не тяготили мысли о собственном предназначении, не довлело над судьбой зловещее Пророчество и не вынуждало поступать так, как делать не слишком-то хотелось. Кому охота умирать в пять с небольшим сотен лет?!! Однако сейчас, в эти необычные светлые глаза, полные печали и грусти, у него на душе стало странно спокойно. Как-то необъяснимо тихо. Мирно. Правильно, что ли? Очень тепло, словно они только что беззвучно признались, что пока не все потеряно. И что даже у него еще есть будущее.

Хотя в последнее, если честно, почти не верилось.

Таррэн со вздохом отвернулся от парапета и, с некоторым трудом успокоив некстати разволновавшееся сердце, мысленно покачал головой.

"Нет, я определенно схожу с ума"…

Глава 11

В третий день шли недолго — всего до полудня. Но в хорошем темпе, едва поспевая за шустрым проводником и молча завидуя его нечеловеческой выносливости. Белик же явно спешил — мчался по скользким камням, как породистый пес на удачной охоте: вытянувшись и подавшись вперед всем телом, держа нос по ветру и сосредоточенно оглядывая окрестности. Собранный и настороженный, спокойный, невозмутимый, действительно готовый ко всему. А рядом с ним, как и раньше, беззвучно стелились две неразлучные хмеры с разноцветными глазами.

В какой-то момент юный Страж так наддал, почти взлетев на очередную скалу, ухватившись за своих диких кошек, что Таррэн, к своей немалой досаде, был вынужден отстать: Гончая Гончей, но остальных без присмотра не бросишь. Вдруг рыжий опять сорвется? Или, чего доброго, потеряет почти незаметный след? Тут шагнешь чуть в сторону и все, костей потом не соберешь. В этом Белик был, безусловно, прав. Они же только часть опасностей подмечали, заранее обходили, ведомые грамотным проводником, но о большинстве (как справедливо подозревал эльф) не имели ни малейшего понятия.

Песчаники, голодные цветы, многочисленные споры, печально известный черный мох, знаменитая серая плесень, заметно подросшие скорпионы, мушки, жучки, паучки, милые ящерки, вооруженные целым арсеналом ядовитых зубов и когтей, плюющиеся змеи, у которых вдруг прорезалась нехорошая привычка с нездоровым предвкушением выползать навстречу… хорошо, что от тех гиен удалось отбиться. И хорошо, что пещерные медведи (говорят, те, стоя на задних лапах, легко накрывали собой просторный амбар!) сюда почти не забредали. Но и того, что люди успели узнать, с лихвой хватало, чтобы предусмотрительно не сходить с заботливо проложенной, заранее подчищенной хмерами тропки.

Дождавшись, пока подтянутся остальные, Таррэн по привычке проверил сброшенную пацаном веревку, в который раз убедился, что держит крепко, и споро забрался на очередную скалу, настороженно поглядывая по сторонам и гадая про себя, сколько еще таких препятствий им придется преодолеть, чтобы добраться, наконец, до цели. Все-таки они уже третий день карабкаются по этим кручам, солнце успело подобраться к зениту, а заветной Тропы что-то не видать…

Уверенно поднявшись на широкую площадку, он небрежно отряхнул ладони, быстро осмотрелся и совершенно неожиданно почувствовал, что не просто забрался на ошеломительную высоту, а буквально стоит на вершине мире, потому что окружающие скалы внезапно раздвинулись, пространство перед ним словно развернулось во всю ширь, над самой головой раскинулось ослепительно чистое небо, а разверзшаяся прямо под ногами пропасть была настолько внушительной, что у него на мгновение захватило дух.

Оказалось, Траш привела их на вершину одной из скал, что перегораживали лежащее впереди ущелье от края до края. Другого пути тут не было — со всех сторон вздымались еще более массивные и еще менее проходимые громадины. На некоторые даже смотреть не хотелось, чтобы не пугаться их размерами, а на этой умница Траш как-то отыскала единственную проходимую тропку. И именно с нее теперь задохнувшийся от неожиданности эльф изучал раскинувшееся перед ним гигантское ущелье.

Казалось, когда-то очень давно оно буквально провалилось вниз, будто от удара неимоверной мощи. Провалилось о-очень далеко. Чуть ли не до самой Изнанки Мира. Страшно даже представить, сколько времени придется потратить, чтобы туда спуститься. Зато потом ущелье довольно резко сужалось, образуя почти прямой проход, который, впрочем, был достаточно велик, чтобы пропустить сквозь себя сразу десяток всадников, выстроившихся в ряд. При этом стены там выглядели подозрительно гладкими, каменные сколы, которых оказалось удивительно немного, ненормально блестели, а земля… вернее, даже не земля, а самое настоящее горное плато… казалось неестественно ровным и совершенно не загроможденным свалившимися сверху валунами, будто его кто-то специально вымыл перед приходом долгожданных гостей. И теперь оно красивой серой полосой пролегло впереди на расстоянии в четыре полета стрелы, словно приглашая застывших в нерешительности путников прогуляться по своим отшлифованным временем плитам. Ни через ямы перепрыгивать не надо. Ни мусор обходить. Ни через поваленные деревья перебираться. Иди себе — не хочу. Даже ноги негде сбить. И только на самом краю, почти на границе видимости, необычное ущелье заканчивалось еще одной громадной скалой, закрывшей единственный выход из него такой же массивной, подозрительно ровной стеной, на верхушке которой стоял сейчас Темный эльф.

Таррэн внимательно присмотрелся. Но, как ни странно, не заметил внизу ни ставших привычными приманок песчаников, ни следов пребывания людей, ни каменных осколков, которых за века тут должно было накопиться немало. Все же обвалы, лавины, землетрясения… в горах просто не бывает иначе. А тут все неправильно. Не так, как должно быть. Вот и птиц совсем не видно. Перед носом почему-то не летает назойливая мошкара. Не виднеются на земле следы крупных животных. Не змеятся меж ними жадные до тепла ползучие гады — полдень же, самое время им выползти погреться… ни крика птицы, ни шороха зверя, ни единого вопля возмущенного вторжением местных жителей. Никого. Только слабый ветер, лениво гоняющий по безупречно гладким плитам многовековую пыль, слепящие солнечные лучи, бьющие прямо в глаза, да легкий запах тлена, невесомо повисший в воздухе.