Наследство. Огонь и меч - Саймон Браун

Однако он тут же отогнал. эту мысль. Слишком многое еще предстояло сделать, а маленький Линан, несчастный одураченный сирота, все еще оставался на свободе. Тщательно разработанный план был осуществим лишь до тех пор, пока принц не спасся — а самым худшим в его бегстве было то, что его сопровождал Камаль. Оркид гораздо больше боялся Камаля, чем Линана. Слишком многие люди в королевстве уважали коннетабля гвардии, а его репутация отличного солдата уступала разве что репутации генерала Элинда Чизела.

Но следовало надеяться на то, что королевская гвардия в теперешнем ее состоянии сумеет быстро расправиться с ним. Эти стражники готовы пойти на что угодно, лишь бы отомстить за смерть Береймы и доказать свою преданность Ариве.

Оркид мрачно улыбнулся. Он подумал о том, какая ирония содержалась во всем случившемся: Арива в одно мгновение сделалась новым Ключом Силы. Его улыбка чуть смягчилась. Арива стала единственным ключом, от которого он никогда не откажется.

Ашарна отдала во владение примасу Гиросу Нортему западное крыло дворца. Несмотря на то, что сама она не верила в бога, Ашарна хорошо понимала, какое благотворное влияние оказывали священнослужители на большинство населения Кендры.

Бог, которого все они почитали, был на самом деле чрезвычайно отдаленной от действительности сущностью, давным-давно выросшей из некоего первобытного духа неба, совсем не похожей на божества, которым поклонялись в отдаленных и менее цивилизованных провинциях королевства. Истинное имя этого божества было известно лишь примасу да еще избранному им самим его преемнику, а основной целью религии, развившейся вокруг этого бога, было утешение страждущих и нуждавшихся, избавление от нищеты и достижение комфорта. В конечном итоге это сделало религию Подлинного Бога неоценимым подспорьем в долгой борьбе, которую вела Ашарна за разрушение рабства в подвластных ей землях, — в той самой борьбе, которая унесла жизни двух ее последних мужей.

Кроме того, сама Ашарна отнюдь не была до конца уверена в том, что священнослужители ошибались в отношении существования этого божества. Ну а если оно и на самом деле существовало, то оно тем более не должно было нанести никакого вреда своим служителям.

Нортем превратил пожалованное ему пространство в западном крыле дворца в прохладный сад, своеобразный оазис, отдаленный от обычной дворцовой суеты. Самые большие и просторные помещения были отведены для дворцовой часовни, а остальные, расположенные по сторонам, — под библиотеку, трапезную и под кельи священнослужителей.

Арива и Олио встретились с примасом Нортемом в его личном кабинете; но как только было оговорено все, что касалось церемонии погребения Береймы, все трое вышли в сад и устроились под большим деревом, раскидистые ветви которого защищали их от поднимавшегося солнца.

— Главный вопрос для меня состоит в том, кому можно доверять, — обратилась Арива к Нортему. — Я не была настолько близка к матушке, как Берейма. Я не знаю, кто был ее ближайшими доверенными лицами, не знаю, с кем она имела обыкновение советоваться. Так много предстоит сделать, а я не уверена ни в ком и не знаю, на кого можно положиться.

— Вы никому не доверяете? — слегка удивленно переспросил Нортем.

Арива усмехнулась.

— Я доверяю Олио и Оркиду. И, конечно же, вам.

Нортем кивнул.

— Может бьггь, я и на самом деле могу вам чем-нибудь помочь, хотя я никогда и не был членом придворного общества как такового. — Он взглянул на Олио. — Вы сделали верный выбор, оставшись преданной своему брату. Я думаю, что он честный и прямой человек с добрым сердцем.

Олио улыбнулся и слегка насмешливо поклонился примасу.

— Вы чрезвычайно великодушны.

— Что же касается всех остальных… — Нортем ненадолго задумался. — У меня слишком мало общего с канцлером, однако мне известно, что он пользовался неограниченным доверием вашей матушки. Кроме того, я всегда находил достойной женщиной Кселлу Поввис из города…

Он заметил, как переглянулись Арива и Олио, и замолчал, потом спросил:

— Что-нибудь не так?

Арива быстро покачала головой.

— Нет-нет, я тоже всегда чувствовала, что этой женщине можно доверять.

— Я тоже, — согласился с ней Олио, бросив на сестру взгляд, значение которого осталось непонятным Нортему.

Примас удержался от того, чтобы пожать плечами, и продолжал:

— Мне известны двое магов в теургиях, которые неподкупны. Прелат Фэнхоу отличается удивительной честностью, однако тяготеет к формальностям.

— А кого вы могли бы назвать из Двадцати Домов? — спросила Арива.

— Там все и хорошо, и плохо, как вы сами понимаете. Многие из старшего поколения Двадцати Домов… слишком привыкли к вашей матушке. Я думаю, что с их стороны вы можете ожидать всяческих проявлений доброжелательности и преданности благодаря памяти о покойной королеве, хотя бы и ненадолго. Что же касается младшего поколения, то многое будет зависеть от того, каким образом вы станете подключать их к управлению. Мне думается, что некоторые из них страдают излишними амбициями. Это может послужить вам на пользу, однако за ними нужен глаз да глаз.

Казалось, у Аривы возник еще какой-то вопрос, однако она сочла за лучшее промолчать.

— О чем еще вы хотели бы спросить меня, ваше величество? — мягко поинтересовался Нортем.

— Мне необходимо быть уверенной в собственной безопасности, — ответила она. — Слишком многое предстоит сделать, однако мои действия несомненно, будут ограничены, если мне придется беспокоиться о том, что происходит за моей спиной.

— Это бремя суждено нести любому правителю, — произнес Нортем.

— У моей матери не существовало внутренних врагов.

Нортем добродушно рассмеялся.

— Да, вы правы — однако это относится, пожалуй, лишь к последним пятнадцати годам ее правления. Первые же десять лет для нее были сопряжены с постоянной опасностью. Интриги среди Двадцати Домов, внешние враги, вступавшие в заговоры с врагами внутренними. Ну и, конечно, рабовладельцы. Ашарна весьма упорно добивалась того, чего хотела, но по временам оказывалась абсолютно беспомощной в делах управления.

И так до тех пор, пока наконец абсолютно все не доросли своим сознанием до того, чтобы признать ее несомненные качества как королевы. Только из этих обстоятельств, а вовсе не от того, что она унаследовала трон, родилось ее право управлять королевством.

Арива понуро кивнула Всем своим сердцем, всем своим сознанием она ничего не желала так, как служить своему королевству. Однако ее угнетала мысль о том, что ей, может быть, пришлось бы доказывать свои права годами, а то и десятилетиями.