Наследство. Огонь и меч - Саймон Браун

Когда, наконец, все малейшие признаки цивилизации остались далеко позади, Эйджер заявил, что им всем предстоит принять важнейшее решение.

— Как мы будем добираться до Океанов Травы?

— Самым прямым путем, — уверенно ответил Камаль. — Чем скорее мы до них доберемся, тем будет лучше.

— Возможно, ты и прав, — задумчиво отозвался Эйджер. — Однако если Арива догадается, куда мы направляемся, она немедленно направит за нами погоню и захватит нас всех.

— Для начала мы должны хотя бы выбрать курс, — заметила Дженроза.

— Надолго ли? — спросил Линан. — Возможно, что Арива уже успела разослать предупреждения во все провинции и предупредила их о том, чтобы они были готовы захватить нас, если только мы там появимся. В том случае, если она отправила эти предупреждения с почтовыми судами, они будут тащиться далеко позади нас. Но если она использовала почтовых голубей, что было бы для нее предпочтительнее, тогда известия про нас уже должно бы прибыть в Чандру и Луризию.

— Мы должны по возможности двигаться скрытно, — решительно произнес Камаль. — По ночам, путями, которыми мало кто пользуется, тайком. Какое бы решение мы четверо ни приняли, у нас нет никакой надежды проскочить прямиком через целое королевство.

— Значит, вы считаете, что нам не следует выбирать самый прямой путь? — сухо спросила Дженроза.

— Ни один из путей не может быть вполне безопасен, — ответил Эйджер. — Мы должны как следует подумать, какая степень риска и где нас ожидает, и после этого выберем наименее опасный путь.

— И все же именно он может оказаться самым прямым, — остался стоять на своем Камаль. — Действия, которых ожидают меньше всего, часто оказываются самыми мудрыми, а время для нас дорого. Если мы потратим месяцы, чтобы добраться до Океанов Травы, то тем самым дадим нашим врагам время, которое необходимо им для того, чтобы укрепить свои позиции. Они успеют как следует обработать племена северных четтов — и таким образом им удастся предотвратить любой бунт, любое восстание в самом зародыше.

— Я мог бы поспорить с тобой, коннетабль, — спокойно ответил ему Эйджер. — В конце концов, вовсе не мы должны принимать решение.

— Что вы хотите этим сказать? — сконфуженно спросил Линан. — Для чего тогда вы затеяли весь этот спор?

— Я хочу сказать, ваше высочество, что ни Камаль, ни Дженроза, ни сам я не можем принять окончательного решения. Это должны сделать вы.

— Почему именно я? Ведь мы пустились в это плавание все вместе.

— Пора тебе начинать думать как истинному принцу, малыш, — сказал на это Камаль. — В конце концов, тебе предстоит принимать все решения… по крайней мере, жизненно важные. Это твоя обязанность. В какой-то момент тебе придется остаться в одиночестве — особенно если ты должен будешь возглавить восстание. Мы сможем давать тебе советы, может быть, даже льстить тебе время от времени, однако политика — не наше дело. Мы не можем решать за тебя, каким путем пойдет восстание, мы не можем представлять угрозу для твоих врагов, в отличие от тебя. Все это войдет в обязанности лидера — и это будут твои обязанности.

Линан молчал. Он не хотел брать на себя эту ответственность. По крайней мере, пока. Он еще не был готов к принятию важных решений. Почему все они принуждают его принять решение, ведь ему о ситуации известно ничуть не больше, чем каждому из них?

Еще какое-то время четверка продолжала плыть в молчании. Было слышно, как плещется вода о борта шлюпки, жаркое солнце обогревало лица путников.

— Линан, — спокойно напомнила ему Дженроза о том, чего от него ожидали остальные.

— Я думаю, — грубовато ответил он, продолжая сердиться на своих спутников и чувствуя на себе их напряженные взгляды. — Я не хочу принимать это решение.

Эйджер вздохнул.

— Это не те слова, которых мы от вас ожидали, ваше высочество. Тем не менее решение должно быть вами принято.

Линан в ответ что-то пробормотал.

— Что вы сказали, ваше высочество? — вежливо осведомилась Дженроза.

— Я сказал, что мы вполне могли бы выбрать кратчайший путь.

— Почему вы так решили?

— Что вы хотите сказать этим своим «почему»? Потому что вы хотели, чтобы я принял решение, и я в конце концов принял это решение, вот почему.

— Едва ли это можно назвать достойным ответом, — возразил Эйджер. — Как ваши единомышленники — фактически можно сказать, как ваши единственные единомышленники, — мы заслуживаем большего уважения и лучшего обращения, иначе вашему восстанию долго не продержаться.

— Я ничего из ваших слов не понимаю. Вы настаивали на том, чтобы я принял решение. Я не хочу…

— Да будете ли вы, наконец, прислушиваться к самому себе? — почти со злостью воскликнула Дженроза. — Сейчас вы похожи на избалованного ребенка. Мы ведь не медведи, Линан, мы люди. Если мы не знаем, насчет каких земель вы приняли свое решение, куда хотите направиться, как же мы можем что-либо советовать вам, способны ли мы с уважением отнестись к вашему решению?

— Вы хотите сказать, что всякий раз, когда я буду принимать решение, мне придется объяснять его всем и каждому?

— Ну, не всегда, — с добродушной усмешкой успокоил его Эйджер. — Просто в большинстве случаев. Как только вы покажете нам, что способны самостоятельно принимать добрые и мудрые решения, никто больше не станет задавать вам никаких вопросов.

Линан, смирившись с доводами Эйджера, покорно вздохнул.

— Я думаю, что нам следовало бы выбрать наиболее короткий и прямой путь, потому что мне кажется, что Камаль прав — время слишком дорого для нас, к тому же мы не знаем, успела ли Арива перекрыть нам путь. Если она еще не успела этого сделать, то нам следует приложить все усилия к тому, чтобы достичь цели как можно скорее. Ну, а если она уже успела принять возможные меры противодействия, то для нас не будет еще поздно выбрать другой, более длинный путь.

— Ну что ж, это звучит гораздо более понятно, чем до сих пор, — признала Дженроза.

— Да, вполне доходчиво, — с улыбкой согласился Эйджер.

— Хороший выбор, ваше высочество, — облегченно сказал Камаль. — И ведь его не так уж трудно было сделать, верно?

— Весьма признателен вам всем, друзья, — ответил Линан. — Как я понял, наиболее прямой путь мы можем проделать только на лодке?

— Вы правы, ваше высочество, — подтвердил Эйджер. — Мы будем придерживаться береговой линии до тех пор, пока не доберемся до устья реки Гелт, а затем будем подниматься вверх по Гелту, пока не окажемся на расстоянии двухдневного или еще более короткого перехода через горы Уферо, за которыми начинаются Океаны Травы.